Книга Идем на Восток - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Они охотились на волков. Наши пожаловались русским, что в горах много волков — и они вылетели, чтобы стрелять волков с воздуха на самолете. Данияр не знал, что такое самолет — и сбежал.
— А твой дед жив?
— Жив. В горах долго живут…
Багыш помолчал и спросил
— А какова твоя история? Ты ведь тоже — не просто так сюда попал.
— Моя… Меня тоже, можно сказать — спас самолет…
Лето 1935 года
Крепость Шатой — одно из последних мест присутствия русских в этих краях. Небольшой военный форпост на окраине населенного пункта, постоянно находящийся в состоянии боеготовности, еще несколько зданий в самом селе, дорога. Все остальное — покрытые лесом горы, реки, мосты, пересекающие пропасти. И поселения — чеченские. Чеченцы живут бедно, растят в основном табак на продажу, собирают в лесу орехи и черемшу. К крепости ведет дорога, построенная русским саперами. Бандиты ее не трогают, не пытаются разрушить — потому что местным она тоже нужна. Бандит — каким бы он ни был бандитом — никогда не пойдет против мнения общества. О том, что дорога должна быть — постановили старики на годекане и тот, кто осмелится пойти против их решения — навсегда станет изгоем…
Жить там можно. Даже там.
Они возвращались из Грозного — несколько лет назад крепость Грозную переименовали в город Грозный вместе с отцом. Его отец, потомственный дворянин, князь Александр Петрович Шаховской был по делам в Грозном, помимо прочего — получил звание полковника. Звания ему идут туго — в свое время, он вступил в серьезный конфликт с Великим Князем Андреем Владимировичем, дело дошло до рукоприкладства, и чуть ли не до дуэли. Дело замяли — нехорошо выставлять напоказ разбитую морду Великого князя, тем более — он сам был виноват в произошедшем. Но и князя Шаховского, потомственного дворянина и наследника прославленного дворянского рода — засунули сюда, в самый дальний и самый опасный гарнизон. И непременно обходили званиями, когда могли.
Хотя папа не обижался. Ему было даже как-то неуютно сейчас, в новенькой, заранее пошитой форме с полковничьими погонами. Не обвыкся.
Еще — они купили мотор. Втайне от mama. Если мама узнает — она их просто убьет. Хотя все равно узнает…
Мотор был самый обычный, черный Форд с полным приводом, такой покупали все офицеры. Наверное, не самое лучшее для Шатоя — ведь он ездит на бензине, а в Шатое нет заправок. Но машину они все-таки купили — черную, да еще с откидным виниловым верхом. Вместо крыши — что-то вроде сдвижного полотна, сдвигаешь — а вот тебе открытое, синее небо над головой.
Отличная машина! И как едет! Прямо грязь из-под новеньких колес! Виниловые сидения, радио, громкий гудок — папа дал попробовать.
Нет, все-таки они правильно сделали, что купили мотор. И пусть мама ругается…
Навстречу — идут чеченцы, ведут в поводе ослов и волов с поклажей, в основном, с деревом — в горах растут дорогие породы дерева, в Грозной… Грозном на рынке их скупают. Изредка проезжают грузовики и такие же, как у них машины. Их приветствуют гудком — и папа всегда отвечает. Машин мало — поэтому, каждый водитель спешит поприветствовать собрата своего…
Дорога, ведущая в горах — неспешно разматывается под колесами. Солнце катится по небу куском животного масла по сковородке, излучая нестерпимый жар. В окнах — неспешно сменяют друг друга перелески, деревни, поля, холмы — это еще не настоящая Чечня. В Чечню они только въезжают. Скоро — будут места, где русские дрались с Имамом Шамилем и победили их. Последняя ставка Шамиля — была совсем недалеко от того места, где они жили…
Владимир, одетый по-скаутски, в шорты, которые он ненавидел — смотрит через откинутую крышу на стеклянно-синее небо…
Отец тормозит. Владимир недоуменно смотрит на дорогу, видит высокого, худого как палка старика, гордо идущего по дороге. За плечом у него — небольшой сверток с вещами, в руке — самодельная, дорогого дерева, хорошей выделки палка.
Отец вылезает из машины. Окликивает старика.
— Аманулла-хаджи! Вы домой?! Садитесь!
С чеченцами у них — отношения напряженные, и это мягко сказано. Не бывает и месяца, чтобы что-то не случилось — чеченцы не понимают шуток, и даже самые малые чуть что готовы пустить в ход ножи. Чеченцы не останавливают детей, если они дерутся — драться полезно, растут настоящие джигиты. Но по договоренности со старками — русских детей трогать не позволено. Это значит только то, что драки ограничиваются разбитыми носами. Чеченцы плохо умеют драться на кулаках, у них главное оружие — нож. Но если поймают несколько одного — могут заставить есть землю. Это одно из любимых их унижений…
Но папа говорит, что стариков и женщин все равно надо уважать. Каждый мужчина обязан уважать стариков и женщин, даже другого народа. Иначе он не мужчина.
Старик — услышав, как обращаются к нему, останавливается и смотрит на вышедшего из машины офицера спокойными, светлыми глазами.
— Езжай своей дорогой, русский — говорит он — а я пойду своей. Или боишься, что без меня тебя не пустят через Волчьи ворота?
— Разве есть хоть капля джихада в том, чтобы бить ноги об землю, Аманулла-хаджи — без злобы говорит отец — меня ждут дома и вас, наверное, тоже. Если я купил машину, чтобы быстрее попадать домой — разве плохо, если я подвезу попутчика? Тем более что в машине много места…
Владимир знает Амануллу-хаджи. И его правнуков он тоже знает. Зайнулле он чуть не выбил глаз острым сучком в драке. Аманулла-хаджи — один из стариков, сидящих на годекане, он возвращается домой после лечения в Грозном. В Грозный — его отправила мать Владимира, Клавдия Ивановна, профессиональный врач, вынужденная работать начальником фельдшерского пункта в Шатое — начальником в единственном лице, правда, она обучила двух чеченок помогать ей. Бандиты, которые есть в лесу — зовут этих чеченок, когда кто-то из них ранен. Мама и папа по этому случаю не раз ругались. Но мама сказала, что ее долг спасать людей точно так же, как долг отца убивать врагов. И хватит на этом. Точка.
С мамой — договориться по-хорошему невозможно. Вот почему покупка машины — сулит им серьезные неприятности.
Аманулла-хаджи прикидывает, не потерпит ли убытка его гордость
— Если хотите, могу высадить за пару километров до села — говорит отец — дойдете пешком.
Coup de grace…[45]
Чеченец не спеша, с достоинством приближается к незнакомой машине. Владимир — он уже знает, что от него требуется — быстро лезет назад, помогает старику закрыть дверь. Бормоча мотором — их Форд трогается с места. Сзади — места мало, все завалено покупками. В багажнике — жестяные канистры, отчего припахивает бензином. Это — на всякий случай…
— Зачем тебе этот железный скакун, русский? — спрашивает старик — купил бы себе настоящего скакуна, ахалтекинца. Скакуна можно кормить травой, можно кореньями — а этого скакуна чем ты будешь кормить?
