Книга Маршал Советского Союза - Дмитрий Язов

В бухте Нипе несколько портов, но свободный причал был только в Антилье. Порешили идти в Антилью. В прибор наблюдения я заметил, как начала движение колонна автомобилей из Никаро в сторону Антильи. Это заместитель командира полка А.И. Мороз, наблюдая за нами с мостика «Красноярска», принял решение подать транспорт под разгрузку.

Неожиданно узрел возню на корме. Присмотрелся: человек пять тянули на тросике-удочке акулу. Когда ее стали перебрасывать через борт, она, извиваясь, ударила о поручень хвостом и ушла, оставив на крюке половину своей челюсти.

«Победа» медленно разворачивалась носовой частью в Ст°рону залива, затем дала малый ход назад и левым бортом причалила к стенке. Опустили трап. Первым на борт поднялся А.И. Мороз в сопровождении офицера кубинских вооруженных сил.

Пока майор В.И. Поляков организовывал разгрузку, я заслушал доклад подполковника А.И. Мороза о состоянии полка, месте дислокации и какая получена конкретная задача.

Разгрузка проходила медленно, пирс был очень узкий, крановое хозяйство отсутствовало, разгрузку проводили корабельными кранами. На пирс нельзя было загнать боле пяти машин, поэтому разгружались почти всю ночь. Последняя колонна ушла на рассвете. Когда все было закончено, я зашел попрощаться с экипажем. На скорую руку написал записку жене:

«10.9.62 года – прибыли. Мороз нас встретил, дошли все благополучно. Жара. Письма будете получать после ноябрьских праздников. Все в порядке. Крепко целую. Ваш папа».

Иван Михайлович обещал письмо из Одессы отправить в Саперное телеграммой. Попрощался с экипажем, с командирами частей, которые следовали до Гаваны. По-дружески обнялись с Письменным. Пожелал ему «семь футов под килем». Я тогда еще не знал, что через 2 месяца увижу «Победу» и буду принимать моряков у себя в лагере в «Касе де визито».

«Победа» медленно отходила от причала. На пирсе, чирикая, прыгал воробей, совершивший путешествие от Кронштадта до Кубы вместе с нами. Попрыгал, почирикал и под звуки гудка «Победы» вспорхнул и улетел за ней.

«Счастливчик! – подумал я. – Везунок!»

Ориенте

«Ориенте» в переводе на русский означает «восточная», «ориент» – «восток». Ехали обходными дорогами, объезжая крупные населенные пункты: Антилья, Делайте, далее повернули на Тохако. Дорога шла по слабо всхолмленной равнине.

Справа и слева от дороги через листву пробивались зеленые побеги сахарного тростника, красовались широколистные пальмы, согнувшиеся под тяжестью плодов. Повернули на Мангито. Вдруг вижу: у обочины дороги малая саперная лопатка, через несколько метров – каска, через некоторое расстояние еще предметы, явно не относящиеся к труду «аграриев», пришлось выделить автомобиль с группой солдат для повторного осмотра дороги от Антильи до Сан-Педро-де-Како-кум. Кое-кто в пути задремал, где-то плохо увязали имущество, даже связку из 10 поролоновых матрацев нашли в кювете.

Сопровождающий нас кубинец показал ядовитые деревья. Гуава с небольшими листьями, лимоны ярко-зеленого цвета. Капли с листьев этого дерева, попадая на кожу, вызывают незаживающие язвы. Чем ближе подъезжали к лагерю, тем больше было ядовитых деревьев.

Приходилось читать в романах, что туземцы некоторых племен на островах ядовитыми стрелами отражали нападение противника. Мы же оказались беззащитными от этих «даров природы», уже заболело несколько десятков человек. Какова причина? Некомпетентность. Расчищая для палаток место, вырубали деревья, последние использовали и для нар. Вот этот «строительный материал» и был причиной тяжких заболеваний. И здесь следует отметить полкового врача майора В.И. Ульянова, он быстро разобрался в причине заболевания. В течение суток организовали систему охраны лагеря по двойному периметру. На внутреннем периметре – наши посты, по внешнему – кубинские. От кубинской дивизии, которой командовал капитан Д. Чавеко, с нами взаимодействовал начштаба дивизии лейтенант Герра. Я приказал заниматься обустройством, развертыванием пунктов питания, организацией информации, сам же с подполковником Морозом и Геррой выехал в штаб дивизии, дабы связаться с Гаваной.

С горем пополам с узла связи кубинской дивизии (она дислоцировалась в городе Ольгине) удалось дозвониться до «центра» Павлова, под этим псевдонимом советскими войсками на Кубе командовал генерал Плиев. Доложил генералу Акиндинову о прибытии. Он сказал: «Иван Павлов в ближайшие дни прилетит к тебе и на месте все разъяснит, действуйте самостоятельно».

По дороге Мороз рассказал, как он летел, кто был вместе с ним, что район дислокации определили кубинцы.

– Что известно о нас американцам? Вы имеете информацию?

Мороз толком ничего не знал, без переводчика, по разговорнику оперативные вопросы не решаются. Заехали в «Касе де визито» посмотреть, как устроился Александр Иванович. Там я познакомился с капитаном Джоелем Чавеко – командиром дивизии. Чавеко исполнилось 23 года, с вьющимися волосами, бородкой, обвешанный ремнями, с огромным пистолетом, подтянутый, быстрый в движениях, он больше подходил на должность командира роты, но революция опиралась на молодых, самому Фиделю в то время было только 36 лет.

Чавеко пригласил нас к журнальному столику. «Агуа, сок, сербесер?» – начал разговор кубинец. Мороз объяснил, что нам предлагают сок и пиво. Я попросил апельсиновый сок и, продолжая разговор, пригласил Чавеко поехать с нами. Он согласился.

В танковом батальоне нас встретил подполковник Ширяев, повел к больным. Зрелище было не из приятных: опухоли, волдыри под глазами, раны кровоточили. Больные отгоняли москитов, тучами висевших над нарами. Воздух был заполнен ядовитым запахом гуава, на лагерь наползала огромная зловещая черная туча. Чавеко подошел к ядовитому дереву, сорвал несколько листьев, размял их в руках и показал, что их надо варить, затем натереть отваром тело, в результате получится что-то вроде наших прививок.

– А вы сами болели? – спросили мы Чавеко.

Он засмеялся и объяснил, что так лечился в горах Сьерро-Маэстро.

Я спросил Чавеко:

– А с врачами вашими можно проконсультироваться?»

– О нет, – ответил он, – врачи драпанули вместе с Батистой!

В районе дислокации полка не было никаких навесов. Все складировали под открытым небом. Стояли только палатки для личного состава. В этих палатках при тропической жаре, повышенной влажности бактерии размножались в идеальных условиях. Уже через несколько дней консервы начинали вздуваться, «бомбажить». Отправив Мороза за врачом в Сантьяго-де-Куба, я с капитаном Чавекой отправился договориться о размещении нашего провианта на складах. Уже на другой день мы начали перевозить муку, сахар, масло, консервы и крупы, весь годовой запас продовольствия. Приехал и армейский врач из Сантьяго-де-Куба, он прописал лечением хлористым кальцием.

Ночью я проснулся от стрельбы. Позвонил дежурному: «Что? Где? Почему стреляют?» Он обзвонил посты и доложил: «Стрельба велась по внешнему периметру, где службу несут кубинцы».

С кубинским постом разбирался старший лейтенант А.П. Пыльцин. Он доложил, что стрелявший кубинец показал на кустарник: слышал разговор контры. По кустарнику и полоснул автоматной очередью. А наш воин дал ответную. В общем, виновником оказался попугай.