Книга Битва на Липице - Михаил Елисеев

По прибытии в город нового князья встретил с крестным ходом архиепископ Амвросий, однако Ярослав повел себя так, как будто захватил Новгород приступом. Первым делом он велел схватить знатного новгородца Якуна Зуболомича (Зубца) и посадника Торжка Фому Доброщинича. Пленников заковали в цепи и под стражей отправили в Тверь. Затем по навету некого Федора Лазутича и Ивора Новоторжича был оклеветан перед Ярославом тысяцкий Якун Нежич. Трудно сказать, в чем заключалась эта клевета, но князь воспользовался сложившейся ситуацией, собрал вече и спровоцировал народ на разграбление двора тысяцкого. Во время погрома была захвачена жена Якуна и отведена на двор Ярослава. Но тысяцкий оказался не робкого десятка и на следующий день вместе с посадником явился на княжий двор, чтобы оправдаться в возводимых на него наветах. Ничего хорошего из этого визита не получилось. И это несмотря на то, что Якун неплохо знал нового князя, поскольку, согласно Новгородской I летописи старшего извода, вместе с посадником Георгием Иванковичем возглавлял посольство в Переславль-Залесский, которое и позвало Ярослава в Новгород.

Но Ярослава, что называется, понесло, и князь, словно норовистый конь, закусил удила. Он уже никого не слушал и действовал по принципу «что хочу, то и ворочу». Недаром В. Н. Татищев, рассказывая об этих событиях, назвал Ярослава «высокомысленным». Князь встретился с посадником и тысяцким 21 мая 1215 года, а затем по итогам разговора распорядился взять под стражу сына Якуна, Христофора. Самого тысяцкого пока трогать побоялся.

Однако и такое самоуправство вышло Ярославу боком. Новгородцы озлобились и предприняли ответные действия: «убишапруси Евстрата и сына его Луготу, и ввергоша и в греблю мертвых» (Новгородская Карамзинская летопись, т. 42, с. 107). Более подробная информация приводится в Никоновском летописном своде, где говорится о том, что убитые были близкими к Ярославу людьми: «Новгородцы изымаша болшаго его мужа Астрапа и убиша, и сына его Леонтиа изымавше биша, и нос и устне его обрезоша и в воду ввергоша» (т. 10, с. 68). С такой трактовкой событий полностью согласен В. Н. Татищев: «новгородцы, поймав главного Ярослава советника Стряпа и сына его Леона, обрезали им нос и губы и их бросили в реку» (с. 653). По свидетельству Н. М. Карамзина, дело выглядело несколько иначе: «Возбужденный самим Князем к действиям своевольным, народ искал жертв, новых преступников; умертвил сам собою двух знаменитых граждан» (с. 438). Но как бы там ни было, Ярослав понял, что ситуация выходит из-под контроля. Взвесив все за и против, князь решил покинуть город. Однако это не было бегством, это было продолжением борьбы с новгородской вольницей. Просто Ярослав решил обратиться к опыту деда, дяди и отца в противостоянии с Новгородом.

Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский и Всеволод Большое Гнездо в таких ситуациях поступали очень просто – захватывали Торжок и перекрывали подвоз хлеба в Новгородскую землю. И когда в городе наступал голод, новгородцы сдавались на милость победителя. Однако в этот раз Ярослав действовал гораздо жестче своих предшественников. Князь в буквальном смысле слова окопался в Торжке и стал перехватывать все обозы с хлебом, идущие в Новгород. Он прекрасно знал о том, что в Новгородской земле был неурожай, поскольку «поби мраз обилье по волости» (Новгородская I летопись старшего извода). Вскоре начался страшный голод. В Новгородской летописи по Карамзинскому списку приводится информация о тех диких ценах, которые царили в городе: «А в Новеграде купиши кадь ржи по 10 гривен, а овса по 3 гривны, а репы воз по две гривны»[29]. В той же Новгородской Карамзинской летописи содержится жуткий рассказ о том, какими последствиями для простых горожан обернулась политика Ярослава: «Тогда бяше глад велик, дети своа даяху из хлеба одерень, и поставиша скудельницу и наметаша полну телес мертвых. О горе бяше тогда! По торгу трупие и по улицам, и не можаху пси изъедати человек, но и по полю лежаху. А вожане помроша, а остаток их разидеся» (т. 42, с. 107). Здесь даже пояснять ничего не надо, все и так предельно ясно. Новгород умирал. Но, что примечательно, в этот раз новгородская вольница капитулировать не собиралась, так велика была ее ненависть к Ярославу.

И все-таки было решено отправить к князю посольство и попробовать договориться по-хорошему. В Торжок поехали посадник Георгий (Юрий) Иванкович и боярин Степан Твердиславич. Ярослав распорядился послов схватить и бросить в темницу: «А новгородских послов изыма, посадника Юрья Иванковича, Степана Твердиславича, Семена Борисовича, Вячеслава Климятича, Зубца Якуна, Мануила Яголчевича» (Новгородская Карамзинская летопись, т. 42, с. 107). На этот раз попались и посадник с тысяцким. И пока до Новгорода не дошли слухи о его подлости, Ярослав отправил туда своих людей, которые вывезли из города княжескую семью. Теперь, когда руки у него были развязаны, князь озверел окончательно. Не зная, как еще досадить строптивым новгородцам, он велел похватать по дорогам их купцов и скованных разослал по своим городам. О том, сколько купцов было схвачено, данные расходятся. Новгородская летопись по Карамзинскому списку называет 2000 торговых людей, арестованных по приказу Ярослава, в то время как В. Н. Татищев считает, что купцов было 200. Новгородская I летопись младшего извода по Комиссионному списку делает существенное уточнение: «а всех новгородцов беаше болши 2000»[30]. Здесь летописец подразумевает всех новгородцев, которых держали в плену по приказу Ярослава, а не конкретно купцов. По большому счету, в данной ситуации князь производит впечатление невменяемого человека, который не соображает, что творит. Ярослав действует исключительно на эмоциях и не просчитывает всех возможных последствий своих поступков. Он забыл простую истину о том, что загнанный в угол зверь смертельно опасен. Поэтому то, что случилось в дальнейшем, стало для Ярослава полной неожиданностью: новгородцы вновь призвали на княжение Мстислава Удатного.

* * *

В сложившейся ситуации Мстислав Мстиславич мог позволить себе очень многое – в частности, он имел все основания припомнить новгородцам их несправедливости по отношению к нему лично. И выдвинуть ряд условий, на которых он мог бы вернуться. Однако князь этого делать не стал, поскольку от своих людей был прекрасно осведомлен о том, что творилось в Новгороде. Он знал, что рано или поздно новгородцы придут к нему бить челом, и наконец этого дождался. У Мстислава появлялся прекрасный шанс снова принять участие в большой политике на Руси, из которой он был исключен после неудачи в Галиче. Поэтому предложение новгородцев было для него очень выгодным и своевременным. Опять же появлялся шанс в очередной раз постоять за «правду» в выгодном для себя контексте. Глядя на испуганных послов, Мстислав Мстиславич задумчиво поглаживал бороду и делал вид, что раздумывает над их предложением, хотя на самом деле уже прикидывал, какие силы выставит против Ярослава. Он очень хорошо знал своего зятя и прекрасно понимал, что тот без боя Новгород не уступит.