Книга Балдежный критерий - Уильям Тенн

Все обсуждали выдвинутые им биопсихологические законы: «Мужчина, не наслаждающийся властью в течение дня, не может быть сильным ночью. Импотент в политике становится импотентом в постели. Если женщины хотят иметь любвеобильных мужей, они прежде должны дать им возможность стать героическими личностями».

На самом деле Дорсблад всего лишь пересказывал статьи Мибса, которыми он зачитывался в своей тюремной камере. Но пересказывал он их с убежденностью Савонаролы, с пылом и фанатизмом истинного пророка. И, как многие обратили на это внимание, он оказывал одинаковое воздействие как на мужчин, так и на женщин.

Женщины стекались толпами, чтобы послушать, как Дорсблад клеймит их пол. Они теряли сознание, когда он насмехался над их недостатками, рыдали, когда он осуждал их бесстыдство, и кричали «да!», когда он призывал их отказаться от своих прав и вернуться к подобающей им роли «дам».

Толпились мужчины, роились женщины. С появлением Дорсблада количество членов движения возросло втрое. Его слово стало законом.

Он добавил еще одну деталь к маскулинистскому костюму — длинное орлиное перо, воткнутое в тулью котелка. По всему миру началась безжалостная охота на орлов, перья с которых обдирались и поставлялись на американский рынок. Дорсблад добавил третий воинствующий принцип к двум первым, заявленным Мибсом и Поллигловом: «Никакой правовой дискриминации без соответствующих правовых привилегий». Мужчины отказывались быть кормильцами и солдатами, пока их не признавали главами в их семьях. Суды были завалены исками против жен, в то время как Маскулинистское общество обещало поддержку каждому, кто вступал в великую битву за «Привилегии Пениса».

Дорсблад одерживал победы повсюду. Когда он потребовал себе как лидеру маскулинизма отдельный офис, своими размерами превосходящий конторы всяких там Основателей и Президентов, Мибс спорил и сопротивлялся, но в конце концов ему пришлось уступить. Когда Дорсблад изобрел для себя специальный гульфик в горошек, Мибс поухмылялся и снова был вынужден согласиться. Но когда он попробовал наложить лапу на высшую цель маскулинизма — Девятнадцатую поправку, Мибс тут же разразился передовицами, в которых выступил против безответственных нововведений и требовал, чтобы выборы снова проводились в салунах, а решения принимались в прокуренных залах.

На первом национальном съезде маскулинистов в Мэдисоне, штат Висконсин, старина Шеп уже безропотно восседал вместе со Старой Перечницей с краю от трибуны, вместе со всеми криками и топаньем приветствуя громоподобные заявления Неистового Генри: «Наша цивилизация принадлежит мужчинам! Мужчины ее создали, и мужчины ее разрушат, если не отвоюют свои права!» Он покатывался со смеху над уже затасканными шуточками Дорсблада типа: «Я растил своего мальчика не для того, чтобы он становился домохозяйкой» или «Назовите мне хоть одну женщину, которая когда-либо…» И когда толпа принялась маршировать по залу, распевая гимн Отзыва Поправки, Мибс уже шел сразу вслед за Неистовым Генри:

Бей! Бей! Бей! избирательные урны!

Круши! Круши! Круши! кабинки для голосований!..

Зрелище было захватывающим: две тысячи делегатов от всех штатов — ритмично подпрыгивающие котелки на головах, величественно покачивающиеся орлиные перья, болтающиеся гульфики и все это в густом облаке сигарного дыма, вздымавшегося вверх как символ наступления мужского тысячелетия. Усатые, бородатые мужчины приветствовали один другого хриплыми голосами, ударяя друг друга по плечам; они топали по полу с таким энтузиазмом, что, когда дело дошло до голосования, выяснилось, что делегация от Айовы в полном составе провалилась в подвал.

Но ничто не могло испортить настроение этой толпе. Тех, кто получил серьезные травмы, госпитализировали, а тех, кто всего лишь переломал ноги и ключицы, с гоготом подняли наверх для проведения голосования. Делегаты с ревом единогласно приняли целый ряд резолюций.

РЕШЕНО: что Девятнадцатая поправка к Конституции Соединенных Штатов, гарантирующая женщинам всеобщее избирательное право, противоестественна с биологической, политической и моральной точек зрения и является основной причиной наших национальных бед…

РЕШЕНО: оказывать все необходимое давление на политических деятелей, как находящихся у власти, так и претендующих на нее…

РЕШЕНО: что данный съезд является решающим…

РЕШЕНО: что мы, нижеподписавшиеся…

Это происходило в год выборов в Конгресс.

Для каждого штата был разработан свой план борьбы. Были созданы специальные координационные комитеты по работе с молодежью, меньшинствами и религиозными группами. Каждый член Маскулинистского общества имел свое поручение-добровольцы с Мэдисон-авеню проводили вечера за выпуском пропагандистских бюллетеней; горняки Пенсильвании и фермеры из Небраски посвящали свои субботы беседам с обитателями домов престарелых.

И всеми ими неустанно руководил Генри Дорсблад, требуя от каждого еще больших усилий, заключая сделки и с республиканцами, и с демократами, и с реформаторами, и с боссами крупных городов, и с ветеранами войн, и с пацифистами.

— Мы должны победить, пока оппозиция не опомнилась! — подбадривал он своих приверженцев.

Политики, обезумевшие от напряжения, боялись твердо заявить о своем выборе. «Женщины представляют собой более многочисленную и лояльную часть избирателей по сравнению с мужчинами, — указывали они, — и если дело дойдет до открытой борьбы, то женщины победят». Мускулинисты давили, но и не только давили.

Тут-то и раздался голос Неистового Генри, призывавшего всех женщин во имя их же собственного счастья положить конец долгой зиме феминизма. Польщенные одним тем, что Генри

Дорсблад обращался к ним с просьбой, многие дамы попросту потеряли головы. В Маскулинистском обществе организовалась женская подгруппа — «Подруги Гульфика», которая начала быстро увеличиваться. На кандидаток в Конгресс столь яростно обрушивались представительницы их собственного пола, что те вынуждены были потребовать от полиции специальной зашиты на каждом общественном митинге.

— Иди погладь рубашки своему мужу! — орали маскулинистки. — Отправляйся домой — у тебя ужин подгорает!

За неделю до выборов Дорсблад выпустил бригады «Прямого действия». Группы мужчин в гульфиках и котелках захватывали общественные здания по всей стране и приковывали себя цепями у входа. Пока представители закона при помощи пил и ацетиленовых горелок пытались освободить их от оков, они громко распевали новую литургию: «Женщины! Отдайте нам свои голоса, и мы вернем вам ваших мужчин! Мы нуждаемся в ваших голосах для победы — вы нуждаетесь в нашей победе! Женщины! Отдайте нам свои голоса в день выборов!»

«Куда делась гордость и надменность маскулинизма? — с иезуитским сарказмом вопрошали оппоненты. — Неужели Венцы творения молят слабый пол о помощи?! Как не стыдно!»

Но последователи Дорсблада не обращали внимания на эти насмешки. Женщины должны были добровольно вернуть неправедно полученное ими избирательное право. Тогда они сами обретут счастье, их мужчины обретут счастье, и все вернется на свои места. А если они не сделают этого по доброй воле, ну что ж, мужчины — сильный пол. Возможны варианты…