Книга Ундина особых кровей - Ирина Матлак

От восторга у меня перехватило дыхание. Я не могла унять бешеного сердцебиения, как не могла перестать смотреть по сторонам. Мы шли прямо над Сумеречным морем, внизу плескались волны, шипела соленая пена, а невдалеке покачивался «Синий волк» — сегодня вечерний рейд совершал отряд капитана Диатея.

Переход из Сумеречья в столицу прошел незаметно. Все вокруг заволокла легкая дымка, и вот под ногами уже не гладь моста, а черный камень, лишь едва припорошенный снегом.

Я просто поверить не могла, что впервые покинула остров и переместилась в саму столицу. Словно во сне следовала за адмиралом, попутно отмечая грандиозное, масштабное сооружение, расположившееся на другой стороне улицы.

«Двулунный театр», — тут же всплыло в памяти. Кажется, Крилл как-то упоминала, что Призрачный мост ведет именно к нему.

Я потрясенно рассматривала двенадцать белых скульптур, стоящих на крыше и контрастирующих с общим темным фоном здания театра, изящные капители с фигурным орнаментом, арки, которые образовывали высокие колонны.

Следующее, что привлекло мое внимание, — это внезапное потепление. В столице ощущался лишь легкий морозец, какой в Сумеречье бывал под конец весны. Дороги и тротуары не утопали в снегу, лишь у обочин виднелись совсем невысокие сугробы.

Вокруг было много людей — и тех, что прибыли с нами, и случайных прохожих. Звучно цокали копыта келпи, которых здесь впрягали в красивые повозки, из ближайшего здания доносились звуки музыки и аромат кофе, чуть поодаль — на Театральной площади — люди катались на коньках.

От обилия красоты, шума, затопившего меня восторга закружилась голова. Только когда мне на локоть легла рука адмирала, я обнаружила, что незаметно для себя остановилась.

— Нравится? — В его голосе звучала улыбка.

Я даже не нашла силы ответить. Просто застыла, продолжая смотреть на незнакомое великолепие, впитывать его и растворяться. Маленький кусочек этого мира оказался слишком большим для меня — не знавшей ничего, кроме сурового Сумеречного острова, где правит холодное море.

Дав мне немного прийти в себя, адмирал остановил проезжающую мимо повозку и помог мне забраться внутрь. К небольшому оконцу я буквально прилипла — точно ребенок, оказавшийся в огромном магазине игрушек и жадно желающий все рассмотреть.

Мы ехали по широкому проспекту, вдоль которого мелькали яркие фонари, витрины магазинов, площади и скверы. Почти на каждом шагу встречались скульптуры и арки, зарисовки которых я видела лишь в газетах. Иногда, в то время как мы проезжали мимо какой-нибудь достопримечательности, адмирал давал пояснения, кратко о ней рассказывая, но по большей части предоставлял мне просто смотреть.

Я снова так увлеклась, что далеко не сразу заметила его прикованный ко мне внимательный взгляд. А случайно столкнувшись с ним, на мгновение замерла и тут же отвела глаза. На этот короткий промежуток времени даже городские пейзажи волновать перестали. Показалось, что он смотрел на меня, затаив дыхание, точно так же, как я — на столицу… Глупое воображение.

— Куда мы сейчас? — запоздало поинтересовалась я, когда повозка свернула на другую улицу.

— Ко мне, — последовал короткий ответ.

Только сейчас до меня дошло, что ближайшие дни придется провести непосредственно в доме адмирала. Почему-то до этого момента задуматься над тем, где буду жить в столице, я не удосужилась.

Особняк, у которого остановилась повозка, находился практически на окраине. Еще давным-давно, когда я даже не мечтала о поступлении на службу в корпус, мне доводилось читать в газетах о том, что живущие в столице аристократы, как правило, имеют несколько домов. Тот, куда мы приехали, был относительно небольшим, но очень красивым, схожим по экстерьеру с остальной архитектурой столицы.

Пока мы ехали, я заметила, что это такая столичная особенность — общий стиль, объединяющий все улицы города. Главной отличительной чертой являлись темные, практически черные тона, но обязательно присутствовал какой-нибудь светлый акцент. Наверное, сказывалось правление черных саламандр и наличие в королевской семье сильфа. Этакая битва контрастов.

Адмирал бросил извозчику несколько монет, тот почтительно приподнял шляпу, и лошадь звучно застучала копытцами, унося повозку вперед по улице.

Черные кованые ворота открылись, стоило нам к ним приблизиться. В лицо повеяло знакомым холодом, как бы сообщающим, что к особняку привязаны потерянные души. Уж кто бы в этом сомневался…

Невольно поежившись, я вошла во двор, попутно не переставая удивляться малому количеству снега. Он покрывал землю и крышу тончайшим, практически незаметным слоем, а на ведущей к входу дорожке отсутствовал вовсе.

Как только передо мной вновь распахнулась дверь — на этот раз ведущая непосредственно в дом, восторг начал понемногу угасать. На смену ему пришла извечная неловкость, и мне стало немного неуютно. Я вдруг поняла, что нахожусь в чужом городе, в незнакомом доме совершенно постороннего мужчины. Ну… не совсем постороннего, но сути это не меняет.

— Хозяин, с возвращеньицем! — прокатился по особняку бодрый мужской голос. — О, а кто это с вами?

— Госпожа Талмор, — ответил адмирал, приглашающим жестом указывая мне на дверь соседней комнаты. — Прошу всех и тебя в особенности быть вежливыми по отношению к моей гостье.

— Обижаете, хозяин! — Если бы душа пребывала в теле, наверняка бы укоризненно покачала головой. — Приятно познакомиться, госпожа Талмор, я Овар — дворецкий этого чудесного дома.

— Можно просто Фрида, — улыбнулась я. — И мне приятно, Овар.

Что удивительно, я даже ничуть не слукавила. Звучащий голос был очень приятным — такой мог принадлежать молодому человеку, которому знакомо понятие хороших манер. В самом деле, удивительно для потерянной души!

— Явиа, будьте добры, подготовьте для нашей гостьи комнату, — отдал распоряжение адмирал, после чего по гостиной, куда мы пришли, пробежался легкий ветерок.

На сей раз хозяину дома отвечал голос старушечий, но все такой же бодрый:

— Займусь сию же минуту!

Надо же, какими любезными, оказывается, могут быть потерянные души. Ощущение неловкости вдруг странным образом испарилось, и я почувствовала себя вполне комфортно. Наш приход способствовал мгновенному появлению в камине огня, на столе — столовых приборов и восхитительно пахнущих блюд, а мой скромный багаж, который всю дорогу нес адмирал, внезапно взмыл в воздух и отправился куда-то на верхние этажи.

— Наши совместные ужины уже становятся традицией, не находите? — заметила я.

— Приятной традицией, я надеюсь? — Адмирал отодвинул для меня стул.

Вот это и называется спорным вопросом. Конечно, назвать их неприятными было никак нельзя, но для приятных такие ужины были слишком волнующими. А стоило вспомнить, чем все закончилось в последний раз…

За молчание я заработала выразительный взгляд, сопровождаемый не менее выразительно изогнутой бровью.