Книга Четвертый бастион - Вячеслав Демченко

NOTA BENE

Кроме канувших в лету модных новинок, вроде крохотных шариков, отдаленно похожих на пушечные ядра и рядами нашивавшихся на юбки в качестве украшения, Восточная война ввела в обращение и такие образцы, что остались в моде по сей день. Против обыкновения того времени, законодателями моды стали англичане, а не французы. Впрочем, у них и времени на то было больше – воевали, как обычно, все больше союзники, оставляя британцам возможность придумывать себе удобное и практичное одеяние.

С тех пор стали хрестоматийными: реглан, придуманный не кем иным, как самим лордом Регланом, командующим английской армией, и кардиган, придуманный другим лордом – Кардиганом.

По задумке Реглана, при новом крое вода во время дождя стекала с плеча, не скапливаясь на шве, а главное – не проникала внутрь. В это же время граф Кардиган, страдая от ледяного ветра, заказал себе длинный вязаный жакет на пуговицах без воротника, который поддевал под мундир – и тепло, и мухи не кусают, да и не портит внешнего вида униформы. Модель лорда Кардигана нашла одобрение офицерского состава, а затем завоевала и симпатии женщин, перекочевав в женский гардероб под общим названием «кардиган».

Еще одна, печально узнаваемая вещица той поры – вязаный шлем «балаклава». По сути, свободный капюшон, закрывающий голову и ниспадающий на плечи, – чрезвычайно популярный ныне, хоть и в измененном виде.

* * *

– Не стану вам толковать, что все это патриотическое словоблудие моей дочери – только ширма, – раздраженно замахал письмом лорд Рауд, выхватив его у мистера Бамбла почти сразу же, как тот начал читать.

«Как быстро сдал старик? – удивился офицер. – А казалось, он свою прелестную дочь едва выносит».

– Вы, Альберт, я знаю, человек проницательный. Вы понимаете, что носительница родового титула эрлов Раудов и эти публичные девки Найтингейл не имеют и не могут иметь ничего общего!

– Но деятельность мисс Найтингейл на войне заслужила похвалы самой королевы, – заметил мистер Бамбл, будучи человеком не столько справедливым, сколько упрямым, что по роду его деятельности следовало отнести к достоинствам. – Ее последовательниц ставят в пример патриотизма.

– Патриотизм?! Клянусь Аллахом, чтобы не рисковать перед Господом – этих девиц вдохновляет пример не святой Филомены[67], а французских маркитанток! – несправедливо обрушился граф на картиньерок и вивандьерок[68], состоявших во французской армии на действительной военной службе.

Настолько действительной – это мистер Бамбл знал наверное из переписки со своим крымским товарищем.

Задирая без спросу подол этакой бравой мадам, особенно вивандьерки, следовало помнить, что та умеет драться совсем по-мужски. Не редкими были случаи, когда вивандьерки, в официальные обязанности которых входило лишь обустройство полкового быта и уход за ранеными, по своей воле принимали участие в битве, подняв оружие, выпавшее из руки убитого солдата. Многие вивандьерки доходили даже до того, что начинали носить раздобытый где-то по случаю солдатский мундир, хоть и оставались при этом в юбке. К тому же они обычно заводили в полку, к которому были приписаны, официального супруга. Так что получить в ухо от мужа бравой мадам или от ее сослуживцев за свое бесцеремонное «salut!» представлялось очень даже возможным.

Картиньерки и вивандьерки пользовались большим уважением, но что поделаешь, если их не уважал старый граф. Англия, раньше других соседствующих с нею стран усвоившая основы демократии, странным образом так никогда и не освободилась от цепей сословности и предрассудков. Взять даже леди Найтингейл, на которую сейчас обрушился старый сноб, как на последнюю окопную…

NOTA BENE

Леди с лампой

В то время светской даме, чтобы обрести сомнительную репутацию в глазах общества, было ни к чему браться за клизму или эмалированную утку. Достаточно было того, чтобы леди вообще работала! Как эти, ну, которые спозаранку толпами бредут на фабрику, или белые воротнички, которые ходят в контору. Высший свет мог только сказать:

– That’s incomprehensible! (Это непостижимо!)

И ладно бы только vox populi донимал брюзгливым ворчанием, но к нему присоединялся и брезгливый сарказм врачей, выходивших из загаженных палат военного госпиталя в Скутари с руками по локоть в крови:

– Честное слово, мисс, это не то место, где можно уследить, чтобы цвет ленты в чепце был в тон заляпанному кишками переднику.

Никто еще не знал, что прибытие леди Флоренс Найтингейл в Скутари, в Стамбул, станет для многих раненых, доставленных туда из Крыма, настоящим спасением.

Военные эскулапы – по обычаю того времени поголовно мужчины – поначалу встретили холодным недоумением настойчивое стремление мисс Найтингейл и ее 38 медсестер перевязывать дурно пахнущие раны и выносить горшки. Врачи просто не понимали – зачем? Ведь обычной хирургической практикой того времени было протирать вскрытую рану полой докторского халата. Исключением являлся разве что знаменитый доктор Джеймс Барри, занимавший высшую медицинскую должность в британской армии и ратовавший за строгое соблюдение правил гигиены при уходе за больными. За это его не раз подозревали в том, что он – переодетая женщина (и после его смерти все предположения таки подтвердились!).

Известен случай, когда Барри своей критикой довел леди Найтингейл чуть ли не до слез, а ведь, казалось бы, что к мисс Найтингейл, при ее-то рвении, придраться было невозможно. Однако богачка и светская львица даже после такого внушения не пожелала пойти куда-нибудь с усталых глаз долой, устроить свою личную жизнь, родить и успокоиться, и ее вклад нельзя недооценивать.

Купленные на собственные средства котлы для стирки белья и бинтов, выписка знаменитого лондонского повара Алексиса Сойера для варки госпитальной каши, да и другие экстравагантные на первый взгляд поступки дали совершенно удивительный результат по снижению процента смертности с 42,7 до 2,2! Вот к чему привело старательное соблюдение правил гигиены, презираемое многими врачами.

Все никак не шел впрок просвещенной Европе опыт варварских народов. А ведь еще Первый крестовый поход для рыцарей попросту сошел на го… изошел дизентерией.

Затем леди Найтингейл отправилась в Крым, в самое пекло, и пусть там она заработала нервное истощение и лихорадку, но заслуги добровольной медсестры и ее соратниц признала даже газета The Times. Измученную молодую женщину, каждую ночь лично обходившую палаты с лампой в руках, газета так и назвала: The Lady with the Lamp (леди с лампой).

Вот тогда и изменилось отношение к Флоренс на берегах Британии. Страна туманных соображений, удивительная в своей парадоксальности, наконец и вдруг взорвалась восторгом. Повсеместно проходили собрания, где наперебой высказывалось восхищение ни много ни мало – национальной героиней. Был создан «Фонд Найтингейл», собравший аж 44 000 фунтов стерлингов. Впрочем, восторги солдат были практичнее – они перечислили в него дневной заработок всего корпуса.