Книга Португальская колониальная империя. 1415-1974 - Анатолий Хазанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Основу морского могущества португальцев составляло их высокое мореходное искусство и сравнительно высокий уровень развития судостроения.
В конце 30—40-х гг. XV в. главную роль в португальском флоте стала играть каравелла: двух- или трехмачтовый корабль с треугольными парусами, которые облетали плавание при неблагоприятных ветрах. Это так называемое косое парусное сооружение, а также заостренные формы корпуса делали каравеллу очень маневренным, легким и быстроходным судном (при попутном ветре ее скорость достигала 22 км/ч).
Были построены корабли, способные выдерживать многомесячные плавания, не заходя в порт, а также штормы Атлантики. Географические карты португальцев и их знания в области картографии и навигации не имели себе равных вплоть до XVII в. Однако важнейшее нововведение португальцев в военно-морском деле состояло в том, что они оснастили свой флот артиллерией. Пушки, будучи поставленными на корабли, оказывались весьма эффективными, поскольку любой город на побережье Индийского океана не был отныне гарантирован от бомбардировки и разрушения со стороны моря.
Мусульмане — главные морские противники португальцев — продолжали сражаться с помощью галер в надежде на абордаж, но в открытом море оказывались беспомощными перед маневренными парусными судами противника, вооруженными артиллерией, которая была совершенно неизвестна жителям стран Индийского океана.
При первых двух вице-королях на Востоке Франсишку де Алмейде (1505—1509) и Афонсу Албукерки (1509—1515) португальцы успешно подавляли вооруженное сопротивление мусульман и построили базы у входа в Персидский залив и в Малаккском проливе, а их военные флоты регулярно патрулировали западное побережье Индии и подступы к Красному морю. Эти португальские военно-морские силы обеспечивали торговую монополию королевских факторий, уничтожая соперничающие центры международной торговли в Восточной Африке.
В XVI в. португальский флот занимал первое место в мире по количеству кораблей. Ни один европейский монарх не имел столько военных судов, сколько было в распоряжении Мануэля Счастливого или Жуана III. По некоторым подсчетам, Жуан III имел флот, насчитывающий более 300 единиц.
Многочисленный и сильный португальский флот служил «железобетонным» гарантом неприкосновенности португальских колониальных владений. Вот почему в XVI в. их не пыталась оспаривать у Португалии ни одна европейская страна. Разгром Ф. де Алмейдой египетско-гуджаратского флота в феврале 1509 г. в сражении у Диу не только отправил в нокаут арабскую торговлю, но и почти на целое столетие сделал португальский флот абсолютным хозяином восточных морей.
Португальские историки изобрели и пустили в широкий оборот миф об отсутствии у португальцев расистского «цветного предрассудка». Их главный аргумент — большое количество смешанных браков в колониях в XVI — XIX вв.
Действительно, в португальских колониях часто имели место браки между португальцами и африканцами (отсюда — большое число мулатов в Бразилии, Анголе, Кабу-Верди и др.). Но причину этого явления надо искать не в отсутствии у португальцев «цветного предрассудка», а в отсутствии белых женщин в африканских колониях.
После того как в 1595 г. в Анголу были доставлены 12 белых женщин, не поощрялось дальнейших попыток поощрять женскую иммиграцию. Из-за тяжелых климатических условий белые женщины в очень малом числе ехали в Анголу и совсем не ехали в Бенгелу, где их не было почти в течение 200 лет. Белых женщин не хватало и в колониальной Бразилии, но там их было все-таки гораздо больше, чем когда-либо в Анголе, Мозамбике или в «португальской» Индии. Большинство отчаянных женщин, не поверивших страшилкам, которые рассказывали об Африке, умирали через несколько лет после прибытия, чаще всего при родах.
Путешественники, посетившие Мозамбик в XVIII — XIX вв., постоянно отмечали почти полное отсутствие белых женщин. В 1887 г. в Лоренсу-Маркише (ныне Мапуту) были только две женщины-португалки. Хронист О. Кадорнега свидетельствовал, что солдаты гарнизона и другие европейцы часто вступали в связи с черными женщинами из-за нехватки белых женщин, «в результате чего там много мулатов и цветных».
Итак, резюмируя, можно сказать, что смешанные браки в условиях отсутствия возможностей браков в пределах одной расовой группы никак не могут быть аргументами в пользу столь любимой португальскими историками теории «расового равенства и гармонии» в португальских колониях. К тому же, как видно из многочисленных свидетельств современников, эти браки были, как правило, де-факто, а не де-юре, причем с «цветными» женами обычно не церемонились и обращались как со служанками или рабынями.
В силу сложившихся исторических условий классовая дифференциация в португальских колониях совпадала с расовой. Две расы, составляющие население африканских колоний, находились по отношению друг к другу в состоянии не только расового, но и классового антагонизма. Белые были господами и хозяевами жизни, а чернокожие — эксплуатируемыми слугами и рабами. Классовые различия совпадали с различием цвета кожи.
Население колоний представляло собой социальную пирамиду. На ее вершине стояли португальцы — уроженцы метрополии, монополизировавшие всю высшую административную, религиозную и военную власть. Уроженцы метрополии составляли основную массу не только высших чиновников, офицерства и духовенства, но также и торговой буржуазии и работорговцев. Полные дворянской спеси, а также сословных и расовых предрассудков, кичащиеся древностью своих родов, уроженцы Португалии высокомерно именовали себя «высшей расой».
На ступеньку ниже на колониальной социальной лестнице стояли мулаты — потомки белых и африканцев. Как правило, они составляли промежуточные слои населения — мелких торговцев, посредников в работорговле, ремесленников, низшее офицерство и низшее духовенство, но некоторым из них удавалось «выбиться в люди», «попасть из грязи в князи» и нажить крупные состояния или занять высокое положение в армии, церкви и в работорговле.
Особенно много мулатов проживало на островах Кабу-Верди, Сан-Томе и Принсипи. Эти острова в течение долгого времени служили своего рода складами «живого товара» — здесь рабы ожидали в специальных помещениях отправки в Южную Америку. Ввиду отсутствия белых женщин португальцы и мулаты часто женились на рабынях-африканках, в результате чего мулатов на островах стало больше, чем белых.
Еще ниже, чем мулатов, было положение индийцев и других азиатов. Но самым тяжелым было положение африканцев — рабов, стоявших на самой низшей ступени общественной лестницы.
Специфический характер экономической жизни португальских владений в Африке определялся двумя факторами:
1. Феодальными методами эксплуатации, которые тесно переплетались с рабовладельческим укладом;
2. Колониальным режимом, который ставил эти территории в политическую и экономическую зависимость от Португалии.
Оба этих фактора надолго затормозили развитие производительных сил и социальный прогресс. Узкие рамки феодальных производственных отношений, сочетавшихся к тому же с отношениями рабства, погоня за драгоценностями, а также принявшая беспрецедентные масштабы «охота на рабов» подорвали жизненные силы Африки, высосали из нее естественные и людские ресурсы и надолго задержали экономическое развитие африканских стран.
