Книга Стендаль - Сандрин Филлипетти

13 апреля он навестил в Гренобле сестру: ее муж Франсуа Даниэль Перье-Лагранж умер 14 декабря 1816 года. После краткой остановки в Планси-сюр-Об у Луи Крозе он направился в Париж, чтобы передать последнюю правку своей рукописи Пьеру Дидо. Он договорился с издателем Адриеном Эгроном, располагавшимся на улице Нуайе, 37, о публикации своей книги «Рим, Неаполь и Флоренция в 1817 году», которую только что закончил. Затем, чтобы немного развлечься в ожидании публикации двух своих творений, он отплыл в Лондон и прибыл туда 3 августа 1817 года.

Анри остановился в отеле «Тэвисток» в Ковент-Гардене в компании с Жаном Жозефом Мари Шмитом ван Дорселаэром — бывшим чиновником Министерства полиции времен империи, ставшим политическим интриганом и шпионом, и Эдуардом Эдвардсом — комиссаром английской оккупационной армии герцога Веллингтона. Он осматривает город вместе со своими новыми знакомыми. Конечно, собор Святого Павла внутри — «сущая клоака в сравнении со Святым Петром», но бродить по лондонским улицам — настоящее удовольствие. От двух английских мадемуазелей он узнал, что содержат в себе «большие стеклянные стаканы с чем-то желтым, желеобразным, приятным на вид и недорогим», которое так заинтересовало его в каком-то кафе: «Это было „djelee de piai de voo“. Конечно, никогда французские девицы не заговорили бы с двумя мужчинами, тем более по вопросам гастрономическим». В конечном счете «страна пуритан» оказалась не лишенной приятности. Он славно проводит время в музеях, обедает в «Бифстик-хаус», посещает библиотеки и спектакли в опере и театре «Сюррей» — и с удивлением подмечает, что женщины, обычно одетые очень скромно, «странно декольтированы на спектаклях и в обществе». В Париж он возвращается очарованный Англией.

Откуда взялся Стендаль

2 августа 1817 года «Журналь де ла либрери» сообщил о выходе из печати «Истории итальянской живописи» в двух томах автора Г. Б. Б. А. — «господина Бейля, бывшего аудитора». 13 сентября «Библиографи де ла Франс» сообщил о публикации книги «Рим, Неаполь и Флоренция в 1817 году» г-на Стендаля, кавалерийского офицера. Вернувшись из Англии, Анри Бейль получил возможность взять в руки обе свои книги.

Над первой из этих книг, на две трети состоящей из плагиата, он работал в течение двух лет по четыре-шесть часов в день; в ней он излагал, вперемешку с чужими мыслями, свои соображения об искусстве, истории, эстетике и политике: «Я действительно создал свой собственный стиль. Большую часть времени, которое я проводил, слушая музыку „Alla Scala“, я употреблял и на то, чтобы примирить Фенелона и Монтескье, которые поделили между собой мое сердце». Поскольку он опирался в своей работе не столько на оригиналы картин, сколько на гравюры, он не исключает возможности написать еще два тома на ту же тему.

Для второй книги — «Рим, Неаполь и Флоренция в 1817 году» — Анри Бейль впервые использовал псевдоним «Стендаль». Он позаимствовал его у небольшого города Стендаль в прусской Саксонии — родины искусствоведа Иоганна Иоахима Винкельманна: Анри действительно бывал там в 1806 году. Эта книга была построена главным образом на личных впечатлениях; если добавить к этому еще оригинальность композиции, легкость стиля, оживленного огнем импровизации, то становится понятным, что она стала первым действительно авторским произведением — так необычный псевдоним «Стендаль» ознаменовал собой первую настоящую удачу автора.

Уладив текущие дела и поручив Луи де Барралю рассылку своих книг адресатам, начинающий писатель счел, что не имеет более причин оставаться в Париже. За время своего пребывания в нем он возобновил отношения с бароном Адольфом де Марестом — со временем барон станет его ближайшим доверенным другом. Еще Анри познакомился с Жозефом Линге — секретарем министра полиции Эли Деказеса и активным сотрудником «Журналь де деба». 6 сентября он встретился с философом Антуаном Луи Клодом Дестутом де Траси, и тот подарил ему свой «Комментарий» на «Дух законов» Монтескье — в благодарность за его «Историю итальянской живописи». Пора было пускаться в обратную дорогу: «В Париже я приятно существую на поверхности жизни. Но как только я хочу углубиться — наталкиваюсь на бедный и сухой слой. В Милане, наоборот, я живу на скучноватой поверхности — из-за недостатка внешней жизни, но, стоит мне захотеть углубиться — не знаю, иллюзия это или реальность, — я обретаю ощущения самые блистательные, самые страстные, лишенные какого бы то ни было налета скуки».

Анри прибыл в Милан 21 ноября 1817 года вместе с сестрой Полиной: он хотел на несколько месяцев вырвать ее из провинции и печали траура по мужу. Он нашел ей жилье отдельно от себя, снял ей ложу в Ла Скала, а сам занялся литературой в тот самый момент, «когда романтики давали решительный бой классикам». Он объявляет себя сторонником «Эдинбург ревью» — то есть романтиков. 26 ноября он приступил к своей «Жизни Наполеона».

Счастливой любви не бывает

В Милане Анри не мог держаться в стороне от политических проблем и принялся на все лады костить ультраправых: «Я не скрываю, что я — скотина либерал, вот так». Он активно участвует в битве за романтизм и успевает «вечерами с семи часов до полуночи послушать музыку и посмотреть два балета». Настоящей его страстью, однако, стала Матильда Дембовски: его познакомили с ней 4 марта 1818 года — и он тут же страстно в нее влюбился. Анри всегда придавал огромное значение чувствам в жизни человека. Он убежден: бедность чувств — самое большое несчастье. И только изнеженный современный человек может видеть в них опасность для себя. В тот же день Анри записал в дневнике: «Великая опасность для цивилизации — это отсутствие в ней опасности. Достаточно посмотреть на Париж»…

Матильда (урожденная Висконсини, родилась в 1790 году) в 17 лет вышла замуж за польского офицера Яна Дембовского, но вскоре покинула его, не вынеся его раздражительного и грубого характера. Метильда (так ее называл Анри) сразу установила дистанцию между ним и собой — ее не смягчило даже его нескрываемое обожание. Прошло лишь несколько недель со времени их первой встречи, а она уже старалась отдалить его от себя. Анри записал в своем «Журнале»: «29 марта он получил чувствительный удар в самое сердце — этот удар подтвердил то, в отношении чего он бывает так робок. М[атильда] проявляла к нему благосклонность; казалось, ее душа стремится к его душе. И вдруг ее слуга дважды отвечал ему, что ее нет дома. Он увидел ее сегодня, но она не дала себе труда проявить хотя бы любезность — сказать, что давно его не видела. Разговор тянулся скучно. Вместо того чтобы встречаться с ней каждые три дня, ему разрешено увидеться с ней только в воскресенье. Эта встреча накрыла траурной вуалью весь день». Любовь Анри останется неразделенной, и рана от этого в нем никогда так и не заживет.

Тем временем в Милане, этой республике искусств и любви, складывалась нестерпимая для Анри Бейля политическая ситуация — впрочем, как и во всей Италии. «Вопли дворянства и священников — этих врагов цивилизации — оказали сильное влияние в Австрии на умы богатых и пресыщенных буржуа, а в Милане они составляют основное население города. Исходя из понятий честности и справедливости, по-немецки глупых, г[убернато]р задумал навязать блестящей Италии патриархальные законы, созданные для тяжеловесных обитателей Дуная».