Книга Королева и лекарь - Эми Хармон

Саша немедленно опустилась у ее ног, разложив вокруг подол юбки, и Гвен взяла ее за руку, как недавно Келя.

– Ты уже видела Бартола, – продолжила она надтреснутым голосом. – Что я могу сказать такого, чего ты не знаешь?

Бартол был придворным шутом еще до того, как новый закон сделал Одаренность преимуществом, а не проклятием. Тирас вечно покатывался с его шуток, но Кель в глубине души считал такой талант абсолютно бесполезным. Бартол обладал слабой разновидностью Провидения – он говорил людям уже известные им вещи. Например: «В прошлый четверг ты ел ягненка. Ты боишься высоты, потому что в детстве упал с дерева. Твой лучший друг – Гарвин. Твою маму звали Жанетта. В день твоего рождения разразилась страшная метель. У тебя на заднице отметина в виде корабля». В общем, курам на смех.

После королевского указа Бартола стали воспринимать серьезнее, и Ларк попросила его рассказать, что ему известно о Саше. Тот немедленно объявил ее дочерью Пирса и Сареки Килмордских и больше не смог сообщить ничего существенного – лишь горстку разрозненных фактов, которые они и так знали от Саши, наряду с цветом подштанников Тираса и радостным известием, что у принцессы Рен режется еще один зуб. Тирас расхохотался, Ларк с преувеличенным восторгом захлопала в ладоши, а ничуть не впечатленная Саша спросила, можно ли ей вернуться к чистке фолиантов и мытью полов. Возможно, она и родилась в семье лорда, но в Килморде ей некуда и не к кому было возвращаться. К тому же она все равно ничего не помнила.

– Мы думали, ты сможешь сказать, кто Саша такая, – произнес Кель.

– Кто она такая? – переспросила Гвен, хмурясь. – Она и без того это знает. И получше многих, замечу я. Девочка, как ты сама считаешь, кто ты?

– Я – его, – без запинки ответила Саша, не опуская решительного взгляда.

Гвен тихо крякнула, словно этот ответ пришелся ей по вкусу даже больше реверанса, и Кель почувствовал, как начинают пылать лицо и живот.

– Нет, дитя. Это он твой, – возразила старуха, и Кель не удержался от гримасы. Гвен не обратила на это никакого внимания: ее глаза были прикованы к Саше. – Ты проделала долгий путь.

– Да, – кивнула Саша.

– Но впереди путь не меньший. Ты видишь его?

– Путь домой? – встрепенулась Саша, словно уже знала ответ.

– Путь домой, – подтвердила Гвен.

Келю хотелось вклиниться в их разговор, перебить, запротестовать. Они пришли не за этим. Килморда лежала в руинах. Будь его воля, они даже за ворота не выехали бы. Но Кель придержал язык.

– У тебя глаза Провидицы, Саша, – заметила Шенна.

– Да. Хотя порой мне кажется, что я не справляюсь со своим даром. Он редко приносит людям облегчение и часто пугает их. Что там, он пугает даже меня саму.

– Как и меня, – спокойно ответила Гвен. – Наши дары часто становятся тяжкой ношей, не так ли?

Саша опустила взгляд и поникла. На этот раз Гвен молчала дольше обычного.

– Ты, конечно, Провидица, но это не главный твой дар, – произнесла она наконец.

Саша вскинула глаза – с изумлением, даже надеждой.

– Ты усиливаешь дары других людей. Делаешь их мощнее. Ты не раз усиливала и нашего Келя.

– Я не уверена, дар ли это, матушка Гвен, – медленно сказала Саша. – Или просто… любовь.

Кель оцепенел.

– Но это лучший дар из всех, – кивнула старуха.

Келю захотелось сбежать. Его разрывало противоречивое желание сейчас же оказаться в одиночестве – и больше никогда не оставаться одному. Он резко поднялся, и Саша – верная тень – тут же встала следом, осторожно высвободив руку из пальцев Гвен.

– Похоже, мы смутили одного Целителя, – раздраженно вздохнула старуха. – Ступай, капитан. Мне еще нужно сказать пару слов этой девочке.

Келя не пришлось просить дважды: он развернулся и почти бегом припустил из сада.

– Капитан? – окликнула его из-за спины Шенна.

Он считал Целительницу одним из своих друзей, хотя она вряд ли об этом подозревала. Именно она познакомила его с собственным даром, и Кель, искренне ей доверяя, надеялся на ответное доверие. Хотя бы на уважение.

Кель помедлил, ожидая, когда она с ним поравняется, но так и не обернулся. Шенна чересчур тонко ощущала человеческое состояние, а у Келя в душе царил хаос.

– Я предложила исцелить ее шрамы. Те, что на спине. – В голосе Шенны мелькнуло беспокойство. – Она отказалась.

Это было похоже на Сашу, но Кель так и не нашел в себе сил повернуться и встретиться с Шейном взглядом. Ему требовалась всего минута, чтобы собраться с мыслями, но этой минуты у него не было.

– Откуда ты узнала про шрамы? – только и спросил он.

– Они еще свежие. Я их чувствую.

Кель вздрогнул.

– Она сказала, это напоминание, – продолжила Шенна.

– О чем? – Кель сам слышал, как жалобно звучит его голос.

– Что пускай она и не может исцелять, но может спасти.

– Проклятье, – выругался Кель.

– Не стоит бороться с тем, что она видит. Или с ней самой, – мягко добавила Шенна. – Матушка Гвен такая же. Это все равно что бросаться на скалы.

Кель кивнул, как-то разом смирившись, и прислонился к воротам в ожидании Саши.

Если им предстоит путешествие в Килморду, ему нужно переговорить с братом.

* * *

Шагая по замковым коридорам, он вспоминал дни, когда Тирас запирался в подземелье или прятался ото всех в своих покоях. На это время Кель становился его ушами и глазами, поддерживал королевство на плаву и неустанно прикрывал брата, который с каждым часом все больше терял себя. В те страшные ночи Кель не раз вытаскивал спящую Ларк из кровати, полный презрения и неприязни, недоверия и насмешки. Он был убежден, что эта девчонка станет величайшей ошибкой Тираса.

Однако она спасла их всех.

Теперь Кель торопился по тем же переходам в поисках Саши. Жажда искупления в нем мешалась с сомнениями. Он уже любил прежде. Или думал, что любил. Ариэль Фири понимала его столь хорошо, что играла на струнах его чувств, будто на арфе. Из-за нее весь Джеру мог сейчас лежать в руинах. Тогда Кель был глуп и напуган, но страх порождает ненависть, а гнев Келя был слишком долго направлен не на тех людей. Он не мог позволить снова себя использовать.

Саша ждала его на пороге комнаты: стояла, широко распахнув дверь, и молча смотрела, как он приближается. На щеках девушки пылал румянец, глаза сверкали, губы были чуть приоткрыты, словно она задыхалась.

– Ты видела, что я приду? – пробормотал Кель, замерев у порога. Он желал ее, желал отчаянно – так же сильно, как хотел броситься прочь.

– Я вижу… – начала было Саша, но осеклась, когда он кивнул, продолжив ей в тон: