Книга Цена Любви - Снежана Черная

А рука сама вниз опускается.

Молчит. Её губы дрожат, а глаза всё также смотрят с вызовом. А это, чёрт возьми, заводит! Как обезумевший самец, я хотел только одного — взять её поскорее, подавить этот немой протест. Неважно как, главное, сейчас. И на этот раз я не буду торопиться!

— Я тебя не боюсь, — ответила с вызовом, борясь с моей рукой и пытаясь свести вместе колени.

А врать она не умеет от слова вообще.

Заняв своё законное место между стройных бёдер, я толкнулся в неё так сильно, чтобы почувствовала каждую грань этого контакта. Чтобы поняла, что она принадлежит мне и не смела больше противиться.

А потом это хрень снова случилась: она выгнулась мне навстречу, оплетая бёдрами. Её руки, лёгкие и невесомые, порывисто легли мне на плечи, губы приоткрылись, отзываясь протяжным стоном.

— Легче, — прошептала она.

… и скользнула языком по моей влажной коже.

Получив разряд, я застонал и позорно кончил.

Глава 20.

Возращение в реальность было неприятным. Во-первых, я всё ещё прижимала к себе мужчину, чувствуя биение его сердца и вдыхая запах его мокрого тела. Более того, он всё ещё находился во мне, а между ног у меня было мокро и липко. Он опять в меня кончил! Чёрт! Я ведь уже две недели как не принимаю противозачаточные таблетки! Черт возьми, где были его мозги? Ведь далеко уже не мальчик и должен чётко осознавать возможные последствия!

Но и не это казалось сейчас самым неприятным. Намного хуже было то, что всё произошедшее приносило мне непонятное и извращённое удовольствие. И пусть всё прошло быстро, и я не испытала физической разрядки – того огненного урагана, испепеляющего всё на своём пути, мне просто понравилось принадлежать ему, ощущать его на себе и в себе. Чувствовать тяжесть его тела было приятно, несмотря на то, что так низко, как сейчас, я ещё никогда не опускалась.

Наверное, я просто падшая женщина, развратная и распущенная. Непонятно только, откуда во мне всё это взялось с моим страдальчески-необходимым отношением к сексу как к чему-то тягостному и неизбежному?

Моя вечная и нерушимая позиция — «закрыть глаза и думать об Англии*» — раскололась на части. А может, я просто всё это время скрывала истинную натуру, а сейчас вся сущность вдруг вылезла наружу. В любом случае это уже неважно: если я верну Женьку, то

всё остальное уже не имеет никакого значения.

Выскользнув из-под одеяла и подхватив полотенце, я обмотала его вокруг туловища и, на подкашивающихся ногах, поплелась назад в ванную. Он никак не отреагировал. Лежал на спине с закрытыми глазами, будто уснул.

Приняв душ, я облокотилась о раковину и уставилась на себя в зеркало. В последнее время выглядела я неважно: бледная, блёклая, как моль, с огромными кругами под глазами. Зато сейчас я самой себе вдруг показалась как никогда красивой. Я бы даже сказала — неподобающе красивой, с учётом данной ситуации. Лицо изрядно похудело, отчего глаза казались просто огромными, по щекам расплылся задорный румянец, а довершал картину горящий взгляд, который сейчас был абсолютно не к месту.

Я тут же торопливо умылась холодной водой и, вскинув голову, встретилась в зеркале со зглядом Саида. Он подпирал плечом косяк и с интересом разглядывал меня… нас в зеркальном отражении — и нужно сказать,вместе мы смотрелись никудышной парой. Соединить нас мог разве что такой невероятный случай и лишь на очень короткий срок. А его фирменная гадкая ухмылка без слов сообщала, что подумал он о том же, что и я.

— Какой у тебя размер? — прервал он неловкое молчание первым.

— S.

— Размер ноги?

— 37-й.

Он прижал к уху телефонную трубку, которую всё это время держал в руке, и вышел, оставив меня одну. А я, стряхнув недоумение, поспешно отвела взгляд от чертова зеркала и принялась искать свои вещи. Воздуха здесь вдруг оказалось слишком мало, поэтому, торопливо одевшись, я тоже выпорхнула за двери.

После того, как Саид скрылся в ванной, я принялась нервно ходить из угла в угол. Впрочем, при желании в этой спальне можно было запросто и побегать — она была просто необъятной. Взгляд то и дело останавливался на разобранной кровати, и после всего произошедшего мне абсолютно не хотелось здесь находиться. А ещё было очень сложно в себе разобраться: вроде стыдно, а вроде и нет; страшно, но в то же время откуда-то появилось и чувство защищённости. Тревога. Да, наверное. А может, я просто дура — таким, как он, верить нельзя! А я, хватаясь за соломинку, совершила самую большую глупость в своей жизни.

В попытке унять разбушевавшиеся нервы, я запахнула поплотнее разорванную блузку и вышла из комнаты как раз в тот момент, когда дверь ванны распахнулась, являя взору Саида. С мокрыми волосами и полотенцем на бёдрах он излучал скрытую угрозу, а шрамы лишь усиливали производимый эффект. Было в нём что-то звериное и что-то слишком опасное для того, чтобы довериться ему хоть на минуту. Это просматривалось во всём: в выражении его лица, в том, как он шёл, как поводил плечами, отчего рельефные мышцы играючи перекатывались под кожей.

Такое чувство, должно быть, испытывают при встрече с диким хищником. Сердце замирает, а тело парализует. И всё, что остаётся, — это с ужасом наблюдать за его приближением, не в силах пошевелиться.

Примерно с такими мыслями я вжалась в стенку, чтобы не загораживать ему дорогу. Совсем, как в том доме, где он расчищал её себе грубостью, стоило мне только оказаться на его пути.

Сейчас он лишь скользнул по мне равнодушным взглядом и исчез, кажется, в кухне, судя по доносившемуся оттуда звону посуды.

Глупости! Он обычный человек и, как у всех людей, у него тоже есть свои слабости. Тем более что одну из них я уже обнаружила.

— Так и будешь там стоять? — донеслось из кухни через пару минут.

Отлипнув от стенки, я поплелась следом.

— Ешь.

Саид поставил передо мной чашку, и по кухне разнёсся аромат свежесваренного кофе. Следом из микроволновки на стол перекочевала тарелка с какими-то тонкими лепёшками, похожими на блины, и пиала с топлёным маслом.

— Нет, спасибо. Мне не хочется.

Кусок действительно в горло не лез. По привычке я потянулась к кофе и замерла, пронзённая его лениво брошенной фразой.

— Оттого и тощая, как доска.

А в следующий момент я уже прятала улыбку за чашкой кофе. До чего же он предсказуемый! Характер у него нервный… рваный, а язвительные фразы даются ему намного легче, нежели что-то приятное. Но я-то уже поняла, что всё это напускное. Искусственно наращенная броня, созданная для того, чтобы не дай бог не допустить к себе хоть каплю теплоты и света. Если честно, мне его даже жаль. Не то чтобы в моей собственной жизни был переизбыток этого тепла и света, но у меня была Женька…

— Моя дочь, Саид. Ты обещал.