Книга Тени. Бестиарий - Иван Наумов

Дохнуло ветром — будто кто-то прошёл за спиной. Некому тут быть, напомнил себе Петер, борясь с желанием развернуться и проверить. Некому. Местным платят достаточно, чтобы свет не застили, а больше некому. Наваждение, морок от проклятых фигурок.

Лента с глухим ударом домоталась до упора. Кассета выехала Петеру в ладонь. «Титаник». С новомодными голограммами, никаких неаполитанских подделок. Случись кому проверить, он найдёт там ровно то, что написано: эпическую драму о тонущем пароходе и гибели людей из-за отсутствия правильной процедуры спасения. Лишь в конце, после финальных титров, обнаружится лишний кусок ленты длиной около часа, но там ничего не будет — только рябь и шуршание.

В другом отделении тумбочки топорщилась жёсткими складками кожаная одежда, и стоял собранный мотоциклетный рюкзак, набитый всяким хламом, вполне соответствующим стандартному дорожному набору «ночного волка». В основном отделении нашлось место и для талисмана, и для кассеты. Прятать никогда ничего не надо.

Петер переоделся, превратившись из лощёного импозантного здоровяка в недружелюбного громилу. Беспечный ездок, каких тысячи колесят туда-сюда по скоростным автобанам.

Выйдя из контейнера, Петер вытянул за собой толстый провод питания и отсоединил провода. Лампы дневного света потухли, и ещё несколько секунд гнилостное сиреневое свечение позволяло разглядеть контуры стола, стульев и лежащих тел.

И вот тогда-то Петер увидел своими глазами белёсое привидение, угрожающей коброй поднявшееся над распростёртым в кресле Огюстом. Сгусток тумана, уплотнение воздуха, мутный негатив человекоподобной тени с колышущимися парусами рук, округлым облаком лица.

Там ничего нет! Петер отступил назад, споткнувшись о порог, не в силах отвести взгляд от нацеленных прямо на него тёмных провалов глаз.

Ухватился за тяжёлую створку двери, закрыл её, зафиксировал запоры, потом захлопнул вторую — до последнего глядя в пустое нутро контейнера. Туманная тень так и реяла над мёртвым французом. Только когда тяжёлый засов окончательно запер контейнер со всем содержимым, Петер разжал зубы.

Дрожащими пальцами нашарил в кармане ключи и телефон. Мучительно захотелось чего-то крепкого — запить страх.

У боковой стенки контейнера стоял поблескивающий хромом мотоцикл «БМВ» с немецкими номерами.

Петер набрал короткий местный номер.

— Можно закрывать, — сказал он.

Пояснений не потребовалось — Процедура была согласована заранее.

Через пару минут на коптящем дизелем подъёмничке подъехал неразговорчивый пожилой сторож. Петер отдал ему ключи от минивэна. Сторож привёз сварочный аппарат.

Пока Петер выкатывал мотоцикл и обустраивал рюкзак в седельном ящике, зашипел и заискрил плавящийся металл. Полчаса — и контейнер будет герметично заварен. Затем маркирован таким образом, чтобы веки вечные никто не заинтересовался его судьбой.

Наверное, от пережитого испуга Петеру вдруг захотелось сказать старикашке что-то злое, пригрозить, чтоб держал язык за зубами, но он, конечно удержался. Здесь все и так знали, что как делать, и умели молчать.

— Спокойного пути, — единственное, что произнёс сторож. По-албански, с отвратительным французским акцентом.

Петер махнул в ответ перчаткой. Мотоцикл басовито рыкнул и покатил седока к воротам хранилища.

Выйдя на основную дорогу и отъехав километров двадцать, Петер притормозил, вынул из телефона сим-карту, сломал её пополам и утопил в придорожной канаве.

Вставив другую, набрал Бюро. Джак Уштар называл головной офис на немецкий манер и приучил к этому подчинённых.

Несмотря на раннее время, — до шести утра оставалось минут двадцать, — трубку сняли почти сразу.

— «Аллес Гут Логистик», чем можем быть вам полезны? — безукоризненно немецкий женский тенор на том конце провода был дружелюбно вежлив.

— Это Петер. Пронар[20]на месте?

Заиграла-забаюкала электронная мелодия.

— Руай у телефона.

— Доктор? А Джак у себя?

— Он занят. Не в Бюро, — голос у доктора Руая был запоминающийся, надтреснутый, словно поскрипывало сломанное сливовое дерево. — Как дела, гуляка?

Петер огорчился — хотелось доложить об успехе пронару лично, а тут посредник нашёлся. Петер рассердился — не любил, когда кто-то ставит себя выше других и допускает такие вольности. Гуляка!

Но Руай и стоял выше — правая рука пронара, особый человек, советник и помощник. Ему не нагрубишь — себе дороже. Не стоит забывать, из чьих рук пилюли принимаешь.

— Где я могу его найти?

— Он занят. Не в Бюро, — бесстрастная констатация факта: у пронара дела, и не стоит по телефону трепаться о его местонахождении.

— Спасибо, доктор! — Петер представил себе, как с размаху засаживает кулак Руаю под дых, и сразу полегчало. — Увидите Джака — скажите, скоро буду!

И, не дослушав удивлённого восклицания доктора, нажал на сброс.

Через сорок километров извилистая дорога влилась в широкое шоссе с разделённым движением. Дальнобойщики уже проснулись, и с каждого въезда на трассу вползали гружёные фуры. Постепенно нарастал поток легковушек: спешили к местам службы менеджеры, инженеры, банкиры, повара, госслужащие — целая прорва людей, намертво привязанных к своему ежедневному расписанию. Одинокий мотоциклист затерялся среди них маленькой чужеродной пылинкой.

На объездной Метца Петер остановился на заправке, пополнил бак и выпил чашку «бочкового» немецкого кофе со свежим хрустящим сэндвичем. Стоило разобраться, куда ехать — Процедура не предусматривала отсутствия Джака на момент возвращения Петера. Только лично, только в Бюро, с глазу на глаз. Можно бы и подождать возвращения Джака, но груз в рюкзаке тяготил Петера, как будто это была тикающая бомба. «Промедление смерти подобно», всплыла откуда-то напыщенная книжная фраза.

Решившись, из тесного кармашка потрёпанного бумажника Петер мизинцем выудил маленькую костяную пуговицу. Пуговицу с пиджака пронара, оброненную вечность назад на какой-то вечеринке и поднятую заботливым помощником. Тогда наутро Петер позабыл о ней, а, наткнувшись пару месяцев спустя, так и оставил у себя. Теперь он крутил её в пальцах, собираясь с духом.

Дорожный люд сновал вокруг, торопясь, торопясь, торопясь — у мельтешащих человечков была спокойная ночь, они выспались и набрались сил, чтобы целый длинный день спешить и суетиться, решать свои никчёмные проблемки и выполнять никому не нужные обязательства. Петер с отстранённым любопытством разглядывал их бодрое броуновское движение между прилавком, кассой, свободными столиками, стойками с утренними газетами, жвачкой и шоколадками.

Наконец, он засунул руку на дно рюкзака и нащупал прохладную фигурку Пса. Чуть покачнулся, полуприкрыв глаза, откинувшись на спинку шаткого кафешного стульчика. Пуговица запульсировала в пальцах, набухла искрами, растворилась сама и растворила его руку.