Книга Теневая месса - Дарья Кадышева

Взрослея, Лета меняла о нём своё мнение. Позднее она познала куда больше уродства и зла, поэтому Рихард перестал казаться ей злодеем. Прежде всего он был превосходным учителем, обучившим её нескольким особо грязным приёмам, которыми Драгон, напротив, брезговал. Это он натолкнул девушку на мысль использовать яд на лезвии меча. Он же и настоял, чтобы Лета прошла хотя бы три обряда, ведь изначально речь вообще о них не нашла — Драгон не хотел подвергать её ни одному из испытаний. Его простые и в чём-то даже жестокие принципы, не такие далёкие от инстинктов, помогали выбираться живым оттуда, откуда уже никто не спасается. Лета помнила с десяток его безумных историй, в одной из которых он как-то перешёл дорогу Хротгару Свирепому, одному из хозяев Аякса, и избежал расправы. Она верила, что в рассказах Рихарда не было ни капли лжи.

Человек, что вызывал у неё в детстве недоверие своим внешним видом, туманным прошлым и чернотой в сердце, теперь был её другом.

Она не раз замечала взгляд Иветты, неотрывно следивший за Рихардом. Магичка наверняка острее ощущала это почти неестественное обаяние, такое густое, словно мёд, исходившее от него мягкими горячими волнами, обволакивая и укутывая. Утончённые, даже в некотором смысле породистые черты лица, слегка подпорченные не слишком праведным образом жизни, выдавали наличие знатных предков в роду у Рихарда. У него была игривая, подвижная мимика. Короткие, чуть взъерошенные чёрные волосы. Бледная кожа. Поджарое тело. Глаза — тёмные, холодные угольки, бесстыдно глядящие в самое нутро. Они видели и знали всё.

Да, от Рихарда было сложно отвести взгляд. У не хватало двух пальцев на правой руке, поэтому ему пришлось переучиваться владеть мечом левой рукой. Он говорил, что их ему отрубили в юности за воровство. Впрочем, мечом Рихард пользовался редко, предпочитая кинжалы. А отсутствие пальцев нисколько не умоляло его достоинств.

Лета опустила глаза на свой обрубок. Да уж, внешность это портило мало. Зато сколько воспоминаний было связано с её несчастным безымянным пальцем. Она сделала большой глоток из фляги и отставила её в сторону.

Она корила себя за то, что вела себя не только как идиотка, решившая утопить свои чувства в выпивке, но ещё и как трусиха. Он ничего пока не сделал. Ничего не сказал. Она сбежала с поля боя, когда должна была принять вызов, если бы таковой возник.

С трудом оторвав глаза от Конора, Лета отошла от окна и прислонилась к стене, борясь с желанием сползти по ней и зарыдать.

«За что?!»

Ей следовало немедленно взять себя в руки. Да. Пойти поговорить с кем-либо или, лучше всего, просто лечь спать. Лета поглядела на свою узкую кровать и поняла, что спать ей совершенно не хотелось. Дальнейший осмотр комнаты тоже не оказал ей помощи. Запертая дверь. Письменный стол. Книги. Заплывшая воском свеча. Анругвин.

Обстановка в жилых комнатах крепости керников никогда не отличалась богатством, но волхвам удавалось сохранять тепло без естественных источников. Магия, странная штука. Круглый год здесь было тепло, а суровый зимний ветер огибал Кривой Рог, позволяя наблюдать за красотами снежного времени и не чувствовать стужи. Это тепло, поддерживаемое заклинанием, доступным только волхвам, казалось лучше всяких излишеств интерьера. Даже высшие маги были способны только на кратковременное изменение температуры в помещениях, но не на постоянное.

Её комната принадлежала раньше многим керникам. В том числе Драгону. Этот факт, в свою очередь, также способствовал появлению воспоминаний. Горьких, но, тем ни менее, очень светлых. На них Лета и решила сосредоточиться, не выдержав и потянувшись к фляге.

Сделав несколько глотков, она побрела к кровати и тут услышала стук в дверь. Озадаченно покосившись на неё, она не отозвалась и села на постель, решив притвориться глухой. Стук повторился, затем тонкий мужской голос позвал её.

— Берси?

Как же она могла забыть о нём?

Лета отперла дверь, впуская барда в комнату. Тот застыл на пороге, не решаясь войти. Время не пошло на пользу и ему. Он потерял в весе, обзавёлся щетиной, золотистые кудри на голове утратили своё великолепие, превратившись в тусклые, давно немытые вьющиеся пряди. Но глаза по-прежнему сияли.

Она без лишних слов притянула Берси к себе, обнимая.

— Не думала, что мы свидимся вновь, — прошептала она, улыбаясь.

Она вспомнила, что скучала по болтливому барду, и ей стало стыдно, что она вообще обратила на него внимание только сейчас, когда он сам пришёл к ней.

— Я тоже, — пробубнил Берси, ответно сжимая её в объятиях.

Отлипнув друг от друга, они прошли на середину комнаты. Лета жестом пригласила его сесть на стул, но бард снова остановился.

— Прости, — выдал вдруг он. — Мы… Я не думал, что ты будешь здесь. Мне казалось, что вы с Родериком и Марком уехали в княжества.

— Долгая история, — отозвалась Лета. — Твоя, как я понимаю, не короче.

Он вперил взгляд в носки своих сапог.

— В общем-то, не особо. Война в Недхе продолжается.

— И каковы перспективы?

— Из-за выходки Коно… Из-за того, что затея с кольцом провалилась, восстание затянулось. Всю зиму мы не могли пересечь Мёртвое озеро, чтобы попасть в Ейр, а когда снега растаяли… Мы потерпели поражение.

— А как же те, кто пришёл к вам из других владений? — спросила Лета.

Её мало волновала дальнейшая судьба Сынов, но за отвлечение от своих основных мыслей она была благодарна барду, поэтому уселась на кровать, приготовившись слушать.

— Многие дезертировали. Ярл Хеля отозвал свои войска. Но Сынам Молний удалось добиться союза между Леттхеймом и Флярдхеймом, так что банки крови в Йорунгале теперь уничтожены. Мы лишили Империю львиной доли источника их пропитания, — проговорил Берси и всё-таки направился к стулу, сдавшись. Усталость любого упрямца валила с ног. — А ярл Кьярдаля добился с помощью своих шпионов бунта в Лаустендале.

— Тот пьянчужка?

— Да, Ларс. Без его поддержки Сынам пришлось бы туго. В конце концов Кьярдаль понёс большие потери, но захватил Фрисдавётн и убил наместницу, вампиршу по имени Сэкхнайт. Фулгур дрогнул.

— И что теперь?

— Фулгур и Лаустендаль разделяет цепочка непроходимых гор, так что единственный путь к сердцу Империи — через Ейр. Учитывая, что даже с поддержкой Флярдхейма задача невыполнимая… Я нашёл предлог, чтобы уйти.

— Но как же твой народ? — оторопела Лета.

— Наша затея уже обречена. Дураку ясно, что мы проиграем эту войну, если ярл Хеля откажется возвращаться. Я просто… — Берси запнулся. — Тех, кто не погибнет в сражениях, ждёт одна участь. Рабство.

Лета поняла. Однажды она видела шрамы на его шее. Вдобавок она знала, что Берси страстно хотел жить. В его поступке не было ничего трусливого. Это не бегство — это выживание. Особенно если ситуация на Севере была и впрямь такой безнадёжной, по его словам.