Книга Чудесам нет конца - Роберт Ирвин

– Что она вдова и уже имеет детей, только на пользу королевству, – возразил Эдуард и добавил: – Клянусь Господом и Божьей Матерью, я холостяк, но у меня тоже были дети, поэтому у каждого из нас есть доказательство, что мы не страдаем бесплодием. А поскольку ее родственники ранее поддерживали Ланкастера, брак поможет преодолеть разделение нашего народа. Ее английское происхождение служит большим преимуществом, ибо именно верности и любви соотечественников я желаю прежде всего. Если политика того требует, пусть один из моих братьев женится на иностранной принцессе. А я возьму в жены ту, кого люблю.

– Уорику это не понравится, – чуть слышно произнесла Сесилия.

– Уверен, Уорик не настолько меня ненавидит, чтобы выражать недовольство моим браком по любви, да и с какой стати мне выбирать супругу по его вкусу? Я король и свободен жениться на той, которую выберу сам. Что касается иностранных брачных союзов, они часто приносят больше бед, чем пользы. Надо довольствоваться тем, что имеем.

Элизабет тоже решила не рассказывать о своих встречах с королем никому, кроме матери. Но Жакетта, похоже, уже знала об их отношениях, и именно она занялась устройством тайной церемонии. Уехав из Стоуни-Стратфорда поздно вечером 30 апреля, Эдуард прибыл в Графтон уже ночью. Его путь к усадьбе освещали деревенские костры Белтейна[23]. Риверс, все еще пребывавший в неведении, уехал по делам в Лондон. Время было уже за полночь, когда Эдуард и Элизабет обвенчались в домашней часовне усадьбы. Священника, совершавшего обряд, сопровождал мальчик, который помогал в пении. Кроме них на церемонии присутствовали только Жакетта и две ее знатные подруги. Сразу после венчания Эдуард увел Элизабет в постель. На следующее утро они выехали в Уичвуд. По дороге им встречалось множество юношей и девушек, выходящих из леса. По древнему обычаю в майский праздник народ первым делом отправлялся в лес собирать цветы и травы, пока на них еще не высохла роса. Утро выдалось радостным. Элизабет и Эдуард поцеловались на прощанье под дубом, и король в одиночку поехал обратно в Стоуни-Стратфорд.

Версия Рипли намекала на прелесть истинно английского брака и воспевала любовь, объединяющую наше благословенное королевство. Но широкую известность она получит лишь спустя месяцы, уже после созыва парламента в Рединге. Между тем продолжались сражения и казни, и число не упокоившихся мертвецов росло. После поражения сторонников Ланкастера в Хексеме Типтофт задержался, и казнь герцога Сомерсета прошла без него. Зато он руководил казнью пяти более мелких лордов два дня спустя, а затем исполнением приговора еще четырнадцати ланкастерцам в Йорке. И хотя дни милосердия и прощения для побежденных закончились, Типтофту еще не присвоили прозвище Мясник Англии. Поговаривали, что Генрих скрывается в Озерном крае, а Маргарита бежала обратно в родной Анжу.

И снова Энтони получает от летописца Кроуленда запрос о подробностях сражений и других вопросов высокой политики. Его письмо дополняют короткие заметки аббата, до которого с запозданием дошли слухи о приключениях Энтони. Что касается мытья ног прокаженному, это не рекомендуется, разве что больного предварительно очистили по рецепту из Книги Левит: «…то священник прикажет взять для очищаемого двух птиц живых чистых, кедрового дерева, червленую нить и иссопа, и прикажет священник заколоть одну птицу над глиняным сосудом, над живою водою; а сам он возьмет живую птицу, кедровое дерево, червленую нить и иссоп, и омочит их и живую птицу в крови птицы заколотой над живою водою, и покропит на очищаемого от проказы семь раз, и объявит его чистым, и пустит живую птицу в поле»[24]. В противном случае, очевидно, существует риск заражения. Такие вопросы лучше оставлять священству.

Что касается видения Грааля, дело обстоит не лучше. Ибо Грааль есть тайна зловещая, и с ним связано проклятие. Когда солнце померкло, Христос на Кресте увидел сосуд, предназначенный для сбора Его крови. Позже Грааль, бывший проклятием Палестины, стал проклятием Англии, поскольку его появление в нашей стране знаменовало начало распада Братства Круглого стола. Отправившиеся на его поиски либо умерли, либо сошли с ума, либо отреклись от рыцарского призвания, а некоторые исчезли, и никто не знал, что с ними случилось, – все это предвещало конец правления Артура. Грааль, призрачный сосуд, являемый потусторонним миром, есть дьявольская тайна. Аббат призывает лорда Скейлза подумать, в чем смысл явления Грааля одному рыцарю или даже целой компании. Не будь спасение открыто всем и каждому, оно стало бы проклятием – спасение, зарезервированное только для аристократии и недоступное серой массе простолюдинов, не говоря уж о падших женщинах. Грааль служит приманкой наподобие той, что используют сокольничие, когда хотят поймать ястреба, – кусочек мяса, завернутый для веса в кожу и украшенный перьями. Остерегайтесь соблазна Грааля, милорд Скейлз.

Послание от Элизабет Энтони получает через несколько недель после письма отца. Оно очень короткое, ибо, как пишет сестра, от волнения она не может собраться с мыслями. Она описывает внешность Эдуарда и его энергичность, словно Энтони не знаком с ним. Затем она подробно рассказывает про свой новый гардероб, который Жакетта заказала для нее в Лондоне. Но самое главное она приберегает под конец. Энтони должен знать, что все Вудвиллы скоро станут очень богатыми, и ожидается, что и Риверс, и Энтони получат высокие должности.

Энтони размышляет над тем, что главная притягательность Элизабет кроется в ее вере в собственную ценность и красоту, в ее представлении, что она заслуживает благополучия и счастья, в ее чистом наслаждении этим миром. Она привыкла, что все взгляды устремлены на нее, и ей нравится, когда ею восхищаются, потому что она знает, что прекрасна, и разве красота не служит внешним выражением доброты?

Глава 8

Ристалище

Хотя Энтони сейчас в Лондоне, в курсе событий его держат письма от отца. Все дни, кроме воскресенья, Энтони проводит на ристалище недалеко от Чаринг-Кросса. Заведение постепенно приходит в упадок. Половина лестницы, ведущей на верхнюю галерею, обрушилась, и у сержанта Рейкера нет средств на ремонт ступеней. С галереи свешиваются потрепанные выцветшие знамена. В оружейной лавке, находящейся прямо во дворе, мечи и доспехи сдаются напрокат, но бо́льшая их часть знавала лучшие времена. Есть конические шлемы без забрала, неполные доспехи из металлических пластин, плоские грандхельмы, палаши, тесаки и даже несколько полных кольчуг-хоуберков, оставшихся с прошлого века. В перерывах между тренировками Рейкер сидит в оружейной лавке и вспоминает былые сражения. Разумеется, Энтони в прокате не нуждается. Его собственные доспехи сделаны из легких металлических пластин по последней моде, пришедшей из Италии, – с выгнутыми наколенниками, рифлеными набедренниками и мощными оплечьями.

Он продолжает упражняться с мечом, но теперь готовится и к участию в рыцарских турнирах. Под непосредственным присмотром Рейкера Энтони начинает с пеших тренировок – сначала учится держать легкое копье, а затем упорно отрабатывает удары более тяжелыми орудиями. Чтобы управляться с настоящим сосновым турнирным копьем, требуется недюжинная сила: сначала орудие надо держать вертикально, а затем медленно и ровно наклонить, пока оно не ляжет в руку горизонтально вдоль локтя, прижатое к груди и указывающее чуть-чуть вправо. Вес копья должен приходиться на ладонь, а не на пальцы. А потом надо научиться повторять это движение побыстрее. Проходят недели, прежде чем Энтони удается проделать тот же фокус верхом на лошади. Теперь ему гораздо труднее, ибо в седле и лицом к лицу с конным противником приходится надевать полный доспех со шлемом, закрепленном шнуровкой на груди и спине. Основная трудность, с которой сталкивается каждый начинающий поединщик, заключается в том, что сквозь прорезь забрала можно смотреть только в определенном положении, слегка подавшись вперед и чуть нагнувшись. Но желание отклониться и даже зажмуриться перед самым столкновением инстинктивно, и его очень трудно преодолеть. Воображение рисует картину, как копье противника пробивает шлем через забрало, осколки глубоко вонзаются в глаза, и теперь он слепец – не воин, но объект жалости, способный передвигаться только с помощью слуг и детей. Скоггин вдоволь потешится над своим врагом. И вот Энтони снова и снова, несясь навстречу противнику, отклоняется, а Рейкер орет, что ему не стать поединщиком, пока он не научится смотреть, куда именно бьет его копье в момент столкновения.