Книга Испытание вечностью - Виталий Храмов

– Так дети – условие твоего участия в этом? Разве тебе мало всего этого? Разве риска мало в твоей работе?

– Да, Маша, дети – обязательное условие. И нашего участия, не только моего. Ты теперь – я. Навсегда. Судьба теперь у нас общая. Потому я – и ты тоже. Только – «мы»! А риск? У меня… скажем так, у меня такая квалификация, что мои прямые обязанности – скучная и рутинная работа. Как прополка гектара грядок клубники от сорняков. Скука! А вот спрыгнуть с парашютом из стратосферы… Ох-а! Земля – где-то там. Ты – и пустота! И сыкотно – раскроется или нет! Это да! После этого все эти амбиции, интриги, карьеры, должности, склоки, скандалы, дома-квартиры, машины, премии, деньги – мусор! Такая чушь, о которой даже заморачиваться лень! Ну?

– Согласна. А почему именно дети условие?

– Высокая смертность среди сумраков.

– Миша, а может, не надо? Я тебя только нашла! Я так боюсь тебя потерять! Пожалуйста! Давай потом?!

– Милая моя, тебе не кажется, что лучше три года питаться кровью и жить жизнью сумрака, чем тридцать лет прозябать в райотделе? Да, надо тебе мультик показать! Ха, мультик имени меня – Маугли. Он – классный! Вот мы и приехали! Как?

– Красиво!

– А то! Дед Баюн плохо и некрасиво просто не умеет строения ваять!

Эти два дня Маша летала, как на крыльях. Коллеги, видя её состояние, судачили. Пусть! Она их больше не увидит. Её отчёт, который они вместе с Мишей писали четыре часа, ржали, будто писали письмо турецкому султану, приняли. Ну, как приняли? Маша сдала его новой секретарше – куколке – хлоп-хлоп ресницами. «Куколка» по двадцать минут «носила чай» полковнику. Мерзость! А полковник – ещё и член партии! Коммунистом его назвать язык не поворачивался! Прав Миша – «полковник-сутенёр»! Глядь в штанах! Тьфу!

Бывшая секретарша, старушка, теперь сидит в архиве. А старушка тот ещё кадр. Ещё при царе она окончила женскую гимназию. И не простую. Особое то было учебное заведение. Из него же были те старухи, что учили Машу этикету и женским хитростям. В нём готовили будущих жен государственных мужей. Тех мужей, чьё призвание – управлять страной. Не «витриной» работать, а управлять. Название страны изменилось, а цели и задачи – остались. И государством надо управлять, и защищать его – надо, и обеспечить тыл управляющих и защищающих. Вот и Маше старушка говорила:

– Название страны поменяется, мундиры – поменяются. Родина – остаётся. Люди сменятся. Но люди не меняются. И потому всегда будет нужна наша работа. И чем менее заметна она будет, тем лучше. Ты думаешь, кто научил Медведя таким словам, которые он говорит из года в года своим Медвежатам на выпускном?

– Какие слова?

– «Родина – это народ. Народ – это люди. Люди – это общество. Общество – единый организм. Как в нашем теле у каждого органа своя роль, так у каждого человека – своя роль. Кто будешь ты? Что ты сделал для Родины?»

– Даже так?

– Еще интереснее он говорит дальше: «Какой бы вы себе путь ни выбрали, помните о самой важной функции организма – самозащита. У каждого организма, хоть биологического, хоть общественного, есть иммунитет. И у каждого есть иммунные клетки. Если иммунитет справляется с заразой – человек живёт и радуется жизни. Не справляется – человек болеет и умирает. Вас мы готовили быть не солдатами, врачами, инженерами и земледельцами. Из вас мы готовим защитников Родины. Иммунные антитела народа. И вы должны не только бороться с недугом, но и научить людей вокруг себя бороться с заразой. Со всем, что вредит нашему народу, нашей стране».

– Никогда не слышала таких слов.

– Плохо, что не слышала. Но никто, слышишь, никто! – от тебя не должен этих слов услышать! Что будет, если та шайка, что убила Сталина, услышит эти слова?

– Поймут, что все Медвежата – угроза?

– Точно!

– А почему допустили гибель Сталина?

– Чтобы произошло то, что произойдёт.

– А что произойдёт?

– Мрак. Полная задница!

Вот тебе и «гимназистка»! «Фрейлина великой княжны»! А так выражается!

– А зачем? Разве не обязаны мы это предотвратить?

– Мы обязаны людей научить бороться с заразой. Научить выработать умение – не болеть. Как делают прививку от оспы.

– Так это прививка?

– Именно! А мы – поможем людям раскрыть глаза, что враг – сменил метод воздействия. Враг понял, что силой нас не взять. Враг сменил метод борьбы. Он теперь не силой ломает, а отравляет. Научим – переболеем, выживем.

Маша долго молчала, забыв и про чай, и про печенье. Потом спросила:

– Почему сейчас?

Старуха улыбнулась. Видимо, Маша задала верный вопрос.

– Сейчас – самое оптимальное время. Общество наше, люди наши – сильны, как никогда, враг – серьёзно ослаблен, растерян и не способен на добивающий удар. Прививка не убьёт нас, а выработает механизм отторжения. Ну, и мы поможем.

– Кто мы?

– Ты и я, – лукаво улыбается старуха. А у старухи – зубы все на своём месте.

– Почему сейчас? – тряхнула головой Маша.

– Вполне естественное желание – пусть беда будет завтра. Ты своего Медвежонка попроси, пусть покажет тебе альтернативу. Беда будет всё одно. Не тебе она достанется, так твоим детям и внукам расхлёбывать. Такой судьбы ты им хочешь?

– Так это всё спланировано?

– Конечно!

– А Сталин – знал?

– Коба? Ещё бы!

– Как он согласился?

– Он знал альтернативу.

– Какую?

– Ту, в которой он был отравлен ещё в 53-м, в марте, а в 1991-м Союза не стало.

– Что? Как? В 1991-м? – Девушка зажмурилась и потрясла головой, потом, прищурившись, впилась взглядом в увядающее лицо «фрейлины». – Откуда это известно?

– Милая моя девочка, у тебя есть неограниченный доступ ко всем этим секретам – целый Медвежонок, влюблённый до беспамятства. И не абы какой, а сам Маугли! Который рядом с Медведем прошёл чуть ли не изначально. А ты меня пытаешь! Его пытать приятнее будет!

И старуха рассмеялась так заразительно, что Маша за ней.

Но Миша, её Медвежонок, упорно выкручивался из расспросов. Когда, казалось, вот-вот Мария дожмёт своего возлюбленного, он начинал злиться, говорил:

– Ты думаешь, я знаю? Я – публичная морда. Я – Маугли! Все меня знают. Все знают, чей я сын. Лучший способ не выдать информацию – не знать её. Я не больше твоего знаю, что происходит. Я знаю только то, что и так общеизвестно. Пусть не всем, но многим. Что и так в слухах гуляет. Об остальном – могу только догадываться, как и ты.

Обещал всё и сразу, но – потом. Когда они будут в безопасности. А безопасность – Гвардейск.

– Мыш, я вот опять смотрю по сторонам и сама себе не верю. А не про это Сталин говорил, что мы прошли испытание голодом и бедностью, теперь – испытание достатком?