Книга Сквозь Африку. Заметки и размышления путешественника на деревянном велосипеде - Константин Колотов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В доме оказалась свободная комната, кроме нас там были несколько арабов и французская тетенька, живущая там уже три недели (так я и не понял, с какой целью). Мы помылись, приготовили себе макароны, ребята угостили нас салатом. И уставшие, но довольные, мы легли спать. Бегающие по комнате мыши были такой мелочью после всего увиденного, что мы даже не обращали на них внимания.
Утро в Нуакшоте было доброе.
Я ходил по территории вокруг дома и не мог понять, что же мне так хорошо. Понял ближе к обеду. Здесь же зелень, деревья, цветы. В пустыне всего этого просто нет, а тут почти лес. Человеку нужен лес, деревья – наши друзья. Одно их наличие в саду сделало мир лучше.
Думаю, схожие чувства испытывают жители Петербурга и Москвы, когда выходит солнце. В Питере солнце – вообще редкий гость, да и в Москве бывают годы, когда солнце месяцами не появляется на небе. Но когда оно выходит, на душе радость, и люди вокруг начинают улыбаться. Вот так и тут, но с деревьями. Солнце здесь триста шестьдесят три дня в году.
Еще вечером, находясь в поиске отеля, мы с Сашей решили, что ночь переночуем и поедем в Сенегал, чтобы быстрее вырваться из этой Мавритании.
Но сегодня, проснувшись, решили, что останемся на день. Ночевка в этом гостевом доме стоила нам восемь евро на двоих. Это почти в десять раз меньше, чем в дешевых отелях здесь. За эти же десять евро нам разрешили брать из холодильника все, что захотим, и готовить, а брать было что: овощи фрукты, йогурты, салаты.
После завтрака мы пошли погулять. Нашей целью были поиск банкомата для снятия наличных, осмотр столицы Мавритании и кафе, а также торговый комплекс с Интернетом, чтобы провести стрим.
Выход за порог дома вернул нас в ад Мавритании. Дороги наполовину засыпаны песком, мусор никто не убирает, он просто годами, десятилетиями, столетиями собирается, и весь город похож просто на огромную свалку. Часть людей живет в палатках. Эти палатки прижаты к каменным домам, с другой стороны их подпирают деревянные хибары. И мимо всего этого несутся дорогие «лендкрузеры».
Канализации центральной, вероятно, тоже нет, поэтому где-то по улице текут сточные воды, вонь и смрад. И мухи, мухи, мухи.
Мы решили превозмочь отвращение и дойти до центральной площади. Она была в 3,5 километрах от нас. Где-то через километр нас заметил ребенок лет семи-восьми. Оборванный, грязный, страшный, он подбежал к нам и дерзко начал требовать денег. Мы бы и дали, но их просто не было. На все наши «гоу» он не обращал ни малейшего внимания, вместо этого вис на руке, ныл, скалился, рычал, опять ныл и все сильней вис на руках то у меня, то у Саши. И так минут двадцать.
Потом, очевидно, мы зашли в район, где он не работает и поэтому не входит туда, он что-то еще пискнул на нас и убежал. Так мы добрались до самого центра. Центральная площадь оказалась огромной свалкой. По площади ходили козы и ели мусор. Собственно, так устроен весь город: он весь свалка и везде ходят козы и жуют мусор.
Ни одного кафе, ни одного торгового центра – ничего мы не нашли, и только пятый банк дал нам снять денег, и сразу после этого мы отправились домой. На обратной дороге познакомились с еще одной удивительной особенностью этого города: питьевая вода, которая висит на заборах в шкурках животных, а рядом с такой шкурой висит привязанная кружка. Это невозможно представить и в это невозможно поверить, если не увидеть.
Туристов мы не встречали. Видели пару европейцев, но явно не туристов, скорее какие-то пройдохи, грабящие и без того нищий народ Мавритании.
Вернулись домой с чувством какого-то омерзения. Это все глубокорелигиозные люди, мусульмане. Они молятся пять раз в день и тут же кидают под себя мусор, мучают рабов, живут в помоях и грязи. Ну а кто-то (и я уверен, что необязательно самые умные или самые лучшие) живет в этом аду, но в роскоши: дорогие дома, дорогие машины и шесть жен.
Мне стало противно это место. А тех мусульман, призывающих людей обратиться в ислам или навязывающих свою веру в любой другой форме, но живущих в Европе, захотелось спросить: «Как Аллах самых почитающих его людей довел до такого состояния?»
Мы поужинали, собрали вещи и готовы были наутро выезжать в дальнейший путь. До Сенегала остается 250 километров. Быстрее туда. На завтра решили провести тренировку в рамках подготовки к Ironman и проехать отрезок в 90 километров на время, без остановок.
Позавтракав в Нуакшоте в гостевом доме, мы двинулись в путь.
Кстати, из-за того, что центрального водоснабжения в городе тоже нет, воду в дома привозят специальные доставщики на ослах.
Мы бежали из города. Примерно через 20 километров, на выезде из города, нас остановили на КПП, как всегда, проверили документы, все переписали. Мы воспользовались остановкой и сделали зарядку. Отсюда начинается наш участок в 90 километров.
Старт.
Дорога местами была плохая, местами вообще заканчивалась, но надо заметить, что они ее строят. Приходилось много притормаживать, а где-то вообще останавливаться, чтобы не потонуть в песке. В итоге 90 километров я проехал за три часа семнадцать минут. Достойный результат. Я был собой доволен. Думаю, вполне смог бы выйти из трех часов, если бы ехал по хорошей дороге, да еще и без сумок. Думаю, даже два с половиной часа.
По дороге часто встречались поселения, обычно это означало, что сейчас на дорогу выбегут местные дети. Когда они первый раз выбежали и перекрыли мне дорогу, я немного насторожился и даже притормозил, но потом понял, что детишки эти довольно агрессивные, хотят денег или угощений или что-нибудь украсть с велика. В общем, больше я не притормаживал.
Плохо так говорить, но другого сравнения мне в голову не приходит. В Западной Сахаре на нас кидались собаки, бродившие стаями вдоль дороги. Здесь, в Мавритании, вместо собак были дети. Все повадки ровно такие же, как у собак. Бежать за велосипедом, чего-то агрессивно пищать. Поскольку Саня ехал вторым, ему прилетела в спину пара камней. Мелкие засранцы успевали подготовиться к его приезду.
В этот день мы проехали 140 километров и поставили палатку рядом с КПП, чтобы ночевать под охраной местной милиции. Нам осталось всего 100 с небольшим километров, и мы перейдем границу этой страны! И мы проедем ее завтра.
Утром ноги сами просились в педали, чтобы ехать отсюда как можно быстрее.
Вновь 100 с чем-то километров, вновь дети, собаки, вновь мусор, вонь и разбитые дороги. И вот она – долгожданная граница.
На въезде нас очень активно начал тормозить местный парень с кипой листов в руках. Я остановился. Ворота границы я уже вижу, но парень был очень впечатляющим.
Подбежав ко мне с еще двумя товарищами, он тут же начал пояснять, что туда нельзя, надо заполнить карточку, и что можно плыть на большом пароме, а можно на малых лодках, я в принципе все понимал. Но моя модель поведения при этом уже выработалась и стала стандартной. Подъехал Саша. Я сказал парням, что не понимаю, что они говорят, и мой друг – мой переводчик. Они тут же переключились на него, а я благополучно двинулся дальше к воротам границы, где стояли люди в форме. Эти жулики начали возмущаться на тему, что нельзя туда ехать. Но меня они мало интересовали.
