Книга Хардкор белого меньшинства - Дмитрий Лекух

При этом – ты их любишь.

И помнишь – совсем-совсем другими…

Молодыми, блестящими, длинноволосыми, с некоторым романтическим закосом в цинизм – так тогда было модно – и целой огромной жизнью впереди…

Короче – ненавижу…

Я б и в этот раз не пошел, да Колька застыдил. Мы с ним с седьмого класса вместе учились, а теперь – вместе работаем.

Партнеры.

Так сложилось.

Молча зашел ко мне в кабинет, молча плюхнулся в гостевое кресло и уставился на меня своими огромными, чуть навыкате, карими буркалами.

Прямо с утра.

Еще и рабочий день-то толком не успел начаться.

Я заерзал.

Но – пока сдержался, промолчал.

Потом секретарша кофе принесла.

Две чашечки.

Я не заказывал, значит – он постарался…

Еще чуть-чуть помолчали.

Потом он не выдержал:

– Ну, опять «последний звонок» сачковать решил?

Молчу. Думаю.

– Совесть, – продолжает, – имей. Я понимаю, что тебе внапряг, а мне что – опять отдуваться? «Дима занят, Дима в командировке». Я так с тобой скоро – совсем изоврусь. Надоело.

Я сигарету закурил.

Кольке предлагать не стал, он – полгода как бросил.

А у меня – ни фига не получается.

– Короче, товарищ начальник. Тебя все видеть хотят. А я лично – наоборот. Но отмазывать больше не буду. И не проси.

Я докурил, раздавил окурок в пепельнице.

Поднялся:

– Ладно, хрен с тобой. Поехали…

…Школа у нас – в самом центре Москвы.

Между Пушкинской и Патриаршими. Очень красивый район.

И – очень зеленый.

В школьном дворе тоже деревья растут.

Много.

Вроде уже больше двадцати лет прошло, а они – все такие же…

Вот под ними и встретились. Потолкались растущими животами, похлопали друг друга по плечам.

С девчонками расцеловались.

Под ними же – в смысле под деревьями – и выпивать начали.

Как водится.

Потом отправились в поход «по памятным местам».

Вот здесь, типа, в футбол играли, когда с уроков сбегали, а вот здесь – портвейн впервые пробовали.

А вон туда – курить на переменках убегали, надо же, какое счастье…

…А потом – я сбежал.

Не выдержал все-таки.

Сделал вид, что выпил лишку, и – бочком-бочком в машину. Стекла поднял, кондиционер включил, музыку поставил.

И буркнул водителю:

– Давай-ка, Вов, на Воробьевы горы. Продышаться хочу…

Поехали.

Я там часа три, наверное, прогулял.

В полном одиночестве, среди хохочущих и целующихся выпускников. У них Воробьевы горы – одно из самых популярных мест для прогулок. А именно в такой толпе одиночество как раз и чувствуешь особенно остро.

Я как раз этого и хотел, если уж совсем честно…

Нужно мне это было.

До сих пор не могу понять – почему, но – нужно…

День – солнечный, радостный, весенний.

Листва еще – нежно зеленая, пылью столичной бензиновой не провонявшая.

Ветерок с Москвы-реки порывами налетает, не дает прочувствовать подступающую летнюю липкую духоту раскаленного каменного мешка.

И ты – одиноким темным пятном.

Кляксой на акварели.

Вроде бы и неуместен, а вроде бы – тоже необходимая деталь пейзажа. Придающая нужную перспективу этому хрупкому и радостному пространству.

Ну, в общем, походил-походил, потом достал мобильный и позвонил Русланычу:

– Привет, старый. Ты сегодня на встрече выпускников был?

– Угу, такая тоска…

– Есть идея, – усмехаюсь.

– Поддерживаю, – вздыхает. – Где встречаемся?

– Да там же, – щурюсь на солнце. – В пабе. Где же еще-то. Там парни вроде как летнюю веранду открыли. Посидим, попьем пивка, а потом решим, куда стопы направить…

– Да понятно куда, – ржет. – Все туда же…

Вот и поговорили…

Я водителю позвонил, объяснил куда подъехать, чтоб меня забрать. Потом еще минут пятнадцать ждал, пока он сквозь гуляющих продерется. Залез в машину, откинулся на переднем сиденье, похлопал себя по карманам в поисках сигарет.

– Знаешь что, Володь. Отвези-ка ты меня в наш паб да вали домой, отдыхай. Последний звонок все-таки. Мы его по молодости «Днем первого минета» называли. Давно это, правда, было. А сегодня я явно нажрусь, так что ждать меня – просто замотаешься…

Он как-то странно на меня посмотрел. С пониманием, что ли.

– Валил бы ты cам, шеф, куда-нибудь. На ту же рыбалку свою любимую. Совсем умотался – просто лица на тебе нет. И я тогда отдохну. А сегодня уж – я тебя как-нибудь дождусь. По-любому…

Я в бардачке порылся, новую пачку сигарет оттуда достал. Распечатал.

– Ничего-то ты, – вздыхаю, – Вова, не понимаешь…

Он в ответ только головой покачал:

– Может, и не понимаю. Только у меня у самого то же самое. Как кого встретишь – ну, из детства разговоришься о пацанах – так только и узнаешь: этот сидит, этот – в Чечне погиб, от этого – жена ушла, а этого – у ларька за бутылку водки зарезали. Тьфу, беда…

– Беда, – соглашаюсь.

– Будто, – продолжает, – всех ветром уносит, а ты в каком-то затишке пристроился. Шефа возишь, деньги имеешь. Дочь растишь. Дачу вон построил… А людей – уносит. Как эта херня называется-то?

– «Глаз урагана», – шепчу, прикуривая. – Эта херня, Вов, называется «глаз урагана»…