Книга Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в. - Елена Малето

Можно предположить, что в 1415–1417 гг. по дороге из Новгорода в Иерусалим останавливался в Константинополе и Епифаний Премудрый, которому приписывается авторство кратких заметок об этом паломничестве — так называемое «Сказание Епифания мниха о путешествии в Иерусалим». Впрочем, и сегодня в современной историографии на этот вопрос нет однозначного мнения. Некоторые исследователи сомневаются в том, что авторство сказания принадлежит Епифанию Премудрому, но мы, «следуя сложившейся традиции, будем полагать, что это одно и то же лицо»16.

В 1419–1422 гг. путешествие из Москвы в Константинополь и далее на Афон и в Палестину совершил троице-Сергиевский иеродиакон Зосима17. Впервые же он посетил Константинополь в 1411–1414 гг. в свите, сопровождавшей дочь великого князя Василия Дмитриевича Анну Васильевну (внучку Дмитрия Донского), помолвленную с царевичем Иоанном (1392–1448), сыном императора Мануила Палеолога, будущим императором Иоанном VIII Палеологом (с 1425 г.). К сожалению, судьба русской княжны Анны сложилась трагически: она стала жертвой морового поветрия (чумы) и умерла в Константинополе в юном возрасте.

Описание паломничества Зосимы составило «Книгу глаголемую Ксенос, сиречь Странник», известную в семи списках. Отправившись из Москвы, Зосима на несколько месяцев останавливается в Киеве, который находится в это время в составе Великого княжества Литовского, откуда «с купцами и вельможами знатными» двинулся дальше в составе, видимо, официального посольства. Путешествовал он не торопясь, подолгу жил в каждом городе, поклоняясь святыням Константинополя, Афона, Палестины, Кипра. Так, в Киеве Зосима находился «поллета», в Царьграде — десять недель, в Никосии — полтора месяца, а в Палестине — с ранней весны до осени. Да и сам паломник пишет, что основная причина его путешествия определялась не государственными задачами, а стремлением посетить памятные для христиан места. «И пребы в лавре, еже зовется Киевская пещера, у гроба преподобного игумена Антония и Феодосии поллета, возмыслихся и хотех святая места видети, идеже Христос своими стопама ходил и святии апостоли последоваху ему». Однако имеющиеся данные о времени и обстоятельствах этой поездки позволили выстроить и другую версию. В.Г. Ченцова обратила внимание на то, что время путешествия Зосимы совпадает с подготовкой в Троице-Сергиевом монастыре канонизации Сергия Радонежского, древнейшая редакция жития которого была написана учеником святого Епифанием Премудрым в 1417–1418 гг., то есть как раз накануне поездки Зосимы18. Обретение мощей св. Сергия Радонежского пришлось на 5 июля 1422 г.; к этому сроку Зосима, отбывший из византийской столицы в мае 1422 г. (до начала осады города турками) и, возможно, имевший полномочия обратиться за разрешением на канонизацию к вышестоящим церковным властям, уже мог добраться до Троице-Сергиева монастыря. Таким образом, миссия Зосимы вполне могла носить официальный характер. Точно и подробно описывает Зосима святыни и памятники Константинополя. Не обходит он и «русской темы», сообщая: «Монастырь женски Липеси (то есть Богородицы Липса), туто лежить царици русская Анна, дщи Московского великого князя Василиа Дмитриевича, внука князя великого Литовского Александра, зовомого Витовта»19. Речь идет об упоминавшейся выше первой жене византийского императора Палеолога VIII, скончавшейся в Константинополе и погребенной, как явствует из текста Зосимы, в Богородичном храме монастыря, построенного Константином Липсом в начале X в. вблизи храма Святых Апостолов — традиционной усыпальнице византийских царей начиная с Константина I Великого и их ближайших родственников20. В конце января 1420 г. Зосима отправляется из Константинополя на Афон, сохранив, таким образом, для потомков, скорее всего, последнее русское описание Царьграда перед османским завоеванием. Вновь Зосима оказывается и зимует в Константинополе на обратном пути из Иерусалима на Русь в мае 1422 г. Если высказанные В.Г. Ченцовой предположения верны, то поездка Зосимы может служить одним из примеров дипломатических связей не столько Русской церкви с Константинополем в начале XV в., сколько Москвы с Витовтом после смерти Григория Цамблака.

В XV столетии сам митрополит Иона ездил в Царьград в 1437 г. Великокняжеские посольства с письмами к патриарху Митрофану II (1440–1443) отправлялись и в 1441, и в 1443 гг. Накануне и после падения Константинополя в 1453 г. поездки в Царьград стали слишком опасны, что лишь на время ограничило интенсивность русско-византийских контактов.

4.2. Основные центры Северо-Восточной Руси и Константинополь

С XIV в. среди прочих княжеств Северо-Восточной Руси (Тверского, Нижегородского, Ростовского) на первое место выдвигается Москва. Она становится не только экономическим, политическим, но и культурным центром формирующегося Русского централизованного государства, притягивая к себе и концентрируя здесь самый большой потенциал образованных и талантливых людей своего времени: писцов, иконописцев, книжников и др. При дворе московских великих князей и митрополитов существовали особые архивы, в которых хранилось обилие московских грамот, относящихся к XIV–XV столетиям, а также духовные и договорные грамоты великих и удельных князей, дипломатические материалы и другие документы, в частности, летописные своды, сохранившиеся до наших дней и отразившие наряду с другой информацией также русско-византийские политические, церковные и культурные связи. Перепиской книг, в том числе привезенных из Византии, «занимались образованные писцы в крупных московских монастырях: Симонове, Андроникове и др. Большая библиотека образовалась в Троице-Сергиевом монастыре, ставшем в XV столетии крупным центром книжного просвещения»21.

Возвышение Москвы предопределило и особую роль московского летописания. В Москве были созданы летописные своды, в которых проводилась идея политического объединения русских земель. По инициативе митрополита Киприана был составлен так называемый «Летописец великий русский» (1392), где восхвалялась политика московской великокняжеской власти по аналогии с властью византийских василевсов — императоров. Около 1418 г. при деятельном участии митрополита Фотия было предпринято составление нового летописного свода — так называемого Московского летописного свода начала XV в., в котором обосновывалась идея единства русских земель под главенством Москвы. В памятниках житийного характера московские книжники выступали с политическими позициями, отражавшими стремления церкви к союзу с великокняжеской властью. «Жития» митрополитов Петра и Алексия упоминают митрополитов в качестве сторонников политического усиления Москвы как великокняжеского центра22.

В других княжествах велось свое местное летописание. Так, в Нижегородском княжестве при князе Дмитрии Константиновиче (1324–1383)23 был переписан знаменитый летописный свод, известный под именем его составителя — Лаврентия. Лаврентьевская летопись была закончена в 1377 г. и переписывалась, как полагают, в Нижнем Новгороде, где в это время находилась епископская кафедра. В составе летописи — «Повесть временных лет» и последующие летописные статьи, доходящие до 1305 г. Последние, как полагают специалисты, были перенесены из Владимирского великокняжеского свода 1305 г., созданного во время правления тверского князя Михаила Ярославича и основанного на своде 1281 г., в 1282–1305 гг. дополненном.