Книга Суженый для горной ведьмы - Альма Либрем

Глава одиннадцатая

Дараэлла ненавидела замкнутое пространство. Не настолько, чтобы испытывать страх или пытаться выбраться наружу из любой комнаты, но крохотные тюремные помещения никогда не вызывали у нее положительных ассоциаций. Дара задыхалась, чувствовала себя, как птица в клетке, и ее магия вела себя в таких местах очень странно. Может быть, потому, что Дараэлла ждала от нее сопротивления?

Так или иначе, а выбора не было. Тиама притащили сюда, когда он уже потерял сознание от бессилия в каменной клетке. Закрыли в месте, где было больше всего камней.

А потом Дара приказала всем убираться.

Она подозревала, что ее так беспрекословно слушали совершенно не потому, что в противном случае Геор обещал укоротить рост солдат как минимум на одну голову. Они все видели, как Дара колдовала, и, должно быть, не хотели испытать этот эффект на своей собственной шкуре.

И правильно делали.

Магия горных ведьм коварна. Слишком коварна, чтобы какие-то обыкновенные мужчины могли с нею совладать.

И чем дольше этот миф проживет в голове всех подчиненных Геора, тем лучше будет.

Ее и Тиама разделяла прочная металлическая решетка. Дараэлла находилась с той стороны, где обычно ходил мрачный стражник или устраивался дознаватель, решивший побеседовать с заключенным. Пространства здесь было как минимум в три раза больше, чем в самой крошечной камере, но ведьма все равно с удовольствием убежала бы отсюда и больше никогда не возвращалась.

К сожалению, у нее не было выбора.

Что же чувствовал Тиам, придя в себя в камере, где и шагу ступить-то негде, девушка не знала. Понимала только, что не зря этой тюрьмой больше не пользуются — в их эпоху гуманизма, когда король вздумал уважать даже заключенных, существовали виды казни помягче, чем от загнивания в замкнутом пространстве, еще и таком крошечном.

А ведь эта камера считалась большой. В ней и места-то было только для узкой койки, прикрывавшей место, не предназначенное для женских глаз, и узкой полоски пола, где можно было немного размяться. Высоты потолков не хватило бы, чтобы выровняться в полный рост такому высокому мужчине, как Эсмонд, но, в целом, у него был шанс кое-как устроиться и даже без последствий перекантоваться там несколько дней.

Тем не менее, корабельная камера казалась огромной в сравнении с этой.

Даре показали и кое-что похоже. На таком же пространстве стояли двух-, а то и трехэтажные кровати, и, вздумай узники одновременно подняться, у них не было бы возможности сделать ни единого шага, насколько там было тесно.

Прежде здесь, должно быть, ужасно воняло, но поскольку тюрьмой не пользовались уже несколько лет, только в экстренных случаях, ее изволили отмыть. И Дара считала, что за это действительно следовало быть благодарной.

Тиам дернулся, кажется, отходя ото сна, и Дараэлла подошла вплотную к решетке, уцепилась в нее пальцами, словно пыталась таким образом хоть немного расширить мужчине пространство.

— Что ты чувствуешь? — хриплым от волнения голосом спросила она.

Эсмонд попытался сесть и взглянул на нее каким-то особенно растерянным взглядом.

— Где я?

— Что вы чувствуете, полковник Тиам? — более официально спросила она. — Что вы помните о произошедшем?

Тиам схватился за голову.

Значит, помнит.

— Мне казалось, я как будто наблюдаю со стороны, — Эсмонд с трудом поднялся на ноги и подошел к решетке.

Даре пришлось сдерживать себя, чтобы не отпрянуть. Она никогда не была трусихой, но все же, от одного воспоминания о том, как Тиам напал на нее, становилось дурно. Если ему вдруг захочется повторить этот опыт, Дараэлле в сей момент лучше находиться как можно от него дальше.

Тем не менее, она не отступила, когда Тиам схватился за решетку и наклонился к девушке, так близко, что между ними не было и десяти сантиметров расстояния. Дара заставила себя заглянуть Эсмонду в глаза — и с облегчением увидела там нормального, вменяемого мужчину, такого же, как тот, с кем Геор разговаривал в корабельной тюремной камере.

Разумеется, он мог притворяться. Ведь тогда Тиам тоже был совершенно нормальным, пока не прошелся по трапу под ручку с Лисандрой. Возможно, дело было именно в соприкосновении с ведьмой, но Дара не знала, сколько в этом допущении правды.

Есть шанс, что ни единого процента.

— Я помню, что подал ей руку. Она зачем-то сняла перчатки, — прошептал Тиам. — А потом все потемнело…

Если он говорил правду, то соприкосновение с Лисандрой действительно было катализатором процесса. А если врал? Если Тиам всего лишь хорошо притворялся, чтобы в конце концов достичь своей цели? Заколдован ли он был или на самом деле действовал по собственному желанию? Впрочем, последнее вряд ли — Геор ведь говорил, что за его братом никогда прежде такое не водилось.

— Я могу попытаться тебя расколдовать, — нарушила наконец-то тишину Дараэлла. Надо было решаться — либо сейчас, либо никогда. — Возможно, мне удастся. Но для этого мне придется зайти к тебе в камеру.

Тиам, как ей показалось, побледнел.

— Ты уверен, что проблема была именно в прикосновении Лисандры?

— Она сняла перчатки, но… — он опустил голову. — Я не знаю. И ничего не могу гарантировать.

Он отошел от решетки, разрывая зрительный контакт, сел на край койки — впрочем, а что там было не краем? Она казалась узкой, словно обыкновенная скамья, и, наверное, была не намного мягче.

— Я не могу ничего гарантировать, — повторил Тиам, даже не глядя на Дараэллу. Судя по виду, он сейчас собирался подписать себе смертный приговор и навсегда, возможно, остаться в четырех стенах тюрьмы. Или пока не умрет Лисандра — ведь со смертью горной ведьмы должно пасть большинство ее заклинаний. А если и это не поможет?

Почему-то Даре показалось, что Эсмонд искренне собирался гнить в тюрьме, лишь бы только не стать причиной смерти невиновных людей.

Что ж, возможно, оно того стоит — рискнуть?

Дара прикоснулась к ключу, спрятанному в кармане брюк, решительно выдохнула и открыла крохотную дверцу, что вела в тюремную камеру-клетку.

Внутри оказалось еще теснее, чем она думала. Дараэлла была высокой девушкой — но не настолько же, чтобы задевать потолок головой! Здесь, однако, и такое было возможно, насколько тесной казалась эта камера.

Эсмонд поднял на нее очарованный, но в тот же момент перепуганный взгляд. Казалось, мужчина никак не мог поверить, что ведьма действительно на это решилась, и сейчас смотрел на нее широко распахнутыми от удивления глазами, не решаясь подняться. Должно быть, и не следовало, потому что у них тогда не осталось бы места.

— Я могу помочь, — серьезно промолвила Дара. — Если только ты не станешь сопротивляться. Ты должен понимать, что это может быть очень неприятно. Возможно, больно. Я — сильная горная ведьма, но никогда не сталкивалась с таким.