Книга Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942) - Владимир Хазан

Иорданской долины. Пусть S увидит Бентвича31, прочитает письма, возьмет с них, если возможно, копии и заставит ответить Бент, что о Яффе и Иордане говорить не приходится. Пусть S напомнит Ником32, что я согласился на его просьбу не настаивать на ирригации в концессии, по его настоянию, по политическим соображениям, но demand of Commission33 представил и имею письмо его в получении demand. Письма Perks а и Mavr по существу абсурдны и как таковые должны быть рассматриваемы и соответственным тоном отвечены.

О Ерусалимской концес Mavrom я поручил Natbou у спросить advise34 Sir John Simons. Написал Col Office, что они не имели права признавать valide35 эту концессию, что это может сделать только суд. Куда мы дело это отправим и затянем его возможно дольше.

Sacher действует как мой представитель. Никаких сношений по этому поводу с Сион орган ни в Пал, ни в Лондоне, никаких частных писем по этому поводу с Вейцм или наш он иметь не может. Это очень важно и является моим категорическим требованием. Почему? – долго ему сейчас объяснять. Но так нужно. И все его сношения по этому пов могут вестись в конфиденциальной переписке только с Вами лично и Багаравом или со мной.

Вы официально деловые сношения ведите только через Office. Никаких сношений переписки ни с Вейц, ни с Гальпер, ни деловых, ни частых не ведите. С Усышкиным36 будьте в хороших отношениях, но ничего не говорите. Вообще никаких action по поводу общего положения не предпринимайте, кроме определенных шагов, о которых ясно буду писать Вам. По мере возможности буду держать Вас au courant37.

Вы ничего не сообщаете мне об общем положении в стране.

В City говорили, что Бентвич уйдет за то, что он допустил выдачу концессии мне. Обсудите с Bauer от, следует ли об этом сказать Ником. Не упоминая источника – меня.

В City говорят, что я должен был оставить Палестину, п ч моей жизни угрожала опасность со стороны арабов. Откуда до них могли дойти подобные известия? Подумайте об этом и напишите.

City имеет много информаций, часто правильных. Это значит, что у них довольно хорошая еврейская агентура и в Палестине, и здесь. Мне надо знать нити ее.

Дорогой мой Алекс Моисеевич. На нас лежит огромная ответственность за успех. Провал и «оправдание» его может быть предметом только исторических мемуаров, никому неизвестных.

Мы должны успеть. Я со своей задачей управлюсь. Вы должны мне помочь и управиться с Вашей частью работы и ответственности. Не сомневаюсь, что управитесь. Но проникнитесь важностью элемента времени.

Мы сейчас нашей маленькой работой играем игру мирового значения. И выиграем ее. Не может быть причины в том, чтобы кто бы то ни было в Палестине подозревал существование подобн положения.

Ваш П. Рутенберг

В том, что, действуя, с одной стороны, напористо, а с другой – трезво и рационально, Рутенберг не позволил определенным английским политическим и финансовым кругам, говоря его собственным языком, приготовить «из Палестины сладкий пирог», заключалась одна из несомненных исторических заслуг этого человека. И когда он называл себя «продуктивным фактором еврейской Палестины» (в письме Я. Полескину от 24 августа 1932 г., которое будет приведено в следующей главе), то в его словах звучали отнюдь не бравада и бахвальство, а объективная констатация того реального вклада в развитие страны, значение которого было, вне всякого сомнения, одним из самых весомых и продуктивных в истории еврейского ишува.

Силы, отдаваемые делу, были безмерны. Постоянная занятость – один из центральных мотивов многих писем Рутенберга, взявшего на себя колоссальную по физическим и нервным затратам ношу.

На письмо Ваше от 9-го отвечаю только сегодня, – пишет он Жаботинскому 24 ноября 1928 г. – Неопровержимое доказательство моей азиатской дикости. Но имеются оправдывающие вину обстоятельства. Я действительно занят. И занятость мою определяют ожидаемое половодье, дожди и другие факторы «от Бога», которые во что бы то ни стало надо предупредить и перехитрить вовремя. Забросил решительно все. Кроме иорданских работ, ничего не делаю сейчас38.

Мысль о том, что нужно «предупредить и перехитрить» факторы, определяемые не только человеческой, но и Божьей волей, не локализовалась у Рутенберга исключительно в ситуативном эпистолярном жанре, а имела своего рода экзистенциальную перспективу. «Богоборческая» тема звучит, например, и в его недатированной дневниковой записи, возможно, по времени совпадающей с этим письмом Жаботинскому (RA):

Очень трудно, но можно преодолеть то, что идет «от человека». Но как преодолеть то, что «от Бога»? И главное: как быть тому неге-рою, которого жизнь все время заставляет бороться с неподчиненными ему силами?

В этой записи точно и полно проявился весь Рутенберг, обладавший удивительной способностью оказываться в таких жизненных обстоятельствах, которые вынуждали его бороться, и в целом небезуспешно, «с неподчиненными ему силами».

_______________________________________________________________

1. Герцль 1896: 8.

2. Лондр 1930: 171.

3. См. далее сообщение Б. Кацнельсона 5 июля 1921 г. в Комиссию Ahdut ha-avoda (Рабочего союза), что Рутенберг получил разрешение строить электростанцию на реке Яркон в Тель-Авиве.

4. Ср. в письме X. Вейцмана Дж. Маку от 5 ноября 1920 г.:

Проект Рутенберга, который, как Вам, конечно, известно, с технической и финансовой точки зрения уже утвержден советниками барона Эдмонда