Книга Большая книга о новой жизни, которую никогда не поздно начать - Мирзакарим Норбеков

– Я побуду с тобой, сынок, пока не выберешься отсюда!

Шухлик кивнул, не слишком уверенно. Его чувства, честно говоря, были в панике. Они переживали уже не только за шкуру, но и за рассудок.

– Научись управлять ими, – заметил Луций, – это несложно. Постарайся распознать и запомнить, как звучит чувство Чу, которое говорит тебе правду. Едва услышал его – крути хвостом!

– В какую сторону?! – прыснул рыжий ослик, и вдруг так заржал, что и затылочники, наверное, услыхали.

Шар Луций тоже не удержался и залился звонко, будто малый колокол, отчего в пещере посвежело, как после короткой грозы.

– Неважно, в какую, – сказал он, отдуваясь. – Важно, чтобы установились надежные отношения хвоста с чувством Чу! У каждой нашей мышцы отличная память – по себе знаю. Когда превратился из осла в человека, долго еще подмывало пройтись на четвереньках или почесать брюхо задней ногой. Словом, кручение хвостом должно крепко-накрепко соединиться с пробуждением Чу. Понимаешь?

– Ну, как же! – опять хихикнул Шухлик. – Нужна прочная, обоюдная связь между хвостом и чувством, как в бою между командиром и солдатами…

Луций, судя по всему, очень оживился. Скользнула во тьме крохотная молния, и прокатились одна за другой несколько воздушных волн.

– До чего же толковый у меня потомок! – воскликнул он. – Если тебе срочно понадобится Чу, легче легкого вызвать его хвостом. Покрутишь – и оно тут как тут, к твоим услугам! А на всякий случай – вдруг с хвостом неприятности! – установи запасную линию. Например, между Чу и ушами…

Застоявшийся в подземелье Шухлик так завертел хвостом и замахал ушами, что Луция снесло в соседнюю пещеру.

Однако прочная связь никак не устанавливалась. Чу не подавало вестей. Вообще-то оно вело себя, как хотело, – изнеженное, обидчивое – то спит среди дня, то ночью не дает покоя. А может замолчать на месяц. Никакого распорядка!

– Не все сразу, сынок! – ободрил вернувшийся шар. – Твое Чу довольно вялое, будто сонный сторож на бахче. Но нельзя строго спрашивать с чувства, которое коснеет без движения!

Что правда, то правда – у самого Шухлика в этой проклятой темнице ноги так затекли, буквально окостенели. И не попрыгаешь – до того остры камни на полу!

– Вот вам упражнение, одно на двоих! – придумал Луций. – Разобрать эти камешки на две кучи – черные к черным, белые к белым!

Шухлик нехотя, на ощупь начал их раскидывать. Он полагал, что это глупое задание. Даже не знал, сколько кучек получается. Две или двадцать две? А уж какие они – черные, белые, серые? – не сказал бы под расстрелом. Двигал камни из уважения к предку – бессмысленно, ни о чем не думая…

Но Луций неожиданно восхитился.

– Какой молодец! Именно так и надо, – с пустой головой. Мысли только мешают! Без них Чу чудесно справляется. Ты сам скоро увидишь…

Шухлик очень сомневался, что сможет хоть что-нибудь здесь разглядеть. По крайней мере, до тех пор, пока за его бедной шкурой не придут затылочники с факелами. Но все же кое-чего он добился – истерзанные ноги размялись, а копыта блаженствовали, упираясь в гладкое дно пещеры.

– Не позволяй Чу лениться! – наставлял Луций. – Занятия, разминки, тренировки! Когда я был ослом, немало труда положил, чтобы по-человечески пить вино из кубка. Часами упражнялся! Подбирал нижнюю губу, складывая наподобие языка, и одним махом опрокидывал кубок – да все мимо рта. Однако справился к восторгу моего хозяина. А он обучил меня и танцам на задних ногах, и греко-римской борьбе, что принесло ему честь и славу.

Шар Луций настолько окунулся в минувшее, что, кажется, надолго уплыл из пещеры.

– К чему это я? – вздохнул он, выныривая, наконец, из лабиринта воспоминаний. – Ах, да! Счастливые были времена в ослиной шкуре. Ты, сынок, береги ее!

Шухлик, конечно, не возражал. По правде говоря, ему хотелось бы сберечь свою шкуру. Но каким способом? Вряд ли тут поможет раскладывание камней на кучки. В это верилось с большим трудом…

– Вот именно – большим трудом! – подхватил предок. – Если бы твоя душа трудилась не меньше ног, челюстей и языка, какие бы дивные чувства в ней выросли! Запомни крепко, отпрыск, что упражняется, то и развивается! В основном, понятно, брюхо. Но трудом можно достичь зоркости орла, чуткости лани, быстроты гепарда и легкости мотылька.

Вероятно, во мраке шар Луций каким-то образом жестикулировал, насколько это доступно шару, и показывал упражнения для зоркости, чуткости, быстроты и легкости. Во всяком случае, Шухлик испытывал все эти состояния – одно за другим, будто волны.

От чрезмерных усилий Луций устал. Слышалось его прерывистое дыхание. Наверное, и ему было тяжело в затылочных пещерах, вдали от привычного безмерья и безвременья.

– Приучи Чу трудиться, – медленно втолковывал он, – укрепи постоянным вниманием, и тогда оно будет бодрствовать и охранять, как овчарка. Станет проницательным и способным к озарению, то есть к внезапному, но верному решению. Ему нужно только твое доверие и понимание, а также хорошая тренировка!

Шар Луций был так убедителен, что Шухлик, не откладывая, начал развивать чувство Чу, как штангист мускулатуру. Чем еще заниматься в темнице?

В каждой приличной тюрьме имеются тренажеры, но рыжему ослику хватало камней под ногами и четырех ключей, полученных от Луция.

«Крепнет то, что упражняется!» – повторял он ежеминутно.

Шухлик воспитывал и дрессировал Чу, как служебную собаку. Тренировал, как легкоатлета или циркового акробата!

– Трень-брень! – командовал он, вертя хвостом и хлопая ушами.

И Чу, так сказать, поднималось на задние лапки, делало стойку на голове и отжимания, сальто-мортале и шпагат.

Впрочем, и Шухлик, как говорится, не гонял лодыря. Он создавал ощущение Ок-Тавы, и когда являлась крылатая ослица, Чу особенно старалось – работало на славу.

И недели не прошло, а рыжий ослик уже смог разглядеть на дне пещеры две горки камней – белую и черную. В это невозможно поверить, если забыть о способностях Чу.

Более того, через несколько дней он увидел бриллиантовый шар, как когда-то в кармане пространства и за пазухой времени.

Шухлик превращался в один сплошной глаз! Все существо его стало – чувствилищем! И, в конце концов, он смог узреть воочию Луция – уже не в виде шара, но человеком и ослом. Действительно, между предком и Шухликом было много схожего. Та же рыжая шкура и такое же выражение голубых глаз! Отдавая все время воспитанию Чу, Шухлик куда меньше страдал в заточении.

Но подходила к концу третья неделя. Вот-вот явятся затылочники за ослиной шкурой. И от одного беглого воспоминания об этом становилось не по себе. Прямо скажем, – тошно становилось. Хорошо, что Луций успокаивал.

– Твоя устремленность вместе с Чу обязательно выручат!

Так оно и вышло.