Книга Красный кардинал - Влада Ольховская

— Ну а с девушками как?

— А девушек пристреливали как отработанный материал. Лишние свидетели не нужны никому!

Массовые убийства происходили на других этажах, очень скоро до Александры донеслись отзвуки первых выстрелов и отчаянные крики. Но помочь она ничем не могла, все ее внимание было сосредоточено на хозяине борделя. Джонни явился, чтобы лично убить своих любимиц — и Александра входила в их число.

— Я знала, что он не будет медлить. Его отношение ко мне всегда представляло собой извращенную смесь ненависти и вожделения. Сейчас должна была победить ненависть. Я тебе говорила, при всех своих недостатках Джонни не был дураком, он понимал, что нужно спешить. А я понимала, что мне придется постараться, чтобы сохранить жизнь.

Впервые за время их знакомства она просила его взять ее. Александра извивалась, насколько это позволяли цепи, говорила все то, что он мечтал услышать. Он принял это за чистую монету. Мнение Джонни Сарагосы о женщинах было слишком низким, чтобы заподозрить неладное. Он решил, что все просто: когда речь зашла о спасении ее шкуры, эта гордая русская превратилась в такую же шлюху, как все остальные. Что и требовалось доказать!

Он решил, что время есть: на то, чтобы использовать ее последний раз, уйдет несколько минут. Александра не сомневалась, что отпускать ее он не планировал. Но «потешные побеги», которые он устраивал, показали ей одну очень важную деталь: ничто так не радовало Джонни Сарагосу, как возможность сначала дать кому-то надежду, а потом отнять.

Вот и с Александрой он планировал проделать то же самое. Взять ее последний раз, унизить, заставить артистично стонать под ним, а потом сказать, что это ничего не изменит. Она все равно умрет — но умрет опозоренной. И отчаяние в ее глазах вполне могло доставить ему большее наслаждение, чем секс с ней.

— Но даже так, он был чертовски осторожен, — указала Александра. — Он знал, что я сильная, он собирался касаться меня ровно столько, сколько нужно. Он не сомневался: даже если я подготовила какую-то ловушку, он не попадется. Но он не знал, что не только он умеет делать сюрпризы!

Александра давно, еще пару месяцев назад, начала раскачивать тот самый столбик в изголовье кровати, который обычно удерживал ее наручники. Она не спешила, она знала, что за ней постоянно наблюдают через камеры. Но знала она и то, что у местных охранников одна страсть — «посмотреть на сиськи», как будто это такая редкость в борделе! Если двигать руками осторожно, они ничего не заметят.

Иногда ей хотелось сорваться, использовать всю свою силу, сломать этот проклятый столбик раз и навсегда. Но Александра понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. Чтобы преуспеть, нужно действовать с умом. Цель ведь не в том, чтобы просто повредить столбик — сомнительное достижение! Она все равно никуда не денется, потому что дверь надежно заперта. Нет, ей нужно было раскачать столбик так, чтобы быстро вырвать его и освободиться, когда подвернется подходящий момент.

— И теперь, когда момент настал, ты была готова? — догадался Ян.

— Не совсем так. Столбик уже неплохо расшатался, но я все еще не была уверена, что он вылетит с одного удара. Я предпочла бы подождать, чтобы уж наверняка. Но, как видишь, времени на ожидание не осталось. Свобода или смерть — вот в таком положении я оказалась. Когда о таком говоришь, звучит очень пафосно. Но когда приходится это почувствовать… Понимаешь, что это страшно.

Когда Джонни Сарагоса навис над ней, когда ухмыльнулся и посмотрел ей в глаза, Александра почувствовала, что ненависть к этому человеку сжигает ее изнутри. Она вспомнила все, что он делал, с ней и с остальными. Что он заставил сделать ее! Он сам изменил ее, когда притащил сюда и вынудил пройти по девяти кругам ада. Теперь ему предстояло пожинать плоды.

Ненависть и ярость придали ей сил. Она рванула столбик на себя так, как прежде у нее не получалось, мышцы налились непривычной энергией, тело впервые за долгие недели избавилось от онемения и боли. Все вдруг стало четким и ясным, словно и не с ней происходило.

У Сарагосы был с собой пистолет, но он отложил оружие на тумбочку, когда полез на Александру. А когда все случилось, он не успел даже сообразить, как нужно поступить. Он был уверен в своей победе, а его жертва вдруг превратилась в нечто такое, с чем он раньше не сталкивался.

— Мои руки все еще были скованны наручниками — такими, знаешь, полицейскими, на короткой цепочке. Но они уже не были прикованы к изголовью кровати, а значит, не была прикована и я. Прежде, чем этот урод успел сообразить, что происходит, я закинула руки ему за шею — петлей, и притянула его к себе. Я впилась зубами в его шею, в эту его вечно потную шею, которую я видела над собой миллион раз, когда он насиловал меня. Уже тогда я представляла, что однажды раздеру ему глотку, но я не знала, что у меня появится возможность сделать это буквально. Помнишь, когда мы были маленькими, стоматологи все удивлялись, что у нас с тобой острые зубы? Не вампирьи, конечно, но все равно — необычно! И вот тогда я поняла, как они были правы. Я никогда не думала, что смогу сотворить такое, Ян. Это звучит ужасно? Он не стал обманывать ее, потому что она не простила бы ему обман.

— Да, это звучит ужасно. Это, думаю, и было ужасно.

— Да… Какой-то сумасшедший, необъяснимый миг. С одной стороны, я не понимала, что делаю. С другой, все видела и чувствовала. Если бы у меня спросили когда-то, могу ли я… Даже когда я была в плену… Я бы сказала нет. Я была уверена, что не смогу! Но правда заключается в том, что мы и сами не представляем, что можем, пока нас не загонят в угол. Если ты на что-то решаешься, значит, тебе дозволена такая роскошь, как сомнения и поиск альтернатив. А что было у меня? Убей или будь убитой. Я прекрасно знала, что Джонни Сарагоса никогда, ни при каких обстоятельствах меня не пощадит. Значит, выжить я могла только одним способом: напав первой. Помню, как на меня хлестала кровь… Я не чувствовала вкус. Я не торжествовала, какое там! Но у меня было четкое ощущение: я делаю, что должна. Предел способностей выявляется страданием — и желанием жить.

Ее мучитель не сдался без боя. Джонни отчаянно метался, бил ее, пытаясь сбросить с себя. Но Александра удерживала его, придавив шею теми самыми наручниками, которые он на нее надел. Кто-то в отчаянии впадает в апатию, кто-то ведет себя как дикий зверь. Ян понимал, что эти откровения привели бы в ужас Павла или Нину. Но его — нет. Он чувствовал это в себе: если бы его довели до предела, он тоже предпочел бы стать зверем, а не смириться и по-овечьи склонить голову. Чтобы выжить, каждый делает, что может, и близнецы могли вот это.

Джонни все же сбросил с себя девушку, отшвырнул ее на пол, но было уже слишком поздно. Она, обнаженная, затравленная, забитая, победила крепкого, отдохнувшего, вооруженного мужчину, который привык быть здесь хозяином. Именно это осознание Александра увидела в его глазах за секунду до того, как он умер.

— Знаешь, что я почувствовала в этот миг? Ни-че-го. Я ожидала, что будет счастье, чувство победы, какое-то удовлетворение… Мне было, за что ему мстить. И за кого. Но внутри меня будто все заледенело. Я смотрела на кусок мяса, в который превратилось главное чудовище моей жизни, и чувствовала, что все правильно. И я прекрасно знала, что ничего еще не закончилось. Я не имела права ни безумно хохотать над своим поверженным врагом, ни рыдать из-за того, во что меня превратили. Я по-прежнему была на чужой земле, нужно было действовать. У Сарагосы я получила очень важную штуку — связку ключей от всего, в том числе и от моих наручников. Освободившись, я сняла с него рубашку — она была залита кровью, так ведь я тоже! Рубашка оказалась длинной, на мне сошла бы за платье. Возиться со штанами я не стала, долго. Думала взять и ботинки, но они были слишком большими для меня.