Книга Вашингтонский узел. Время испытаний - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда почему вы считаете, что он был сильно пьян?
– Да потому что он на ногах не стоял, его приходилось держать! Он был настолько пьян, что не понимал, что он говорит.
– Мистер Кац утверждает, что присутствующие кричали «слава Путину!», а когда он возмутился, его ударили по лицу.
Я понял, что происходит. Дело в том, что существует внутреннее положение, запрещающее увольнять сотрудника, обвиняющего в чем-то своё начальство или коллег до момента завершения служебного расследования. А оно может идти долго, да и острота ситуации потом спадёт, может, удастся устроиться в какую-нибудь станцию в загранке и отбыть, скажем, в Словакию. Он провалил тестирование по русскому – вот и решил пойти таким путём.
Вот ведь подонок…
– Такого не было.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– То есть, «слава Путину» никто не кричал
– Не припомню, чтобы я слышал что-то подобное…
* * *
На служебной стоянке – у меня было уже место на закрытой, директорской – меня встретил Бишоп, показал – надо поговорить. Мы сели в его машину – старый Меркурий. У большинства оперативных сотрудников ЦРУ машины старые и дешёвые, или новые и дешёвые, потому что когда столько времени проводишь за границей, машина в США не очень-то и нужна.
– Тебя вызывали?
– Да.
– О чем спрашивали?
– Кричал ли кто «слава Путину!» Кац сказал, что он возмутился и его за это ударили по лицу.
Бишоп ударил кулаком по баранке
– Вот с. а!
– Он провалил тест. Хочет спрятаться за служебное.
– Да я понимаю… что ты им сказал?
– Что ничего не было. А Кац был пьян.
– Отлично.
– Не думаю, что они мне поверили.
– Пофиг, сейчас не те времена. Это в 90-е могли за грязь на коврике вышвырнуть. Сейчас люди нужны особенно на русском направлении. Но этого поляка надо вышибить из отдела.
– Да ты что, оставьте его. Он знает, что он никчёмное дерьмо и долго ему не продержаться.
– Нельзя работать с людьми, которые норовят ударить в спину.
Бишоп помолчал.
– Моё назначение на Москву уже готово. Теперь придётся выжидать… недели две как минимум, а то и месяц.
…
– Ты идёшь ко мне депьюти. Не возражаешь?
Я пожал плечами
– Москва? Да нет
– Москва, Москва. Если бы не этот польский подонок…
Бишоп снова со злостью ударил кулаком по рулю.
* * *
Через неделю – я как обычно приехал утром на работу – и тут мне позвонили и сообщили, что меня ждут на шестом этаже.
Если вас вызывают на шестой этаж, это значит что у вас большие неприятности. Почти всегда. Бывают конечно и награждения – но в ЦРУ и награждения часто означают неприятности, просто отсроченные во времени.
Без очереди я зашёл в кабинет ЗДО – заместитель директора по операциям. Третий человек в иерархии управления после директора и ЗДР – зам директора по разведке, который одновременно является первым заместителем директора. В отличие от имён директора и ЗДР – имя ЗДО является государственной тайной.
В кабинете ЗДО было отшторено окно, что здесь происходит очень редко, присутствовал и начальник управления Восточной Европы. Я понял, что дело с той вечеринкой получило какое-то неожиданное и неприятное продолжение. Скорее всего, слили в прессу.
– Что произошло, сэр? – спросил я.
Начальство смотрело на меня так, как будто я плюнул на американский флаг
– Стэн даёт показания в Конгрессе, – сказал начальник Восточной Европы.
– По поводу?
– Ирак. Его имя всплыло в связи с коррупцией.
Я ничего не ответил. Все смотрели на меня, – а я на них. Все понимали, что кто-то настучал, и все понимали, что, скорее всего, это Кац. Обратившись в Конгресс, он стал его осведомителем и тем самым отрезал себя от нас. Мы больше не были коллегами.
Мерзость какая.
– Что ты об этом знаешь? – спросил ЗДО. – Ты был его депьюти в Ираке. Он – что, и в самом деле тащил в карман?
– Нет, сэр.
Мелькнуло перед глазами – иранский ковёр, вываленные из мешка деньги на нем, Бишоп и тот судья делят деньги. Три пачки в одну сторону, одну в другую. Интересно– тот судья ещё жив?
– Ты уверен?
– Абсолютно, сэр. Я ничего об этом не знаю.
Начальство переглянулось.
– Мы тебе верим. На тебя не выходило ФБР или Конгресс? Повесток нет?
– Нет
Заговорил ЗДО:
– Стен… в общем, его назначение на московскую станцию уже было подписано. Как и твоё – депьюти. Он сам тебя выбрал. Теперь, понятное дело, ему не уехать, это будет расценено как признание вины и попытку сокрыть обвиняемого. А вот тебя надо спрятать. Стен хотел, чтобы ты поехал в Москву. Как ты смотришь, чтобы поехать вместо него?
Начальник московской станции. В сорок лет…
– Сэр, я готов – ответил я.
– Ты точно готов? – сказал начальник Восточной Европы. – Мы знаем, что ты свободно владеешь русским и сам из эмигрантов. Но у тебя за плечами только одна станция в качестве начальника, и то на очень короткое время.
– Хуже он все равно не сделает, – сказал ЗДО, – хуже просто некуда уже. Нас прессуют по всем углам.
ЗДО встал, показывая, что аудиенция окончена.
– Там сейчас никого нет, – сказал он, – начальник нужен как можно быстрее. Собирай вещи…вылетаешь первым же рейсом.
Россия, Москва
Знаете… у каждой службы… разумеется кроме тех, которые полное дерьмо – есть нечто… скажем так, некий священный Грааль. Место откуда всё начиналось. Место, ради которого всё было задумано. Место, до которого нужно дойти. Для ЦРУ священным Граалем всегда была Москва.
Город, в котором начинались и заканчивались почти все европейские пути вот уже последние лет триста…
* * *
Я прилетел в Москву в самый разгар противостояния… уже был отравлен Сергей Скрипаль, бывший перебежчик, в Сирии ситуация балансировала на грани открытого противостояния. С обеих сторон прошла массовая высылка дипломатов, по моему самая массовая со времён Холодной войны. Работа станции была почти парализована – и это в то самое время, когда вот-вот могла начаться война.
