Книга Лекс Раут. Императорский ловец - Марина Суржевская

– Мне нужны все сведения о марашерах, Ланта. – Оборвал я обмен взглядами между ловцом и этой нахалкой. – И об их укусах.

– Укус стража Огненного Мира смертелен, – Ланта танцующей походкой подошла к кровати. Я дернулся, желая закрыть собой Одри, но остался на месте, понимая, что черноволосая не причинит ей вреда. Ланта провела ладонью над головой и спиной пострадавшей, нахмурилась. – Да, связь создана. Это как незримая нить, по которой утекает жизненная сила… Сейчас она течет неспешно… но с каждым днем связь будет крепчать. Одрианна обречена. Если только…

Она замолчала, всматриваясь во что-то, видимое лишь ей. Я поддался всем телом вперед.

– Если только?

– Оборвать связь можно, лишь уничтожив того, к кому перетекает жизнь Одри.

– Вот дерьмо, – я сел в кресло, задумавшись.

– Только этот кто-то весьма сильный маг, – буркнул Харт. – И мы понятия не имеем, где его искать.

Я сложил кончики пальцем, размышляя. Поднял голову.

– Это можно узнать. Узнать, куда уходят марашеры после того, как сожрут мага.

– Как?

– Нужна приманка. – Я поднялся, ощущая желание двигаться и действовать. – В застенках есть маг?

– Из осужденных? – сообразил Харт.

– Мне плевать из кого, – честно ответил я. – Мне сойдет и тот целитель, что заходил к нам. Но твоя совесть явно будет против. Поэтому найди осужденного, я пока подготовлюсь. Ланта, если тебе больше нечего сказать, то можешь быть свободна.

Девушка откинула темные пряди за спину.

– Я, пожалуй, останусь, мой повелитель, – томно протянула она. – Мне надоел мой… дом.

Я пожал плечами, раздумывая, что мне понадобится.

– Как хочешь, только не крутись под ногами.

– Думаю, мне понравится прогулка по подземелью, – медленно улыбнулась Ланта. Флай сглотнул. Я проигнорировал обоих. Если Ланта хочет развлечься – не стану ей мешать, в конце концов, она заслужила.

А у меня есть дела поважнее.

Дверь захлопнулась за ловцом и чаровницей, я закрыл щеколду. Постоял и решительно развернулся, шагнул к кровати, на ходу стягивая через голову рубашку. Лег на постель, аккуратно переложил Одри себе на грудь, стараясь не тревожить ее рану. Она что-то буркнула во сне.

– Не ругайся, – я положил ладони ей на поясницу, прикрыл глаза. Делиться силой для меня совершенно противоестественное занятие, но что-то я не видел рядом других желающих. Одри завозилась, устраиваясь, вздохнула мне в шею, сказала что-то невнятно. – И не говори, – прошептал я. – Сам от себя в шоке.

Сила не желала перетекать в женское тело, и мне приходилось напрягаться, чтобы направить поток не к себе, а от себя. Поначалу шло тяжело, потом приноровился. Дыхание Одри выровнялось, стук сердца перестал напоминать стрекотание перепуганной птицы. Почувствовав головокружение, как от кровопотери, прервал поток и полежал, глядя в потолок.

Надеюсь, моих сил ей хватит… на какое-то время. Лежать так, обнимая девушку, ощущая ее дыхание на своей шее – было приятно. И слишком о многом мне напоминало. Поэтому я осторожно переложил Одри на кровать, поднялся, подхватил свою рубашку.

Надо сделать ловушку для проклятой серой твари и найти того, кто это устроил. Правда, я не был уверен, что и поиски, и результат мне понравятся. Да что там! Я был убежден, что мне они точно не придутся по вкусу.

***

– Рассказывай, – Армон постарался говорить спокойно, хотя было видно, что ему хотелось рычать. Взгляд девушки испуганно метнулся к его лицу, переместился ниже, щекам стало горячо. Неуместно пришли воспоминания о том, как он лежал на ней и что… делал. Щеки запылали так, что ими можно было осветить всю Пристань.

Она отвернулась.

– Там есть одежда, – махнула рукой неопределенно, но, покосившись, поняла, что Армон верно расценил ее жест. Или просто увидел, что кроме сундука в этой комнате ничего не было. Вытащил полотняные штаны, натянул их, завязал веревку на поясе. Сойлинка пыталась не пялиться на него, но не могла удержаться. Она видела мужчин, в их обществе носили лишь штаны или и вовсе набедренные повязки. Но все они были другими. Не такими, как этот. В человеческой форме у Армона не было ни шерсти, ни хвоста, только на концах ушей топорщились кисточки, да тонкая темная полоса сбегала от выстриженного затылка по хребту. У него даже живот был безволосый. Ниже… ниже Сойлинка старалась не смотреть. Ее до сих пор била дрожь, стоило лишь представить… вспомнить…

– Тебе они что дали? – Армон все еще рылся в сундуке, не глядя на девушку.

– Настойку, – тихо ответила она. – Чтобы было… легче.

– Чтобы разбудить желание. Возбуждающее тебе дали, – поморщился Армон. – Рубашки нет?

– Нет.

– Ладно. И так сойдет. – Он развернулся к ней, и Сойлинка снова вздрогнула. Какой же он большой… Сильный… Красивый…

Взгляд мужчины потемнел, зрачки расширились, а радужка напротив – стала стремительно желтеть. Он шагнул к ней. Сойлинка замерла. Еще шаг… Ей хотелось бросить покрывало, открыться перед ним, почувствовать…

– Так не пойдет, – голос Армона стал хриплым и злым. – Надо уйти отсюда. Ты до сих пор под действием… настойки. У тебя такой взгляд… и здесь все еще пахнет волчьей мятой. Оденься.

Он резко развернулся и вышел за дверь. Сойлинка посмотрела на хлопнувшую створку.

Армон ждал ее у озера, кидал в воду мелкие камушки. Окинул взглядом ее светлое платьице, наспех заплетенные волосы, босые ноги – и отвернулся.

– Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Все. Зачем вам ребенок?

– Не нам. Первому… Но я не знаю.

Она присела на ствол поваленного дерева, обхватила себя руками. Заря оказалась прохладной, хотя она всегда мерзла, сказывалась птичья кровь. Армон внезапно оказался рядом, возвышаясь, словно скала, сверля ее гневным взглядом.

– Демоны бесхвостые, как ты согласилась на это? – зло бросил он. – Почему? Я думал… думал, ты другая! Ты же совсем дитя!

– Я не дитя.

Она пожала плечами. Смотреть на мужчину было почти больно. Отвернулась и сжала зубы, не позволяя себе плакать.

– Я уже взрослая. И обязана делать так, как мне велит Первый.

– Ложиться под незнакомца? – процедил Армон.

– Если так надо.

Она отвернулась, закусила губу. Внутри стало горячо от слез, но плакать она не станет. И объяснять – тоже. Она кожей чувствовала, как рихиор зол, и хотела сбежать подальше, но заставляла себя сидеть на месте.

Она точно проклятая, как о ней говорят.

– Почему ты?

– Не знаю. Мне не объяснили.

Вероятно, потому что других жалко. С кем еще можно так поступить? Только с крылатой. Ее что в огонь, что в воду, что под незнакомца – никто не заплачет. Дочь врага и сама враг, так ей говорили. И неважно, что она всю жизнь живет в Пристани, все видят ее крылья и ненавидят за них. Хотя Сойлинка не обращалась уже так долго…