Книга Две стороны неба - Алексей Корепанов

Дорога впереди делала крутой поворот, ныряла с холма глубоко вниз и дальше шла полем до самой Волги. Лес редел, расступался, и оставалось самое главное — незаметно пересечь необъятное поле.

— Ну, Роберт! — вполголоса оказал он, и тут нога его не нашла опоры.

Канава была неглубокой, ее стенки и дно поросли густой травой. Роберт не сразу сообразил, кому понадобилось ее рыть возле самого склона, но потом догадался. Слишком много похожих канав изрезало окрестные леса.

Окопы. Они назывались окопами.

Да, экраны, книги, странные черно-белые кадры старинных хроник говорили о том, что в той самой страшной войне судьба Земли решалась на волжских берегах, на востоке. Здесь, в этих окопах. И никогда не пустели зеленые парки земных столиц, где под чашами Вечного огня покоился прах последних Неизвестных солдат…

Он дошел до Волги, снял тапочки, осторожно шагнул в воду — и здесь его ждало очередное чудо. Вода была теплой, а Волга оказалась еще одним небом, и в его глубине дрожали и покачивались звезды. По речному небу плыли неправдоподобно крупные зеленые двойные светила — это сияли фарватерные огни и их отражения. Роберт неторопливо шел по гладкому песчаному дну, голова кружилась от ночи и тишины, мир был удивительно, невероятно прекрасен, и хотелось то ли смеяться, то ли плакать, закричать изо всех сил, чтобы звонкое эхо понеслось над черной водой к далекому противоположному берегу, вернулось назад и стихло в лесу…

Он брел по воде вдоль берега до тех пор, пока небо не стало светлеть. Отражения звезд медленно тускнели, их заволакивал легкий туман, парящий над рекой. Изредка из-за поворота выползали темные туши судов, усеянные разноцветными огнями, проплывали мимо, выталкивая на берег шумную волну, и величественно уходили вдаль, молчаливые и безлюдные. Он дошел наконец до ручья, поднялся к лесу, сделал еще несколько шагов по мокрой траве и сел, привалившись спиной к поросшему ершистым мхом сосновому стволу. А потом лег на бок, подтянув колени к животу.

Господи, кто мог представить, что ему доведется когда-нибудь лежать на траве под соснами в предрассветной свежести и не будет каморок, тусклых коридоров, пьяной Лиз и занудных речей О’Рэйли? Кто мог представить, что Земля окажется таким чудом и примет его без единого слова упрека?…

Он заснул и ему приснился привычный сон о Базе. Для снов о Земле еще не настало время. Ему приснилась Софи с печальными глазами. Она склонялась над ним и, грустно улыбаясь, дула в лицо — и это пробудился утренний ветерок; она шептала что-то — и это шуршали сосны над головой. Софи горестно вздыхала, оттягивала ворот белого свитера, открывая багровые пятна у ключицы, и он прислонялся лбом к ее теплой коже, а кожа становилась все горячее и горячее…

Это било в глаза горячее солнце. Рядом, у самого лица, косо торчала из земли бледно-розовая сыроежка с вогнутой шляпкой. К щеке прилипли сухие хвоинки. Роберт несколько секунд лежал неподвижно, стараясь избавиться от ощущения, что Софи на самом деле была здесь и ушла перед самым его пробуждением. Но ощущение не исчезало, потому что за соснами до сих пор виднелся ее белый свитер.

Он пополз по траве, осторожно отодвинул ветку и облегченно улыбнулся. Девочка. Совсем маленькая светловолосая девчушка в белом платьице устроилась в черничных зарослях. Совсем безобидная девчушка.

Он ползком вернулся к сыроежке, сорвал ее и встал. Девочка сидела на корточках к нему спиной, аккуратно обрывала одну ягоду за другой и отправляла в рот. Неподалеку, возле пня, валялась пустая корзинка. Роберт умышленно наступил на сухую ветку, громко хрустнувшую под ногой, но девочка не обернулась. Тогда он поднял шишку и бросил в черничник.

Девочка повернула голову и улыбнулась:

— Дядя, вы нарочно кидаетесь?

Она говорила по-русски, слегка картавя, и Роберт поспешно мобилизовал все свои знания. Язык он с помощью гипнопедии выучил, но разговорной практики было маловато.

— Это не я, — подойдя ближе, сказал он и тоже присел на корточки. — Это, наверное, дятел. Или белка.

Девочка доверчиво подняла светлое личико, посмотрела на сосны, вытерла ладошкой перепачканные черникой губы и сообщила огорченно:

— Я не вижу дятла и белку.

— Ничего, — успокоил ее Роберт. — Еще увидишь. Хочешь, я подарю тебе вот этот красивый гриб? — он выставил сыроежку перед собой. — Чтобы корзинка не пустовала.

— Не! Там их много! — девочка махнула рукой в сторону ручья.

— А зря! Сыроежки очень хорошие грибы.

— Я знаю. Сыро-ежки, а сырыми есть нельзя!

Девочка с любовью посмотрела на темно-синюю чернику, усыпавшую куст возле ее исцарапанных коленок, и видно было, что ей не терпится продолжить прерванное занятие.

— А почему в корзинку не собираешь? — спросил Роберт.

— А-а! Еще успею!

— Ты меня не боишься?

Девочка округлила голубые глаза:

— А разве вы страшный? Страшнее зверя лесного, чуда морского? Вы здесь живете?

— Да, — несколько рассеянно ответил Роберт, углубляясь на коленях в черничные заросли. Черника оказалась очень вкусной. — В норе у ручья.

— Ух ты! — восхищенная девчушка даже забыла донести очередную ягоду до рта. — Я тоже хочу в норе! А Сережку мы с собой не возьмем, да?

— Почему?

— Потому что он вчера нас с Олечкой прогнал с качелей!

Так они и беседовали, обирая необъятный черничник, причем Роберт не забывал и о корзинке Ирочки (девчушка так и представилась: «Ирочка!»), и когда солнце вскарабкалось выше самых высоких сосен, Роберт уже знал все Ирочкины радости и горести и многое-многое другое. Узнал Роберт, что Ирочка живет с мамой, папой и бабушкой в поселке Большие Поляны, который находится за огромным муравейником, двумя засохшими соснами и прудом, что ей четыре года и что заблудиться в этом лесу нельзя, потому что в садике их многому учили. Она даже нарочно пыталась заблудиться, но ничего не получалось — даже убежав далеко-далеко в лес, она знала, в какую сторону нужно идти, чтобы попасть в поселок. Еще узнал Роберт, что никаких зверей она не боится, так как звери давно-предавно не трогают людей. «Это все придумали ученые!» — похвалилась Ирочка и добавила несколько слов, которые повергли Роберта в изумление. «Направленное воздействие на генетический код», — вот что она добавила.

Папа Ирочки был оператором на молочной ферме, мама агрономом, а бабушка работала в научно-исследовательском институте, который находился там же, в Больших Полянах, и выводила, насколько понял Роберт, какой-то невиданный сорт картофеля. Обычно Ирочка ходила в детский сад, но сегодня ей захотелось одной погулять по лесу, и она убежала с раннего утра, сказав об этом домашнему киберу, «кибчику».

— Хорошо тебе живется? — спросил Роберт, прерывая наконец увлекательное занятие.

Ирочка вздохнула:

— Не! Сережка пристает!