Книга Дао физики. Исследование параллелей между современной физикой и восточной философией - Фритьоф Капра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И в конце всё становится формой светоносного духовного единения со всеми лицами, энергиями и объектами в бытие Бога… в которой единичное собственное действие является слитной частью действия всего целого, нераздельной с целым, но при этом часть совершенно чувствует каждую взаимосвязь как отношение с Богом во всем в сложных выражениях его вселенского единства[123].
Вещи получают свое существование и свою природу через взаимозависимость и не являются сами по себе ничем[124].
Если эти утверждения отражают восприятие природы в атомной физике, то два следующих утверждения, сделанных атомными физиками, могут рассматриваться как описание мистического мировосприятия.
Элементарная частица — не независимая неразложимая на части единица. По сути это набор отношений, связывающих частицу с внешним миром[125].
Образ переплетенной космической паутины, порожденной исследованиями современной атомной физики, широко использовался на Востоке, чтобы передать мистическое восприятие природы. Для индуистов Брахман — связующая нить космической сети, конечная основа всего сущего.
Кто при сиянии этих [языков пламени] исполняет [дела] и вовремя совершает подношения,
Того они, [как] лучи солнца, ведут [туда], где обитель единого владыки богов[127].
В буддизме образ космической паутины играет еще более важную роль. Основное содержание «Аватамсака-сутры» — одного из основных текстов махаянистского буддизма (см. главу 6) — описание мира как совершенной сети взаимоотношений, в которой все вещи и явления взаимодействуют друг с другом бесконечно сложным образом. В буддизме Махаяны есть множество притч и сравнений, иллюстрирующих эту вселенскую взаимосвязанность. Некоторые из них мы обсудим позже в связи с релятивистской версией «философии паутины» в современной физике. Наконец, космическая паутина играет главную роль в тантрическом буддизме — одном из течений Махаяны, возникшем в Индии примерно в III в. н. э. и представляющем собой сегодня основную школу тибетского буддизма. Сочинения этой школы называются тантрами (от санскр. «ткать»). Это название указывает на взаимопереплетенность и взаимозависимость всех вещей и событий.
В восточном мистицизме эта вселенская взаимопереплетенность всегда включает и человека-наблюдателя вместе с его сознанием; то же можно сказать об атомной физике. На атомном уровне «объекты» могут быть поняты только в рамках взаимодействия между процессами подготовки и измерения. Конечным звеном цепочки всегда будет человеческое сознание. Измерения — взаимодействия, которые порождают определенные «ощущения» в нашем сознании: например, зрительное ощущение вспышки света или темного пятнышка на фотографической пластине. А законы атомной физики говорят нам, с какой вероятностью объект из атомного мира породит определенное ощущение, если мы позволим ему взаимодействовать с нами. «Естествознание, — говорит Гейзенберг, — описывает и объясняет природу не просто так, как она есть “сама по себе”. Напротив, оно есть часть взаимодействия между природой и нами самими»[128].
Ключевая особенность атомной физики такова: человек-наблюдатель необходим не только для того, чтобы наблюдать свойства объекта, но и для того, чтобы дать им определение. Мы не можем говорить о свойствах объекта как таковых. Они обретают смысл только в контексте взаимодействия с наблюдателем. Как говорил Гейзенберг: «Всё, что мы наблюдаем в мире явлений, представляет собой оформленную материю. Материя, следовательно, является реальностью не сама по себе, но представляет собой только возможность, “потенцию”, она существует лишь благодаря форме»[129]. Наблюдатель сам решает, как он будет проводить измерения, и от его решения будут отчасти зависеть характеристики наблюдаемого объекта. Если эксперимент будет видоизменен, то и свойства наблюдаемого объекта изменятся.
Вот несложный пример с субатомной частицей. Наблюдая ее, можно захотеть измерить, помимо прочего, ее положение и импульс (величину, определяемую как произведение массы частицы на ее скорость). В следующей главе мы увидим, что один из важных законов квантовой теории — принцип неопределенности Гейзенберга — свидетельствует: эти две величины не могут быть одновременно точно измерены. Мы можем или получить точные сведения о местонахождении частицы и при этом не знать ничего о ее импульсе (а следовательно, и скорости), или наоборот. Либо мы получим грубые и неточные измерения обеих величин. Важно то, что этот недостаток не имеет отношения к несовершенству наших измерительных приборов. Это принципиальное ограничение, обусловленное самой природой мира атома. Если мы собираемся точно определить местонахождение частицы, она не будет иметь определенного импульса, а если мы хотим измерить импульс, она не будет иметь точного положения.
Следовательно, в атомной физике ученый не может играть роль объективного наблюдателя; он становится частью наблюдаемого мира в той степени, в какой он сам воздействует на свойства наблюдаемых объектов. Джон Уилер[130] считает, что активное участие наблюдателя — самая важная особенность квантовой теории. Он предлагает заменить слово «наблюдатель» словом «участник».
Самое важное в квантовом принципе — то, что он разрушает представление о мире, в котором можно находиться «вовне». Наблюдатель отделен от своего объекта плоским стеклянным экраном толщиной в 20 см. Даже чтобы наблюдать такой крошечный объект, как электрон, ему приходится разбить стекло. Наблюдатель должен забраться внутрь, разместить там свои измерительные приборы, сам решить, что измерять — импульс или местонахождение частицы. Если установить там оборудование, способное измерить одну из этих величин, это исключит возможность размещения аппаратуры, способной измерить другую. Более того, в процессе измерения изменяется состояние самого электрона. После измерения Вселенная никогда не станет такой, какой была прежде. Чтобы описать произошедшее, нужно зачеркнуть старое слово «наблюдатель» и написать новое — «участник». В каком-то смысле наша Вселенная — Вселенная участников[131].
