Книга Весь этот мир - Никола Юн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я умираю от голода, – говорю я. Все, что я съела за минувшие сутки, – это один кусочек чилакилес и несколько долек яблока от Сестры Зло.
Олли начинает хохотать и, откидываясь назад, падает на кровать.
– Я так боюсь, что тебя убьет что-нибудь в воздухе. – Он прижимает ладони к глазам. – А ты вместо этого решила умереть от голода.
Я еще никогда не испытывала такой голод. Чаще всего у меня было три полноценных приема пищи и два перекуса в день, в одно и то же время. Карла всегда считала, что есть нужно как следует. «Пустой живот – пустая голова», – обычно говорила она.
Я тоже ложусь и хохочу вместе с ним. Сердце сжимается снова, но я не обращаю на него внимания.
МНЕ СТАНОВИТСЯ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ после быстрого перекуса. Нам нужна пляжная одежда и, как утверждает Олли, сувениры, поэтому мы заходим в магазинчик с очень информативным названием «Сувенирная лавка и универсальный магазин Мауи». Не думаю, что когда-либо видела столько вещей. Я ошеломлена одним только количеством товаров. Многочисленные стопки футболок и шляп с надписями вроде Maui или Aloha и вариациями на эту тему. Вешалки с платьями в цветочек практически всех возможных оттенков. Вращающиеся стойки с безделушками, чочкес – цепочками для ключей, стаканчиками, магнитами. На одной из таких стоек – исключительно брелоки в форме досок для серфинга с написанными на них именами. Они расположены в алфавитном порядке. Я ищу Оливера, или Мэделайн, или Олли, или Мэдди, но не нахожу ничего подобного.
Олли подходит ко мне сзади и обнимает за талию. Я стою перед стеной, увешанной календарями с изображением обнаженных до пояса серферов. Не могу сказать, что они не привлекательны.
– Я ревную, – бормочет он мне на ухо, а я смеюсь и поглаживаю его по руке.
Тянусь за одним из календарей.
– Ты же не…
– Для Карлы.
– Конечно, конечно.
– А ты что взял? – Я прислоняюсь к его груди.
– Ожерелье из ракушек для мамы. Пепельницу в виде ананаса для Кары.
– Зачем люди покупают все это?
Олли крепче прижимает меня к себе.
– Это не такая уж и загадка, – говорит. – Чтобы не забывать вспоминать.
Я поворачиваюсь к нему лицом, оставаясь в его объятиях, и думаю о том, как быстро это место стало для меня самым любимым на свете. Знакомое, чужое, умиротворяющее и будоражащее одновременно.
– Я куплю вот это для Карлы, – говорю я, размахивая календарем. – И орехи макадамия в шоколаде. И себе еще одно из тех платьев.
– А как насчет твоей мамы?
Какую памятную вещицу можно купить матери, которая любила тебя всю жизнь, которая отказалась ради тебя от всего на свете? Которую ты, возможно, больше никогда не увидишь? Ничто не годится, если честно.
Мне на ум приходит старый гавайский снимок, на котором запечатлены мы вчетвером. Я не помню тот момент, не помню, что была на пляже с мамой, папой и братом, но она помнит. У нее есть воспоминания обо мне, о жизни, которой у меня нет.
Я отхожу от Олли и продолжаю бродить по магазину. К восемнадцати годам другие подростки отдаляются от своих родителей. Уезжают из дома, живут отдельно, создают собственные воспоминания. Но только не я. Мы с мамой так долго находились в одном и том же ограниченном пространстве и дышали одним и тем же очищенным воздухом, что мне кажется странным быть здесь без нее. Странно создавать воспоминания, в которых ее нет.
Что она станет делать, если я не вернусь домой? Будет ли хранить все напоминания обо мне? Будет ли доставать их и изучать, станет ли вновь и вновь проживать моменты прошлого?
Мне хочется подарить ей что-то напоминающее об этом времени, которое я провела без нее. Что-то на память обо мне. Я нахожу стойку с винтажными открытками и говорю ей правду.
ВОЗМОЖНО, МНЕ СТОИЛО ПРИМЕРИТЬ КУПАЛЬНИК перед тем, как купить его. Нет, проблема не в том, что он на меня не сел. Проблема в том, что сел, и совсем впритык. Я что, правда должна появиться на людях практически без одежды?
Я в ванной комнате, перевожу взгляд со своего тела на отражение в зеркале. На мне слитный ярко-розовый купальник с бретельками-спагетти. Розовый цвет настолько яркий, что у меня на щеках выступает краска. Я выгляжу румяной – как самая обычная отдыхающая.
От влажного воздуха мои волосы стали еще объемнее, чем обычно. Я собираю их и заплетаю в длинную косу, чтобы укротить. Снова смотрю в зеркало. Укротить купальник можно только одним способом – надеть сверху что-то еще. Я снова рассматриваю свою фигуру. Нельзя отрицать, что в этом купальнике у меня есть грудь и ноги. Все части моего тела кажутся пропорциональными, все на месте. Я немного поворачиваюсь, чтобы убедиться, что попа прикрыта. Прикрыта с грехом пополам. Что я видела бы в зеркале, будь я нормальной девушкой?
Считала бы себя слишком толстой или худой? Не любила бы свои бедра, талию или лицо? Были бы у меня заморочки по поводу собственной внешности? В моем положении единственная заморочка заключается в том, что я бы с радостью поменяла это тело на здоровье.
Олли стучит в дверь.
– Ты там подводным плаванием занимаешься?
В конце концов мне все же придется выйти из этой ванной, но я слишком нервничаю. А вдруг Олли покажется, что что-то не так?
– Рыболовным промыслом на глубине. – Мой голос едва уловимо дрожит.
– Фантастика. У нас будут суши на…
Я быстро распахиваю дверь, как будто срываю пластырь. Олли умолкает. Его взгляд медленно опускается с моего лица к пальцам ног и еще медленнее поднимается обратно.
– Ты в купальнике, – говорит он, задерживая взгляд на участке кожи между моей шеей и грудью.
– Да. – Я смотрю в его глаза, и от того, что я там вижу, у меня возникает чувство, словно на мне вообще нет одежды. Мое сердце начинает биться чаще, и я делаю глубокий вдох, чтобы замедлить пульс, но это не помогает.
Олли проводит ладонями по моим рукам от плеч до кистей, в то же время медленно притягивая меня к себе. Когда мы наконец оказываемся достаточно близко друг к другу, прижимается лбом к моему лбу. В его глазах – синее пламя. Он похож на умирающего с голоду, у него такой вид, словно он мог бы проглотить меня целиком.
– Этот купальник… – начинает он.
– Очень маленький, – заканчиваю я.
Я УДИВЛЯЮ ОЛЛИ ТЕМ, что сразу залезаю в воду. Он говорит, что я как ребенок, который без оглядки бежит навстречу приключениям и не боится потому, что у него мало опыта. Как ребенок, я показываю ему язык и продолжаю заходить в воду. На мне спасательный жилет.
