Книга Капли дождя - Анна Платунова

– А как прошли твои каникулы? – вдруг опомнилась подруга.

– Скучно. – Я постаралась скрыть довольную улыбку, которая против воли растягивала губы. – Совсем ничего интересного. Книги читала, тренировалась.

– Вот и молодец! Зато экзамен сдашь! – похвалила меня Ароника, обрадованная тем, что теперь сможет весь вечер рассказывать о брате Тима: ее новость явно затмевала мою.

Вечером мы отправились по знакомому маршруту к горе Воздушников. Это было странно – после того переполоха, после досрочных каникул все вели себя так, будто ничего не случилось.

– Ты не боишься? – спросила я. – Ведь никто так и не понял, что это было.

Ароника на секунду замерла, а потом сказала то, о чем я и сама думала:

– Какой смысл бояться? Мы и так живем в постоянном ощущении опасности. Разве нет? Так что же теперь, от каждой тени шарахаться?

Мы шли, а я все оглядывалась, надеясь увидеть стройную фигуру в синем плаще – моего мастера Вайса.

– Ты не видела куратора? – не выдержала я.

– Видела утром. Он пока занят с магистрами. Я точно не знаю, кажется, собрали совет по поводу того происшествия. Думают, можно ли как-то восстановить память Варису. Но мастер Вайс обещал прийти вечером к кострам, поздороваться с нами.

Обещал прийти вечером. Сердце заныло сладко и больно.

А еще я обязана поговорить с Виком до того, как появится Аларис.

Глава 10

Несмотря на жар пламени, меня трясло как в лихорадке. Вик кутал меня в плащ, брал мои пальцы в свои руки и дул на них, согревая.

– Ну что ты, что ты, Лиззи? Ты не заболела? Ты вся дрожишь.

Он хотел по своему обыкновению поцеловать меня, но я отвернулась, и поцелуй пришелся на краешек губ.

– Вик, пойдем прогуляемся.

– Сейчас? Да ты у костра не можешь согреться. Нет уж, сначала перестанешь трястись, а потом посмотрим.

…Он шагнул так неожиданно из тени в круг света, словно и сам был соткан из теней. Плащ взметнулся за плечами. Всполохи пламени плясали на его лице и, казалось, ложились новыми шрамами на кожу. На секунду я вновь почувствовала необъяснимый страх и робость. А потом острая любовь пронзила, затопила меня. Я так соскучилась, будто не видела его вечность. Всё, чего сейчас хотелось, – обнять его, прижаться к груди, снова ощутить его близко-близко, так, чтобы наши сердца бились в такт.

Я безмолвно смотрела на него, чувствуя руки Вика на своей талии. Он ведь знал, что в Академии не одобряют отношений между студентами. При появлении кураторов и преподавателей мы всегда старались разжать руки и делать невинный вид. Но сейчас Вик точно не понимал, что творит.

– Надеюсь, каникулы прошли хорошо? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь, и получил в ответ хор нестройных голосов, которые сходились в одном: «Отдыхать хорошо, но вернуться в Академию еще лучше». Правда, последнее утверждение звучало несколько неискренне.

– Отлично, рад, что вы скучали по занятиям. Значит, сессию все сдадите на «выше всяких похвал».

Его взгляд скользнул по мне, по Вику, по рукам, что он сцепил на моей талии. Голову Вик положил мне на плечо, устроился с видом хозяина. А я… Я просто сидела, не шевелясь и почти не дыша.

– Как вы провели каникулы, Элиза? – мягко спросил он меня, глядя прямо в глаза.

Я должна была сделать хоть что-то. Дать понять, что разговор с Виком еще не состоялся, но я скоро соберусь с силами.

– Она скучала! – ответила за меня Ароника. – Бедняжка. Измучила себя тренировками.

У меня пересохло во рту. Мысли разбежались. Я ненавидела себя в эту минуту за свою нерешительность. Как всегда, могла только глазами моргать.

– Но теперь мы ей скучать не дадим! – с вызовом ответил Вик.

Я давно заметила их противостояние с Аларисом: даже когда мой куратор был для меня только мастером Вайсом, уже тогда оба смотрели друг на друга словно соперники. Может, Вик что-то подспудно почувствовал. Он не имел права себя так вести, но Вика несло.

– Да что вы? – холодно улыбнулся Аларис. – Вы не дадите?

– Я!

Он прижал меня к себе одной рукой, заставляя выгнуться навстречу. Я знала, что сейчас произойдет. «Нет, нет, нет…» – беззвучно шептали мои губы, но вслух я не произнесла ни звука. Думаю, мой отчаянный взгляд можно было истолковать как взгляд человека, сделавшего выбор, – ведь я смотрела на Вика. А он жадно поцеловал меня в губы, заставляя почти терять сознание. Я вцепилась в его накидку, чтобы не грохнуться в обморок. Но как, о боги, это выглядело со стороны? Я ни жестом, ни взглядом не остановила его и, казалось, страстно целовала в ответ.

Аларис ничего не сказал. О, лучше бы сказал! Отчитал нас, отругал, наказал. И меня тоже. Пусть бы бросил сейчас что-нибудь язвительное, вроде: «Я рад, что мисс Илмари не дадут скучать». Я практически услышала его спокойный голос. А потом, наедине, я бы всё смогла объяснить, нашла бы нужные слова. Но эта тишина, пока губы Вика впивались в меня, эта тишина пугала больше всего…

Вик отпустил меня, и я, задыхаясь, подняла глаза. Мастер Вайс стал бледным настолько, что черные шрамы казались нарисованными углем на его лице. Его лицо на мгновение исказила гримаса боли, он обхватил себя за предплечье правой руки, словно ему нужно было за что-то удержаться. Но через секунду он справился с собой, отвернулся и ушел, оставив меня умирать от душевной боли.

* * *

Мне хотелось бежать за ним, догнать, схватить за руку. Удерживало только то, что если сделаю это на глазах у всех, я подставлю своего куратора.

Оставалась только одна возможность поговорить с Аларисом: прийти в его комнату ночью, когда коридоры спального корпуса опустеют, и попытаться объясниться. Сказать ему, что все, что он увидел, – жуткое недоразумение.

Так и сделала. Когда Вик проводил меня до дверей, я, даже не сняв накидки, сидела, глядя в пустоту перед собой, и ждала, пока стихнут в коридоре голоса и шаги. Я не думала о том, что Аларис может спать или вовсе сегодня не вернется к себе. Я вообще мало о чем думала в те минуты, что тянулись и тянулись.

Позже я прокралась по лестнице на первый этаж, где в отдельном крыле располагались апартаменты кураторов. Однажды я уже бывала у Алариса, заходила за расписанием. Просторный кабинет был соединен со спальней. Студенты имеют право обращаться к своему наставнику в любое время дня и ночи. Он не прогонит меня, хотя бы выслушает… Он обязан!

Замерла у строгой коричневой двери, постучала – стук собственного сердца показался громче во сто крат, повернула ручку и переступила порог.

В кабинете было темно, я видела лишь очертания предметов да краешек освещенной дороги за окном. Его здесь нет…

Но вдруг из кресла поднялась высокая фигура, закутанная в плащ. Он сидел здесь один в темноте бог знает сколько времени. Я различала только силуэт, но заметила, как он сутулится, прижимая к груди руку – ту, что прежде была ранена. Похоже, так ее стиснул, что снова разбередил рану.