Книга Улица Свободы - Андрей Олех

– Два билета на «Контрабанду», – запыхавшись, почти выкрикнул Леха, протягивая деньги.

– Уже идет, – собираясь закрыть дверь, ответила пожилая билетерша.

– Рабочая молодежь, только со смены, – так очаровательно улыбнулся Королев, что растопил лед ее сердца.

Они вошли в зал и сели с краю, на предпоследний ряд. Оперативники на полотне ловили контрабандистов, похитивших платину с завода. Увидев такую завязку, Леха напрягся и закурил. Картина, как оказалось, была не про это: целый час главный герой прекрасно проводил время на огромном черноморском лайнере, попивая кофе, глядя на волны и флиртуя с красивыми официантками. Про платину никто не вспоминал. Комканая развязка для виду восстановила справедливость, и Высоцкий под титры спел легкое танго про море. Мораль фильма была очевидна: путешествовать на черноморских лайнерах – одно удовольствие.

Шура ближе к концовке придвинулась, очевидно, из-за холода, но все равно было приятно.

– Про тебя тоже говорили, что ты платину украл, – со смешком сказала Шура и легонько пихнула Леху в бок локтем.

– Че ж я не на Черном море? – слишком серьезно ответил Королев и снова напрягся.

– Красиво там, волны, закаты, рестораны.

– Неправда все это, в жизни все хуже бывает, – не поддержал разговор Леха.

– Разве кино для правды снимают? – рассмеялась Шура. – Суровый вы такой, Алексей Сергеевич, вам какое кино нужно? Чтоб снег, холод, тьма, кругом все злые?

– Я б посмотрел, – попытался улыбнуться Леха. – Пойдемте, провожу вас, Александра Павловна.

– Да я и сама дойду.

– Некультурно получится.

Королев взял Шуру под руку и обвел ее вокруг толпы малолетних фураг, намечавших между собой небольшую драку.

– Расскажите, Алексей Сергеевич, как вы на исправительные работы попали?

– Нечего и рассказывать. Мы с Игорем только на завод устроились, шли с работы. Здесь недалеко около площади Кирова нас комсюки пьяные встретили. Слово за слово, их пятеро, нас двое. Они в драку полезли. Игорь одному челюсть сломал, я нос – другому. Вроде. Он на суде так говорил. Нас бить начали. Прибежали дружинники, всех повязали. Этих сразу отпустили, а нас под суд.

– Это же несправедливо.

– Справедливо, несправедливо – нас и посадить могли. Исправительными работами отделались.

– Они же начали, – не сдавалась Шура.

– Мы ж могли тех комсюков обойти, – не хотел продолжать разговор Королев. Мысль о том, что Цыганков специально полез в драку в людном месте, чтобы не идти в армию, давно крутилась у Лехи в голове. Надо было сменить тему: – Вы откуда приехали, Шура? Говор у вас какой-то неместный.

– Из-под Пензы, село Радищево, раньше Верхнее Аблязово называлось.

– Не скучаете по дому?

– По чему там скучать? Кругом поля до горизонта. В городе интересней, кино, концерты. Мы с подружками на «Золотую карету» по Леонову в драмтеатр ходили. Река у вас тут такая – закупаешься.

– Ни разу в театре не был.

– Ты сам местный? – в запале сбилась на «ты» Шура.

– Тебе в общежитие?

– Да.

– Вот в нем я родился и до четырнадцати лет жил.

– И в театре ни разу не был? В Волге хоть купался?

– Зачем, когда баня есть рядом с домом?

Шура улыбнулась, а Леха вспомнил, что в баню ему надо по другому поводу.

– Странный вы, Алексей Сергеевич. То пошутите, то помрачнеете. Что тебя гложет?

Леха чуть не остановился. Никто его про настроение не спрашивал, всем было все равно, – и вдруг среди темноты и холода появляется человек, кому хотя бы интересно.

– Девушку красивую встретил, а мне в армию идти через месяц.

Шура не рассмеялась, а заглянуть ей в лицо Леха постеснялся. Она быстро схватила его руку, ладошка у нее была холодная.

– Дальше не ходи: соседки-девчонки увидят – засмеют, до утра придется отшучиваться.

– До завтра, Александра Павловна! – крикнул Леха в ночь, забыв, что завтра выходной и они не увидятся.

Леха возвращался домой с улыбкой, надеясь, что соседки по общежитию все же их заметили и Шуре придется о нем рассказать. На Безымянке ничего не скроешь и от чужих глаз не скроешься. Эта мысль унесла хорошее настроение. Королев свернул во дворы и начал петлять. Прав был Берензон: улица как решетка, попробуй из них вырваться. Задумавшись, Леха свернул не туда и обнаружил себя среди сараев. Очевидно, никто этим холодным вечером его подстерегать не собирался, получалось, что он загнал себя в тупик сам.

* * *

Цыганков свистнул так пронзительно, что стая ворон, заснувшая в тополях за сараями, взлетела вся сразу. Виталий в рассеянности замер у подъезда и огляделся. Заметив в тени Игоря, напустил на себя расслабленный вид и вальяжно пошел к нему:

– Че надо?

– Встречаемся, короче, в это воскресенье. Здесь, на теннисной площадке.

– Ты раньше сказать не мог?

– Сейчас говорю.

– Че-то не нравится мне место.

– Мне нравится, вечером здесь нет никого.

– Я передам, – задумчиво сказал Виталик. – Не знаю только, согласятся или нет.

– Я свое слово сказал. Встречаемся здесь, в воскресенье в девять, или вообще продавать не буду.

– Понял тебя, – без энтузиазма кивнул Виталий и ушел.

Цыганков усмехнулся ему вслед и закурил. Вороны, ворчливо покаркивая, устраивались на прежних местах. Из соседнего подъезда вышла Ветка с сумками.

– Вечер встреч, – окликнул ее Цыганков. – Куда спешишь?

– По делам, – словно застигнутая врасплох, ответила Ветка.

– К Ирке, наверное, – угадал Игорь и примирительно сказал: – Мне по фигу до Ирки, Лехе тоже.

– Вот и хорошо, потому что она замуж выходит, – не удержала секрет Ветка.

– Совет да любовь, – сплюнул Цыганков. – Ты сама-то не выходишь? Че-то редко тебя видно.

– Я учусь много, не хочу в институте дурой выглядеть, – засмущалась Ветка. – Как у тебя на складе дела?

– Как у всех.

– Отец говорил, видел тебя там.

– Встречались пару раз.

– Он в рейс ушел, на следующей неделе только вернется.

– Ясно, – без интереса кивнул Игорь.

Беседа погасла, несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга, собираясь что-то сказать или ожидая, что какой-нибудь звук или человек прервет их молчание, но ничего не происходило. Наконец Ветка нелепо взмахнула рукой и почти побежала за угол. Улыбка сползла с лица Игоря.

Вороны уселись на голый тополь, и в темноте тот стал похож на гигантский куст черники. Цыганков решил свистнуть еще раз, но, втянув холодный воздух, закашлялся и оставил птиц спокойно спать.