Книга Стремянка в небо - Татьяна Трунова

– Особо стоит отметить вашу сообразительность. Из нашествия покойников сделать вывод, кто за этим стоит и где искать виновника! Каково?

– Мы просто искали под фонарем.

– Что?

– Под фонарем, говорю, искали. Помните анекдот о мужике, который кольцо потерял? Так и мы. Обшаривать окрестные болота пупок надорвешь – не те у нас возможности, а поискать в деревне – пожалуйста. Мы ведь как думали? Если какая хрень у нас есть, значит, она себя обязана выдавать. А память у деревенских долгая: странные случаи, места, где нечистая сила шалит, – все в ней записано.

Антон Павлович нахмурился, потом захохотал.

– Под фонарем они искали, – отсмеявшись, покачал головой он. – Вы под фонарем, а мне результат гадалки выдали. Тоже ничего.

Разинутый рот Пети выдавал крайнюю степень удивления, поэтому Антон Павлович счел нужным пояснить:

– В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году ваши болота обшарили сверху донизу, благо средства позволяли. Результат – нулевой. Повторять его мне не хотелось, поэтому я обратился к гадалкам. Ну что ты так смотришь? Некоторые гадалки сто очков вперед дипломированным аналитикам дадут. Помогли они нам в пятьдесят седьмом? Хренушки! Только казенный хлеб проедали. Хлеб у них тогда ничего такой был: с маслом и сыром.

– Круто, – вздохнул Петя, проводя рукой по глазам. В них начинали прыгать подозрительные черные точки.

Он поспешно глотнул остававшийся в рюмочке коньяк. Отпустило – черные точки исчезли. – Что вам интересно в первую очередь? Баек-то ходит много.

– Велосипед изобретать не надо, – посоветовал ему Антон Павлович. – У вас же с Шотиком Арменовичем есть наметки? Куда имеет смысл сунуться, с чего начинать, ну и так далее.

– Про Маратов дом рассказывать?

– Маратов дом пропустим. Мы его после вас обшарили так, что никаких тайн там не осталось.

– Дед Марат действительно там бродит?

– Бродит, бродит, но это не ко мне, это к родственникам и священнику. Если так уж хочешь, сходи в церковь, поставь свечку за упокой. Хотя вряд ли поможет. Крепко старикан обижен.

– Хе, а как же болото? Помните, я вам рассказывал о золотистом тумане? Может, они в нем скрываются?

– Увы. Золотистый туман, провалы во времени – они все свидетельствуют лишь о том, что в том месте находится геологический разлом. Он подробно описан в научной литературе и к пришельцам не имеет никакого отношения. Кстати, постарайся там больше не бродить. Место опасное. Про «Марию Селесту» читал?

– Э‐э… Корабль, пришедший к месту назначения без экипажа? Помнится, там еще даже чайник в камбузе не остыл и никакого беспорядка, как будто экипаж отвалил в шлюпке или дисциплинированно попрыгал в воду. Непонятно зачем, корабль-то целехонький.

– Во-во. Не повезло беднягам: проходили над разломом, когда он вздумал активизироваться. Жива осталась одна канарейка – и то потому, что у нее мозгов мало.

Живое воображение дарит излишнюю впечатлительность. Петя припомнил, как его звали призрачные голоса, как он был готов подчиниться их зову, и по спине у него с топотом пробежало стадо ледяных мурашек. Он передернулся. Поддиванье, приоткрытая дверь в соседнюю комнату, закуток у печки сразу приобрели зловещий оттенок. И то сказать, с чудесами не угадаешь, откуда они полезут. Хорошо, если чудеса добрые, а если нет?

– Развалины церкви со старым погостом, – медленно произнес он. – Подойдет?

– Подойдет. – Антон Павлович раскрыл пискнувший ноутбук и защелкал по клавишам. Пальцы его летали, выдавая уверенное знакомство с заморской техникой.

– Еще динозаврикова дорога.

– Что с дорогой?

– Если идти по ней ночью, то можно встретить призрачный силуэт мальчика. Призрак бежит навстречу, махает руками и чего-то кричит. Чего – непонятно. Исчезает он ровно в тот момент, когда пора менять штаны. Исчезает, а по лицу ровно холодным ветром мазнет. Ступор такой нападает, жуть! Причем ступор чужой, наведенный.

– Может, полные штаны вниз тянут, двинуться не дают? – Голос Антона Павловича полнился скепсисом.

– Я вам рассказываю, а вы смеетесь, – обиделся Петя. – Сами же просили!

– Охохонюшки, грехи наши тяжкие, – совсем по-деревенски вздохнул шеф Специального отдела. – Сам хоть видел?

– Сам не сам, но люди рассказывали.

– Понятно. Еще?

– Есть поляна повешенников. Три случая самоубийства за сто лет!

– М‐да. Наверное, там сук удобный.

– Опять смеетесь, – уличил его Петя.

– Я не смеюсь, просто это как-то… – Антон Павлович повертел в воздухе пальцами, – мелко.

– Тогда все.

– Может, еще повспоминаешь?

– Ну… Дорога, где я того шерстистого кобчика повстречал.

– Проверим.

– Слушай, как все? А старый погост, а церковь? – Арменыч подкрался незаметно.

– Знает он про них, – махнул рукой Петя.

Арменыч задумался, потом неуверенно спросил:

– Рассказы про то, как ведьма вылетела в трубу, а черт поутру превратился в шар, который с воем растаял в воздухе, вас не интересуют? Так же как и гуляющий возле кладбища человек, не оставляющий следов?

– Это все деревенский фольклор. Не то, не то…

– Тогда давайте начнем с церкви. Хорошая церковь: кирпичная, страшная, с целым хвостом слухов и страшилок. А?

– Уболтали, – устало выдохнул Антон Павлович, захлопывая свою плоскую машинку. Выглядел он странно довольным. – Начнем с церкви. Но память все равно напрягайте.

– Когда отправляемся? – осведомился Арменыч. Его карие глаза мерцали, словно у кота в предвкушении славного обеда.

– Сейчас.

Глава четырнадцатая

До церкви ехали недалеко, зато с шиком – колонна машин растянулась на добрые полкилометра. Пыль и пара гавкающих дворняг составляли ее свиту. Она, эта свита, могла показаться скромной только для посторонних. И то только до тех пор, пока они не попадали в ее орбиту. Тогда кашель вкупе с желанием заткнуть уши быстро внушали к подобной свите почтение. Людское же население деревни изнывало от любопытства: оно скапливалось за окнами, тянуло шею из дверей и занималось будничными делами у самой калитки. Любопытство это было каким-то душно-концентрированным. Петя ощущал его физически, настолько густо людское любопытство висело в воздухе.

Парню даже чудилось, что оно протуберанцем тянется за пылящей автоколонной, желая узнать, куда, ну куда же отправилась такая прорва машин. «Хрен я вам скажу, соседи дорогие!» – подумалось Пете. В комфортабельном салоне джипа за тонированными стеклами мысль казалась очень приятной. Он улыбнулся и тут же нахмурился. Детский сад, штаны на лямках. Его везут черт знает куда, а он туда же – лыбится, как параша. Серьезнее надо быть, серьезнее. Антон Павлович, сосредоточенно крутивший баранку, эту нахмуренность уловил, но понял ее неправильно: