Книга Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь - Джордж Альфред Генти

Фрэнсис время от времени оглядывался назад и замечал, что расстояние между ними и галерой постепенно все более и более сокращалось.

– Она, кажется, догоняет нас, – заметил он.

– Да, догоняет, – отвечал капитан, – хотя и не особенно быстро. Гребите, ребята, не падайте духом! Возможно, что они, увидев, как быстро мы продвигаемся вперед, откажутся от погони и махнут на нас рукой.

– Джакопо, – обратился Фрэнсис к старику моряку, который уже, видимо, начал выбиваться из сил, – брось весла и иди сюда к рулю, я заменю тебя.

Прошло около часа, и галера уже была от них на расстоянии всего четверти мили.

– Ничего не поделаешь, надо остановиться, – объявил наконец капитан. – Ясно, что нам не уйти от них и чем дольше будет продолжаться эта погоня, тем больше они только рассвирепеют. Как считаете вы, синьор Фрэнсис?

– Вполне согласен с вами, капитан, – отвечал Фрэнсис. – Мы сделали все, что только от нас зависело.

Матросы перестали грести, весла неподвижно опустились в воду, и несколько минут спустя длинная галера настигла их.

– Задали же вы нам работу, негодяи! – сердито вскричал кто-то с галеры, когда она поравнялась с бортом их корабля. – Если у вас ничего не найдется хорошего, чтобы вознаградить нас за эту погоню, то тем хуже для вас! Кто вы такие и что это за корабль?

– Корабль «Наксос» принадлежит синьору Полани из Венеции; мы держим путь на Корфу и везем с собою письма от нашего патрона к его агенту. С нами нет никакого груза.

– Ваши письма, может быть, стоят дороже всякого груза. Ступайте на палубу к нам, и мы посмотрим, какие новости достопочтенный синьор Полани сообщает своему агенту. Ну двигайтесь живее, не то вам плохо будет…

Сопротивление было бесполезно; капитан, Фрэнсис и вся команда перешли на галеру.

– Осмотреть хорошенько их судно, – приказал капитан галеры одному из своих матросов. – Заберите там, что найдется получше, а потом пробейте дыру в дне, да и дело с концом!

Вступив на палубу галеры, Фрэнсис окинул взглядом команду. Она состояла не из генуэзцев, как он ожидал, а из шайки людей, набранных из различных портов Средиземного моря, что было заметно по их одеждам. Тут были греки, обитатели Смирны, испанцы, но преобладали мавры; их было чуть не более половины всей команды. Затем Фрэнсис перевел глаза на капитана, занятого перелистыванием бумаг, врученных ему капитаном «Наксоса», и невольно вздрогнул от ужаса: перед ним стоял Руджиеро Мочениго.

Пробежав бумаги, адресованные синьором Полани своему агенту, Руджиеро вскрыл письмо к Марии, но, едва пробежав несколько строк, бросил быстрый взгляд на Фрэнсиса и затем приблизился к нему.

– Так вот как, синьор Хэммонд, – со злорадством произнес он. – Почтенный Полани посылает вас на Корфу в качестве охранителя своих дочерей? Вот уж никак не ожидал, когда сегодня утром пустился вдогонку за вашим несчастным суденышком, что нападу на такую добычу, которая для меня дороже самого ценного груза! По вашей милости я теперь изгнанник, вместо того чтобы быть всеми уважаемым зятем богача Полани! Вашим проклятым вмешательством вы навлекли на меня все беды, но, благодарение Небу, час моей мести настал! Ведите всех пленных вниз, – приказал он своим людям, – а этого молодца закуйте в самые тяжелые оковы, какие только у нас найдутся, и прикрепите их железными скобами к полу. – Не полагаете ли вы, – обратился он насмешливо к Фрэнсису, – что я вас велю повесить или бросить в море? Нет, не льстите себя надеждой, что вас ожидает такая легкая смерть: вы должны искупить свою вину предо мною в тысячу раз худшими мучениями, прежде чем наступит ваш конец!

Фрэнсис ни разу не прервал Руджиеро; он все время стоял как вкопанный со спокойным и почти презрительным выражением лица; все нервы и мускулы его были крайне напряжены, и он выжидал только удобной минуты, чтобы броситься на своего врага.

Подоспевшие матросы схватили Фрэнсиса и его товарищей и бросили их в трюм, который уже и без того был переполнен пленными.

Фрэнсису надели тяжелые цепи и укрепили их так близко к полу, что он не мог встать на ноги и принужден был лежать или сидеть.

Капитан «Наксоса» подошел к Фрэнсису, чтобы узнать у него, кто был капитан захватившей их галеры и что за причина такой ужасной ненависти, которую этот человек, очевидно, питает к молодому человеку.

Фрэнсис рассказал ему подробно обо всем, прося запомнить имя Руджиеро и передать его всем подчиненным на тот случай, если кому-либо из них удастся спастись из рук врага и добраться до Венеции, чтобы они сообщили, что Мочениго сделался предводителем пиратов и союзником мавров.

Их разговор был прерван шумом на палубе, где о чем-то яростно спорили; потом послышалось бряцание оружия, затем грузное падение тела и наконец опять все затихло.

– Трудно предположить, чтобы к нам мог подоспеть на выручку один из наших кораблей, – сказал капитан, – так как я не видел ни одного паруса, я нарочно оглядывался вокруг, когда мы покидали наше судно. Любопытно было бы узнать, что там такое произошло?

Дни шли за днями. Временами до слуха пленных доносился шум от движения весел, но большею частью судно шло под парусами. Матросы приносили им пищу и воду утром и вечером. Фрэнсис часто заводил разговоры с другими пленными о возможности совершить нападение на команду галеры, но без оружия сделать это было трудно, а на галере, по-видимому, находилось не менее ста пятидесяти человек команды. Большинство пленных притом были до такой степени удручены своей тяжкой судьбой и неизвестностью относительно ожидающей их участи, что совершенно пали духом и потеряли всякую энергию; оставалось, следовательно, одно – терпеливо выжидать конца путешествия.

Однажды утром они услыхали, что наверху началась какая-то суета, очевидно, спускали якоря. Потом открыли люк и вывели пленных на палубу. Два пирата, явившиеся с молотками в руках, освободили Фрэнсиса из его мучительного положения. Выйдя на палубу, Фрэнсис был сначала так ослеплен светом после долгого заточения в полутемном трюме, что только спустя некоторое время мог разглядеть, что корабль бросил якорь в заливе; на берегу виднелись дома, по виду которых он догадался, что они находятся у берегов Африки или у одного из островов близ африканского материка. Пленных велено было спустить в шлюпки под надзором матросов. Сначала Руджиеро не было видно на палубе, но в то время, когда наступила очередь Фрэнсиса садиться в лодку, он вышел из своей каюты. Одна его рука была на перевязи, а голова была забинтована.

– Следите зорко за этим пленным, – приказал он своим матросам. – Ни под каким видом не снимайте с него оков и приставьте к нему надежную стражу. Скорее я готов лишиться всей захваченной нами добычи, чем допустить, чтобы он вырвался из моих рук!

Когда лодка причалила к берегу и пленные высадились на берег, с них сняли оковы и отвели в какие-то хижины, стоявшие в стороне от деревни.

Фрэнсиса заперли в тесном помещении вместе с пятью товарищами. Наутро этих последних вывели, а молодой человек оставался один в течение целого дня. Вечером товарищи вернулись и сказали ему, что всех узников заставили перетаскивать в большой деревянный амбар добычу, которой был переполнен корабль.