Книга Слепая месть - Евдокия Гуляева

– Бл.дь, – громко выругался вслух и, подняв руку, тыльной стороной ладони вытер свои губы, которые невыносимо покалывало от мучительной женской ласки.

Умопомрачительный запах девчонки въелся в кожу, поэтому сразу прошел в ванную комнату и снял через голову футболку, раздраженно отбросив ее себе под ноги. В два шага преодолел расстояние до раковины и, одним движением открыв холодную воду, набрав полную пригоршню, плеснул себе на лицо. Безумное наваждение не отступало, поэтому повторил процесс несколько раз, смачивая шею.

Поднял голову и посмотрел на свое отражение. Оттуда на меня смотрели черные глаза в которых горела неистовая одержимость. Поддавшись стихийному порыву, бездумно ударил по гладкой поверхности сжатым кулаком, разбивая зеркало, сдирая о него костяшки пальцев в кровь. Теперь, глядя на себя, не вижу несоответствий. Сейчас на меня смотрит изуродованный монстр с лицом, разделенным на части крупными осколками, лишь безэмоциональные глаза которого так и остались нетронутые извилистыми трещинами…

Я всегда мог сделать пластику и убрать искажающий шрам со своей правой щеки, но никогда не хотел этого. Этот широкий рубец – напоминание о жестокости и вспыльчивом нраве моего родителя, который, в порыве бешенства, раскроил мне лицо надвое. Я не имею права на любовь упрямой девчонки, потому, что я – сын своего отца, точно такой же несдержанный зверь, который, в порыве гнева, может заклеймить и ее, наградив реальными рваными шрамами за подаренную нежность.

Спустил с бедер домашние штаны и перешагнул через них, дернув на себя хромированную ручку просторной душевой кабины. Зашел внутрь и сразу включил холодную воду с верхней лейки. Поднял лицо вверх, ртом ловя ледяные капли, остужающие кожу, разгоряченную жаром сумасшедшего желания. Балансирую на грани нездоровой одержимости. Еще секунда и сорвусь назад, к ней… поэтому еще раз, с силой, кулаком бью по мокрому кафелю на стене перед собой, окончательно разбивая правую руку.

Опускаю голову вниз и взгляд падает на колом стоящий член, который болезненно ноет от длительного перенапряжения. Да, с ней в спальне, я получил временную разрядку, как мальчишка, удовлетворяя себя рукой, но этого оказалось крайне мало для того, чтобы сбросить опоясывающее возбуждение, которое снова критически сконцентрировалось в паху…

Вода, потоком стекает от макушки до кончиков пальцев ног, остужая кожу. Веду рукой с разбитыми костяшками пальцев по своему телу вниз и, задевая кубики рельефного пресса, размазываю по ним розоватые потеки, которые стекают по мне до самого душевого слива. Хочу еще раз довести себя до оргазма, но не желаю довольствоваться малым, поэтому, с мучительным громким стоном одергиваю руку и прижимаю ее раскрытой ладонью к холодному кафелю, а сам наблюдаю за движением воды, подкрашенной моей кровью, которая закручивается в небольшую воронку, напоминающую маленький, но живой смерч…

Быстро сполоснувшись, выхожу и, обмотав бедра полотенцем, снова иду до раковины, оставляя мокрые следы, разводами на натертом до идеального блеска мраморном полу. Открываю нижний шкафчик и достаю оттуда резервную аптечку, в которой легко нахожу антисептик и самоклеющийся эластичный бинт, с которым привычно управляюсь одной рукой. Ловко обрабатываю поверхностные раны и, скинув мокрое полотенце в корзину для белья, обнаженным прохожу в просторную спальню.

На кровати пропущенным сигналом мигает мой телефон, оповещая о позднем входящем звонке. Поднимаю гаджет и, первым делом, смотрю на время: час тридцать. Для меня не позднее, но, в такой час мне может звонить только Игорь, поэтому бездумно нажимаю на последний вызов, отсчитывая длинные гудки. Уже на втором друг поднимает трубку и я слышу спокойное «Отвлек?».

– Нет. Случилось что-то? – приглушённо вздохнул я.

– Как сказать, – хохотнул мой собеседник, – наш «якутский друг» по всем углам ищет твою гостью. Знает ведь, что она у тебя, а попыток подобраться ближе не оставляет, но, заметь, сейчас делает это с умом, осторожничает.

– Откуда информация? – насторожился я.

– Со стороны его близкого окружения, – продолжает Игорь. – Может время спросить с него за неудачное покушение? Наши ребята готовы немного размяться, да и изворотливого Якута необходимо срочно поставить на место!

– А что я могу ему предъявить? – с возрастающим раздражением отвечаю я, – Ты же не глупый, понимаешь, что спросить с него, опираясь на лишь обвинения недалекой девки, которая отравила, недостаточно. Для этого нужны более весомые основания и неопровержимые доказательства. То, что его люди и по его приказу напали на нашу базу, тоже спорный, поэтому совершенно незначительный аргумент. По криминальным законам я не имею права спросить с него за девчонку! Она не моя!

– Зачем держишь у себя, раз не твоя? – поинтересовался друг, – Отправь ее домой и дело с концом!

– Нужна пока! – не сдержался и рыкнул я, – Хочу Якута выманить. Рано или поздно психанет и начнет совершать ошибки, вот тогда я с него корону и снесу… вместе с головой. А вот для чего девчонка нужна ему и почему он хочет ее убрать – вопрос открытый.

– Значит личных причин нет? – нажимал Игорь. – Мы можем использовать ее в качестве приманки?

– Именно так. Нет, ничего личного, – бесцветно ответил ему, – если Якут, в ближайшее время, не предпримет новых попыток добраться до нее, то да, попробуем раздразнить его девчонкой.

Сказал и больше не слушал собеседника, хотя тот и предпринял пару попыток продлить наш разговор, я уклонялся, ограничиваясь односложными ответами и, в конце концов, просто повесил трубку.

Свет не включал. Натянул чистые пижамные штаны и лег на спину, вытянувшись на огромной кровати поверх одеяла, подложив руки под голову. Закрыл глаза, но тут же открыл их, уставившись в тёмный потолок. Сон не шел. После разговора с Игорем осталось неприятное послевкусие: непривычное, разъедающее чувство горечи не просто во рту, а во всем организме…

26 глава

На улице, впервые за долгое время установилась солнечная погода. Утром, по привычке, распахнула портьеры в сторону и ухватила маленький кусочек лета. Оказывается, продолжительные холодные дожди, все-таки сбили не все желтые листочки с деревьев и теперь, когда они высохли, то распушились на осеннем солнышке. В период бабьего лета природа награждает нас особыми теплыми днями, помогая постепенно настроиться на предстоящие серьёзные перемены, подготавливая к скорым холодам… Я готова к ним… Но так хочется ухватить за хвост ускользающее лето!

Длительный разговор с мамой по телефону не принес душевного покоя, разбередив старые раны в сердце, но непрестанная тревога отступила. Самое главное: с ней все было в порядке. Больше всего переживала за ее психически-нестабильное состояние, которое могло обернуться новой трагедией, ведь, после смерти папы, она, словно качалась на подвесных качелях: то взлетала вверх, то резко, бездумно, поддавшись волне отрицательных эмоций, камнем падала вниз…

К моему удивлению, она, лишившись моей излишней опеки, стала более уравновешенной. Только теперь понимаю, что я задушила ее чрезмерным вниманием и навязчивой заботой. Оказалось, что она подключила к поискам дядю Сережу, своего двоюродного брата, с которым не общалась и не виделась с самых похорон моего отца. Я тоже была с ним мало знакома. Лишь пару раз он приезжал к нам домой, чтобы забрать какие-то бумаги, которые мы так и не смогли обнаружить. Они нашлись чуть позже, но о находке мы попросту забыли и дальнего родственника не оповещали. Еще я видела его и разговаривала с ним в клубе-секции биатлона, где работала тренером, когда он, единожды, приезжал к нашему руководству. Они с мамой и раньше не были особо близки, а, после смерти папы стали совсем чужими.