Книга Иуда освобожденный - Питер Гамильтон

Мыслемелодия превратилась в яростный рев.

Брэдли посмотрел вниз. У самых его ног стоял мобайл. Подвижные сенсорные отростки повернулись вверх. Через мгновение чужак пришел в движение и устремился к Брэдли.

— Боюсь, уже слишком поздно.

Снаружи корабль окутала тьма.

Брэдли улыбнулся — его искренность благотворным бальзамом приглушила мыслемелодию.

— Ты так и не узнал нас. Только человек способен до конца понять другого человека. Остальные обитатели Галактики обречены недооценивать нас. Как недооценил и ты.

Наружные сенсоры на корпусе корабля показали бушующий над Высокой пустыней супершторм. Ураган поднялся над горами, а затем обрушился на Институтскую долину. Силовое поле вокруг «Марии Селесты» несколько секунд сдерживало его яростный натиск, испуская рубиновый свет, что привело к критической перегрузке генераторов. Волна песка и камней высотой в шестнадцать километров, несущаяся со скоростью пятьсот километров в час, захлестнула лишенный защиты корабль.

— Прощай, враг мой, — с удовлетворением произнес Брэдли.

Два фрегата, совершенно невидимые в космосе, зависли неподалеку друг от друга. В полутора миллионах километров от них потускневшим фонарем светилась Темная Крепость. Внезапно она полыхнула ослепительным бело-голубым светом, словно соперничая с Альфой Дайсона. Вспышка закончилась так же быстро, как и возникла.

— Похоже, что в ядре «бомбы-вспышки» имелось какое-то вещество, превратившееся в энергию, — сказал Марк.

— Выходит, что так, — согласился Оззи.

— Но я не вижу барьера.

— Марк, дай ему хотя бы несколько минут. А еще лучше подожди месяц. Мы натворили немало дел внутри Темной Крепости.

«Но решетчатые сферы на месте, — с молчаливым восхищением заметил Найджел. — Эта чертова конструкция выдержала два взрыва квантовой ракеты. Аномийцы понимали толк в строительстве».

«Никаких признаков квантовых искажений от „бомбы-вспышки“ не зарегистрировано, — доложил Отис. — Оззи, похоже, что ты ее уничтожил».

Они прождали пять часов, и только тогда плазма внутри решетчатых сфер начала охлаждаться и тускнеть. Затем свечение внезапно исчезло.

«Эй, вокруг наружной решетки появилась какая-то оболочка», — сказал Отис.

«Разве я тебе не говорил, что так и будет?» — воскликнул Найджел.

— Не-а, — ответил Оззи. — Это я так говорил.

— Здесь в космосе творится что-то странное, — сказал Марк. — Я ничего не понимаю.

— Я тоже, — признался Оззи. — А ты, Найдж?

«Не имею ни малейшего понятия».

Свет Альфы Дайсона постепенно исчез, вместе с ним затихла и какофония радиосигналов Утеса Утреннего Света.

«Миссия выполнена, — объявил Найджел. — Пора домой».

— Да ну, старик, это еще далеко не конец. Ничего подобного. Утес Утреннего Света еще жив, и он начнет все сначала в сотне новых звездных систем.

«Оззи, умоляю, ты все портишь».

— Но…

«Домой. Только по пути кое-куда заедем».

ГЛАВА 19

Виртуальное поле зрения Мортона создавало некоторую иллюзию света и пространства. Он нисколько не сомневался, что без этого рано или поздно поддастся соблазнительному пению сирены безумия, настойчиво звучавшему где-то в глубине его сознания. А пока многочасовое ожидание в скафандре без информации с внешних сенсоров все ближе и ближе подталкивало Мортона к приступу клаустрофобии. На самом деле одно ощущение все же смогло к нему пробиться: шум урагана, уменьшенный слоем земли до слабой вибрации. Таймер подсказывал, что буря, прежде чем затихнуть окончательно, бушевала три с половиной часа.

— Надо выбираться отсюда, — сказал он Алику.

— Полностью согласен, — ответил капитан разведки флота.

Они оба лежали в полной темноте, взявшись за руки, словно пара испуганных ребятишек. Это прикосновение помогало им общаться. Мортон не был уверен, что выдержал бы испытание без контакта с другим человеческим существом. Он почти не запомнил, о чем они разговаривали; вероятно, рассказывали друг другу старые истории о женщинах и мирах, где когда-то побывали. Все что угодно, лишь бы избавиться от ощущения полной изоляции и сознания того, что они похоронены заживо.

Выбора у них не было.

С того момента как шторм поглотил последние горные вершины, у них оставалось не больше пяти секунд. Алик направил в землю оба своих излучателя частиц, и через мгновение образовался небольшой дымящийся кратер.

— Прячьтесь! — заорал он.

Мортон бросился прямо в яму, прижавшись вплотную к Алику. Кэт не двинулась с места.

— Кэт! — позвал он.

— Я не хочу так умирать, Морти, — просто ответила она.

Он больше ничего не успел ей сказать. Следующим выстрелом Алик обрушил на них поднятую по краям землю. Мортону было жаль Кэт; несмотря на проведенные в ее обществе долгие недели, эти последние слова стали самым ярким воспоминанием.

Только когда они с Аликом начали откапываться, Мортон понял причину ее отказа. В батареях скафандра осталось всего пять процентов заряда, а почва оказалась очень плотной. Мортон смутно помнил советы на случай, если оказался под лавиной: свернуться в клубок и обеспечить себе пространство. У него не было времени ни на что, только инстинкт самосохранения. Яма в земле давала шанс выжить. Угрожающе надвигающаяся стена урагана такого шанса не оставляла.

Мортону потребовалось две минуты только на то, чтобы раскачать кисть руки, уплотняя вокруг нее землю. При этом электромускулы работали на пределе возможностей. После кисти наступила очередь предплечья, и, наконец, у него получилось пошевелить всей рукой. Мортон начал скрести почву вокруг себя. Казалось, на это ушло несколько часов.

— Над нами не было столько земли, — повторял он снова и снова.

— Инерционный навигатор не врет, — каждый раз отвечал ему Алик. — Мы пробиваемся строго вверх.

Они продолжали извиваться и прокапывать себе путь, а заряд батареи стремительно истощался. Огромной проблемой стала жара; скафандры откачивали тепло в наружный слой, но земля была плохим проводником. Оно стало накапливаться вокруг. И еще с одной проблемой Мортон абсолютно не мог справиться.

Через семь часов после начала супершторма перчатка Мортона схватила пустоту. Он всхлипнул от радости и начал рыть, словно настоящий маньяк, не заботясь о сохранности скафандра, не задумываясь над тактикой. Клаустрофобия, не желая отпускать, гналась за ним по пятам. Разбрасывая остатки земли, он вырвался на поверхность, под лучи заходящего солнца и расплакался, испытывая колоссальное облегчение. А потом ударил по креплениям скафандра и стал выбираться из него, словно броня жгла огнем.

Алик, покачиваясь, так и остался стоять на четвереньках. Мортон помог ему подняться, а потом они долго стояли обнявшись, похлопывая друг друга по спине, словно два брата, встретившиеся после вековой разлуки.