Книга Танцы на осколках - Дарья Вознесенская

Но без этой попытки, без очередного побега все мои предыдущие действия будут бесполезны, потому я хотела попробовать… снова.

И снова допустила ошибку… две.

Во-первых, понадеялась, что и правда смогу обратиться за помощью к бывшим эроимцам.

Имя второй ошибки было Мигель.

Когда он успел подобраться ко мне так близко, что его мнение, настрой и слова стали для меня важны? Когда я стала на что-то надеяться и во что-то верить?

Может тогда, когда он нес меня на руках с поврежденной ногой? Или, не сказав никому, притворился на занятии, что все в порядке — и помог избежать прилюдного позора? Когда целовал меня, страстно, нежно, с жаждой — а потом объявил своей, чтобы сменить окрас сплетен? Да еще и повез во дворец…

Мне было стыдно за свой обман. Еще ни разу стыдно не было — я выживала, как могла. И даже то, что своим друзьям я не рассказала всего, казалось мне логичным. А вот то, что я обманываю бросившего мне вызов, отдавалось теперь мучительным давлением в висках.

Он не отходил от меня ни на шаг. И держал не просто взглядом, а тем выражением, что я видела в его глазах.

Восхищение, удивление, настороженность, гордость.

Я едва ли не впервые в жизни махнула рукой на свои планы и предчувствия. И зашла во дворец короля Одивелара с уверенностью, надетой как доспехи — пусть внутри все и клокотало от противоречивых эмоций.

Он был прекрасен, этот дворец… удивительно похож и не похож на эроимский, как были похожи и не похожи толкущиеся в зале придворные. Пришедшие показать себя, решить какие-то вопросы, составить выгодные союзы или же просто испытать гордость за то, что приближены к власти, и удовлетворение от того, что многим это не доступно, в отличие от них.

Не на праздник.

Я не собиралась развлекаться, но мой спутник настоял на отсрочке. И только когда Мигель подвел меня к еде и напиткам я осознала, как давно не ела.

Но сполна насладиться закусками у меня не получается.

— Мигель… — цедит неожиданно появившийся Хайме-Андрес. И более мягко обращается ко мне, — Тали. Как неожиданно, видеть тебя здесь.

Перед глазами все еще стоит утренняя картина, потому чувствую себя смущенной:

— Я — здесь. Мигель пригласил меня…

— Удивительно. Но я рад… ты, определенно, украшение этого вечера.

И снова осознание, что внутри меня искрится какая-то странная радость и приязнь. Можно списать это на взаимную симпатию, которой не суждено стать ничем большим, если бы не превращение искр в полноценную дрожь, когда я вижу взрослого мужчину, на которого Хайме очень похож. Его отец, да…Но почему у меня ощущение, что я с ним знакома, хотя вижу его первый раз?

Понимаю, что реагирую как-то странно, когда Мигель окликает меня. И понимаю, что уже бессмысленно размышлять хоть о каких странностях.

Мигель еще не видит и не знает, но нас заметили. Меня. И в нашу сторону уже пробирается тот, кого я тоже не встречала лично… но с легкостью могу узнать благодаря портретам из отцовского кабинета. О да, я всегда была любопытной… и да, я могу предположить, что советник да Коста-Мело не просто так решил с нами поздороваться.

Я уже вижу, что произойдет дальше.

Вижу удивление и презрение на лице Мигеля, мои попытки объясниться и оправдаться, отправку в Эроим — вряд ли меня запрут в подвалах и пыточных дворца, все-таки у нас перемирие…

И хочу хотя бы на мгновение оттянуть явственное будущее.

Потому почти неприлично тяну парня к танцующим и обвиваюсь вокруг него, чтобы напоследок почувствовать человеческое тепло и снова научиться размеренно дышать и ясно мыслить.

Мне понадобится вся моя выдержка.

А когда звон в голове прекращается, я ухожу подальше от толпы. И почти равнодушно поворачиваюсь на резкое:

— Мигель, отойди от нее.

А он красив. И сильный маг. Я могу представить себе, как будет выглядеть Мигель через много лет. Не знаю, что у моего спутника произошло с отцом — в том, что произошло, я не сомневаюсь — но я вижу не просто родственников, а близких по духу людей. Страстных и жестких.

— Я надеялся, что мое зрение стало не таким острым… — продолжает с угрозой старший мужчина.

А я сажусь в глубоком реверансе в знак совсем не напускного почтения.

— Советник да Коста-Мело, полагаю.

На Мигеля я не смотрю — и так чувствую волну неверия, исходящую от него.

— Талис тэн Домини… Вы также прекрасны, как вас описывали, — второй советник короля Одивелара смотрит на меня уже оценивающе. А я… завеса, внутри будто умирают чувства.

— Что вы, — выдаю спокойно, — ваши шпионы мне польстили…

И слышу резкое:

— Стража!

По бокам от меня становится двое неприметных мужчин в темной форме с артефактами наизготовку. Конечно, никто не будет хватать меня насильственно и уводить под шум толпы с бала — такие случаи должны проходить незаметно для окружающих и точно не должны взолновать виновницу торжества. Но маги на службе не собираются дать мне и шанса на побег или какие противоправные действия.

Откуда им знать, что у меня больше нет осколков?

Или что я и в мыслях не держала навредить? И не шпионила?

Они видят одно — дочь серого советника короля Эроима неожиданно возникла в чужом королевском дворце, без объявления или просьб о встрече. И это противоречит всем правилам, так что даже мирный договор не может служить оправданием.

Я бросаю последний взгляд на Мигеля, и тут же отворачиваюсь.

Он быстро анализирует и разбирает по секундам все произошедшее… И вот в его глазах уже вместо неверия — презрение, а челюсти сжаты только чтобы не засыпать меня оскорблениями.

— Прошу следовать за мной, — все так же сурово говорит советник, а я киваю. Но вся наша группа замирает, потому что дорогу нам заступает Мигель. И… становится рядом со мной.

— Сын, сейчас не время… — хмурится старший да Коста-Мело, но получает в ответ лишь жесткое:

— Я сам привел её во дворец. И пока не разберусь, что происходит, я от нее не отойду.

— Это уже не в области твоей ответственности.

— Позволь мне самому решать, — противится младший.

— Мы сделаем все самым лучшим образом…

— Как с мамой?

Краем глаза я вижу, как ожесточается лицо советника. Но потом он медленно кивает, и такой вот живописной группой мы покидаем бальный зал через боковую дверь.

Это странно, но в голове у меня пусто. Нет желания придумывать хоть какое-то оправдание или просить королевского убежища. Сейчас мое мнение и правда не будет играть никакой роли — король и его советники поступят так, как лучше для их страны.