Книга Берендей - Ольга Денисова

На карте эта дорога была не длиннее двух километров, но Юлька шла уже сорок минут, а конца пока не предвиделось. Но ведь карта была схематичной, на ней этой дороги могло не быть вообще, поэтому Юлька не отчаивалась.

И вдруг… На этот раз не было никаких видений. Никаких смутных ощущений и бокового зрения. Она увидела в лесу что-то огромное и коричневое. Оно двигалось медленно, и из-за деревьев Юлька не могла разглядеть его как следует. Она остановилась, замерла и перестала дышать. Зверь! И действительно, как и говорили, размером с корову -даже больше коровы! Зверь брел вдоль леса, а когда повернул в сторону Юльки, она заорала. Она визжала так, что невыносимо больно стало горлу.

И зверь, услышав ее крик, вдруг развернулся к лесу и побежал, шумно ломая ветки и глухо стуча копытами.

- Это всего лишь лось… - разочарованно сказала себе Юлька. И засмеялась. Так что слезы побежали по щекам.

Ее еще трясло от пережитого страха, когда она заметила, что дорога сворачивает в сторону, - это обнадежило и придало сил. И не напрасно: едва она зашла за поворот, как тут же увидела дом за изгородью, и несколько яблонь, и еще какие-то постройки. Не осталось никаких сомнений в том, что именно здесь живет Егор. Потому что ей сразу понравился этот двор, и дом, и сад. Потому что все это сразу показалось ей родным: как будто она жила здесь когда-то, а теперь вернулась домой.

В изгороди не было калитки - только проход. Утоптанный, широкий проход. И рядом с ним - лыжня. Юлька вошла во двор и направилась к крыльцу.

Дом был очень старым, но не производил впечатления дряхлого: так крепкий старик выглядит сильней мягкотелого юноши. Бревна не потемнели от времени, а приобрели цвет серебра, гладкого и блестящего. Иней покрывал стены и искрился на солнце, и шапка снега на крыше белизной слепила глаза. Такие дома бывают только в сказках или на новогодних открытках: не хватало лишь света в окошке и дыма из трубы.

Вот сейчас… Она постучится, и Егор выйдет открыть ей дверь. Она так хорошо представила себе его лицо: сперва он удивится, его брови поднимутся вверх и изогнутся, а потом он обрадуется и улыбнется своей замечательной тихой улыбкой. Эта картинка согревала ее всю дорогу, начиная с вокзала. И ради того чтобы увидеть его улыбку, она и шла столько времени по морозу через лес. И боялась, и встретила лося, так похожего на медведя издали.

Юлька подошла к крыльцу, поднялась на ступеньки и увидела на дверях огромный замок: нетрудно было догадаться, что дом закрыт снаружи.

Она с минуту смотрела на запертую дверь, не в силах поверить, что такая прекрасная мечта только что со звоном рассыпалась на кусочки. Этого она ну никак предположить не могла! А напрасно: люди не сидят дома целыми днями, и у Егора наверняка есть какие-то обязанности. Она не представляла себе, что должен делать егерь, но что-то наверняка должен. И наверняка не дома. Да он мог уехать в город по делам или пойти к кому-нибудь в гости!

Как это было глупо! Глупо и неправильно! Может быть, он и вовсе не хотел ее здесь видеть. Он даже не оставил ей номера своего мобильника! Ах да, у него нет мобильника… А может, он ей соврал? И просто не хотел с ней больше видеться?

Юлька опустилась на ступеньки крыльца. Ну и пусть! Пусть! Рано или поздно он вернется домой. Она будет его ждать.

Она ни на секунду не усомнилась в том, что пришла именно к его дому. Даже отсутствие собаки, про которую он рассказывал, не смутило ее: если он пошел в лес, то наверняка взял собаку с собой.

Мысль о том, что нужно снова пройти весь тот путь, который она преодолела, привела ее в ужас. Нет. Егор вернется. Он вернется скоро. Она дождется его, и он сперва удивится, а потом обрадуется. И улыбнется. И, может быть, поцелует ее еще раз.

Она просидела больше часа, вглядываясь в заснеженный лес. Но лес молчал и был неподвижен. Она изучила каждое дерево, которое видела с крыльца, она нарочно отводила глаза и от прохода в изгороди, и от поворота дороги, чтобы, повернувшись обратно, увидеть Егора. Но сколько она ни играла сама с собой, Егор не появлялся.

Через два часа она поняла, что ей очень холодно. Ей и до этого было нежарко, но тут она озябла окончательно. Вместо того чтобы подняться и начать двигаться, Юлька плотнее закуталась в шубку, сунула руки в рукава и нахохлилась. Ей было так холодно, что она заплакала. И плакала долго, тихо и горько. Слезы немного согрели ее и успокоили. Действительность перестала казаться ей мрачной, в ней появились розовые краски. И даже небо немного порозовело. И вокруг искрился розовый снег, и розовое солнце начало пригревать, и розовый плюшевый тигренок уселся ей на колени и говорил с ней о тепле и лете. Она не заметила, как глаза ее закрылись: она согрелась и уснула. И уснула совершенно счастливой.

Берендей нагнал бера всего через три часа после выхода из дома: Заклятый лег на дневку, лег не таясь и не путая следов. Как хозяин леса, которому ничто не может угрожать. Берендей почувствовал его задолго до того, как увидел. Что ж, он и сам ложился на дневку, ни от кого не таясь. Когда был хозяином леса.

Заклятый тоже почуял его и проснулся. Медведи спят чутко, даже в берлоге. А на дневке не было ни одного шанса подобраться к нему незамеченным на расстояние выстрела. Но Заклятый и не собирался бежать: он поднялся, встряхнулся, как пес, и неторопливо пошел навстречу Берендею - тот вскинул ружье.

- Вот теперь ничто меня не остановит, - сказал он вслух и взял бера на прицел. До него было не меньше пятидесяти метров, и оставалось время подпустить его чуть ближе.

На Берендея шел сильный и красивый зверь. Так ходит тигр, учуявший добычу. При свете Берендей разглядел его как следует: широкая грудь покачивалась из стороны в сторону, над опущенной головой вздымалась холка, и плавно перекатывались лопаточные кости. Бер шел неторопливо, лениво выкидывая вперед когтистые лапы, взрывавшие снег. Он спал как хозяин, а теперь шел как хозяин.

Зверь приближался. Он уже вдвое сократил расстояние между ними и шел так уверенно, будто точно знал, что бояться нечего. А ведь он был не просто бером - он был берендеем, он знал, что означает нацеленное на него ружье. Но без страха смотрел в два дула, готовые изрыгнуть тяжелые пули. И шел прямо на Берендея, не останавливаясь и не ускоряя шагов.

Если бы бер побежал или поднялся на задние лапы, Берендей бы выстрелил - только от страха. Но медведь не побежал. И не поднялся. Он шел словно на таран. Как будто у Берендея не было ружья. Как будто испытывал его на прочность.

- Ну! - крикнул Берендей, но не смог нажать на курок. И понял, что медведь не станет пугать его. Он будет подходить все ближе, смотреть в глаза. И Берендей не выстрелит. Он не выстрелит! А потом будет поздно, и бер убьет его.

Берендей подпустил его к себе шагов на двадцать. Больше ни секунды медлить было нельзя: зверь преодолеет эти двадцать шагов в три прыжка. Ну, в четыре.

Берендей развернулся и побежал. Он быстро бегал на лыжах, на этот раз у Заклятого не было ни единого шанса его догнать: не позволил бы глубокий снег.