Книга Прелюдия к очарованию - Энн Мэтер

С этими словами он обнял девушку и прижал ее спиной к своей груди.

– Я не люблю Янину, – продолжал он сдавленным голосом. – Я люблю только тебя! Обожаю тебя! И Бог свидетель, я так тебя хочу, что уже ничего не соображаю…

Сильными руками, не выпуская из объятий, граф повернул Санчу лицом к себе и припал губами к ее губам.

Сомнений не было: теперь она пропала, не в состоянии противостоять его настойчивым искусным ласкам и мученическим тонам умоляющего голоса.

Ей хотелось только одного: доставить ему радость, познать его, отдаться ему…

Но когда он взял ее на руки и понес к кушетке, раздался властный стук в дверь.

Граф яростно выругался и положил Санчу бережно на мягкую кушетку. В нерешительности она села, лицо пылало, волосы серебряным великолепием рассыпались по плечам. Бросив на девушку пронизывающий взгляд, лишивший ее остатков благоразумия и сдержанности, граф сердито проследовал к двери.

Распахнув ее, он увидел Паоло, но в тот же миг две миниатюрные искусно наманикюренные ручки оттолкнули великана, и в комнату влетела Янина Румиен.

В платье из блестящего атласа кремового цвета, с разрезом почти до колен, с высокой прической, сколотой бриллиантовыми булавками, она выглядела еще более красивой, чем прежде, и еще более злой. Густо подкрашенными глазами она дерзким взглядом окинула потрясенную Санчу, неподвижно застывшую на кушетке, с презрительной брезгливостью рассматривая ее вспухшие губы и растрепанные волосы. Затем Янина повернулась к графу и облила его таким же презрением.

Однако на графа это проявление крайнего негодования, по-видимому, не произвело никакого впечатления. Он с безразличным видом взял манильскую сигару и закурил. Наблюдавшую за ним Санчу поразили его самообладание и непоколебимая самоуверенность.

– Итак, Чезаре! – заговорила Янина по-английски. – Тебе нечего мне сказать?

Затянувшись сигарой, Чезаре спросил:

– Что ты здесь делаешь? Как я понял с твоих слов, ты в этот вечер намеревалась быть в театре.

– Да, намеревалась… и нахожусь! – стиснула кулаки Янина. – Мне было интересно знать: почему это грубое животное не впускало меня, – она злобно взглянула на Паоло, продолжавшего стоять у двери в ожидании приказаний хозяина. – Не считай меня дурочкой, Чезаре! Я знала: для твоего отказа сопровождать меня в «Ла Фениче» должна существовать какая-то веская причина!

– Чем я занимаюсь в свободное время – мое дело, – спокойно заявил граф, рассматривая красавицу прищуренными глазами. – И я еще раз спрашиваю: почему ты здесь, Янина?

– Я здесь потому, что весь город говорит о твоей любовной связи с одной девчонкой… вот с этой девчонкой! – указала она на Санчу, вне себя от ярости. – Что ты на это скажешь?

Граф улыбнулся, но улыбка его не была из приятных.

– Не собираюсь отчитываться, – ответил он с холодным равнодушием. – Ты – не моя гувернантка и никогда ею не будешь!

Наступил момент, когда Санче показалось, что Янина в бешенстве бросится вон из дворца, но, как по мановению волшебной палочки, ее поведение резко изменилось, и вместо яда, который были готовы излить ее уста, Янина, проглотив обиду, подошла к графу и, не спеша, поцеловала его в загорелую щеку.

– Извини меня, Чезаре, – пробормотала она умоляюще. – Сожалею, но я так ревнива, что порой чувства опережают разум. Прости, дорогой, не сердись на свою Янину!

Санча почувствовала подступающую тошноту. Ярость Янины была невыносима, но то, что последовало потом, оказалось еще хуже. Готовность Янины посмотреть сквозь пальцы на произошедшее между Санчей и человеком, за которого она собиралась выйти замуж, была просто отвратительна; она унижала Санчу, делала ее в собственных глазах подлой и грязной. А, возможно, все и сводилось к этому? Быть может, именно эта роль отводилась ей? Роль любовницы графа, пока ему этого хотелось и пока его устраивала эта связь?

Санча с трудом собралась с мыслями. Нужно было быстрее уходить, пока здесь Янина, которая в состоянии отвлечь его. Она, думала Санча, не может ручаться за себя, оставаясь с ним наедине. Какими бы ужасными последствиями ни грозила ей ситуация, ее чувства к нему могли разрушить естественную самозащиту, а допустить этого она не должна. Граф был прав, когда утверждал, что Янина готова перенести любые унижения, лишь бы сделаться следующей графиней ди Малатеста! И его признание в любви – всего лишь бальзам на ее совесть и ничего не значит с точки зрения приличия.

Довольно неуверенно Санча поднялась, приглаживая юбку ладонями.

Граф и Янина молча наблюдали за ее движениями, затем граф, освобождаясь от рук Янины, напряженным и властным тоном спросил:

– Ты куда?

Санча попыталась, приводя в порядок прическу, заложить пряди волос за уши, невольно привлекая внимание к нежным очертаниям своей девичьей груди.

– Не мог бы Паоло доставить меня куда-нибудь, где я села бы на речной трамвайчик? – спросила Санча, не смотря на графа. – Или, быть может, он может заказать для меня моторную лодку?

– Санча! – страдальческий тон его голоса заставил Санчу поднять на графа глаза. Резче проступили складки вокруг рта, глаза мерцали от сдерживаемых эмоций. – Санча, не уходи!

В голосе слышались и мольба и приказ.

С усилием отведя взор, Санча подняла с пола пальто, где оно лежало бесформенной кучей с того момента, как граф снял его с плеч девушки.

Выступив вперед, Паоло почтительно помог Санче одеться.

Все это время граф стоял, слегка расставив ноги, с сигарой во рту и смотрел. С одинаковым успехом Янины могло и не быть в комнате. Словно угадав это настроение, она вновь приблизилась к графу и уверенно положила ладонь ему на руку.

– Не передумаешь ли, дорогой? – пробормотала она тихо, но настойчиво. – Быть может, все-таки поедешь со мной в «Ла Фениче»?

Санча отвернулась. Ей было невыносимо видеть обоих вместе. Все оказалось намного хуже, чем она себе представляла. Боль, начавшаяся под ложечкой, теперь распространялась по всему телу и была почти нестерпимой.

Проходя мимо Паоло, Санча глухо проговорила:

– Не беспокойтесь! Дойду пешком…

Но вперед с искаженным от ярости лицом шагнул граф Малатеста.

– Паоло отвезет вас домой! – объявил он.

Санча хотела отказаться, но не решилась. Она почувствовала, что граф едва контролировал себя, и всякие дальнейшие возражения были чреваты осложнениями, которые она во что бы то ни стало желала избежать.

Поэтому она, лишь кивнув головой, прошла через приемную на длинную галерею.

Глава девятая

Утром в пятницу Санча проснулась с воспаленным горлом и ужасной головной болью. Спала она в эту ночь очень плохо, что не удивительно, учитывая все обстоятельства. Прямо в халате она с трудом добрела до кухни, чтобы помочь Марии приготовить завтрак. Подруга была явно встревожена видом Санчи.