Книга Судьба с чужого плеча - Анна Иванова

— То! Подруга видела моего Артура в компании с брюнеткой. Глаза у нее карие, а на голове высокий хвост, как у тебя! Признавайся, ты увела моего мужика?

Барменша с минуту хлопает глазами, а потом взвывает, как автомобильная сигнализация:

— Ты совсем оборзела, швабра?! Я сейчас охрану позову, живо тебя выкинут.

Барменша отступает и складывает на груди руки. По крайней мере мне удалось привлечь ее внимание.

— Нет здесь никакой охраны!

Оглядываю зал и, подтянувшись на руках, перелезаю через стойку, чтобы преградить барменше путь к отступлению.

— А ну говори, где мой мужик?! — истеричным голосом визжу я, заметив, что девушка раза в три шире меня.

Не хватает только сломанного носа для полного счастья. Спокойно, главное, не показывать свой страх. Я пытаюсь изобразить бешеный взгляд и хватаю со стойки бутылку с жидкостью зеленого цвета.

— Ты офигела?! Это же чешский абсент! — кричит барменша.

Кажется, я задела ее за живое.

— Он одиннадцать тысяч стоит! Разобьешь — будешь платить.

— Сама заплатишь.

— Я сейчас хозяину позвоню!

— Звони, звони. Я весь бар разнести успею, а потом спокойно уйду, — перебрасываю из руки в руку тяжеленную бутыль, каждый раз рискуя ее уронить. — Говори, знаешь моего мужа?

— Видела. Раньше по будням частенько в баре зависал. Только я здесь ни при чем!

— А кто при чем? Мне подруга сказала, он на красной «мазде» приезжал. Твоя?

— Торчала бы я здесь, будь у меня «мазда», — нервно смеется она. — Поставь абсент, а?

Я от греха подальше опускаю бутылку на стойку, но все еще держусь рукой за горлышко.

— Не было с ним никаких баб, придумала все твоя подруга. Он приезжал сюда с мужиком. На красной «мазде», это правда. Мы думали, он того, альфонс. Баб не снимал, на нас внимания не обращал, — встряхивает хвостом она. — Лапочка, но какой-то странный.

— Понятно, — отпускаю бутылку и вытираю пот со лба. — Значит, они отдыхали вдвоем?

Барменша кивает.

— И никого не клеили?

Снова кивок. Она ставит бутылку на место, а я от греха подальше выхожу из-за стойки.

— Так зачем они вообще сюда приезжали?

— Сидели рядышком, выпивали, слушали музыку, шептались… Как голубки, честное слово. Однажды мы, было, засомневались: твой благоверный полвечера пялился на аппетитную бабенку за соседним столиком. В итоге подошел к ее мужику… Ну мы и поставили на лапочке крест. Ты извини, если лишнего сказала…

— Это ты меня прости, — выставляю вперед руки. — Подруга, видно, наврала.

— Да ладно, — отмахивается она. — Знаешь, сколько жен в бар приходят мужей своих забирать? Потому мужики и шляются, что бабы их разбаловали. Ходят за ними по пятам, умоляют домой вернуться. Дуры! Погулял бы кобель день, неделю, месяц…

— Год, — подсказываю я.

— Хоть и год. Обратно бы приполз как миленький. Не пускать! Чтоб знал, чего баба стоит. Приходят тут, рыдают, драться лезут. На себя посмотрите, кому вы такие нужны? Вы себе не нужны! Себя уважать надо, чтоб мужик зауважал, понятно?

Киваю и плетусь к выходу. На улице меня охватывает мелкая дрожь, кожу покрывает испарина — заторможенная реакция на страх. Голову уже заполняют совсем другие мысли, а тело только начинает осознавать опасность. Барменша права: я виновата в том, что позволяла Олегу себя бить. Нужно было прекратить это после первого же раза. Надо самой себя ценить, чтобы заслужить уважение окружающих. Это правило действует даже в детском доме.

С самого начала нельзя было идти на поводу у заводил. В детстве я сильно испугалась, а потом перестала верить в себя. Мир вокруг, каждый человек рядом — все казалось важнее меня. Всю жизнь я выполняла чужие планы и никогда не обращала внимания на свои желания и мечты. Однажды Ира уговорила меня сбежать из детского дома. Ей некуда было пойти — мать-алкоголичка ее даже не узнавала, а свою тетку я видеть не хотела, но подруга так сильно мечтала о свободе, что я поверила в ее идею. Мне даже показалось, будто это моя собственная мечта. Больше всего я боялась, вдруг тетка обидит Иру, обзовет, прогонит. О себе я даже не думала, как и о том, чем может закончиться это путешествие.

Тетка, хоть и неохотно, все же впустила нас в дом. Даже налила чаю, который мы так и не успели допить — люди из социальной службы приехали быстрее. В тот же день нас отвезли обратно в детдом. Наказание от воспитателей было ерундой по сравнению с тем, что устроили нам другие девчонки, лишившиеся из-за нашего проступка телевизора на неделю. Ире досталось больше меня — ее привязали к кровати и били табуреткой по животу. Меня заставляли наблюдать за ее мучениями. Они кричали: «Смотри, что мы сделаем с твоей защитницей! В следующий раз получишь ты, а она не сможет заступиться». От страха я потеряла сознание. Меня не смогли сразу привести в чувство и отправили в лазарет.

Я винила себя за то, что подруге пришлось отвечать за нас обеих. Несмотря ни на что, жизнь Иры вошла в обычное русло, и она опять стала одной из заводил, крутых девчонок. Мое существование в детдоме с того момента превратилось в настоящий кошмар. Подруга обо всем забыла и стала снова меня защищать, а я каждую ночь просыпалась в холодном поту, вспоминая муки, которые испытывала той ночью, вдвойне — за себя и за Иру. Наверно, именно с того момента я боялась сказать «нет» и позволяла любому себя унижать. Ужас, который этот случай породил в моей душе, был страшнее ударов табуреткой. Но еще больший ущерб принесло мне чувство вины. До сих пор я ни разу не задумывалась, была ли на самом деле в случившемся моя вина. Как ни страшно это осознавать, но Катина смерть помогла мне разобраться в себе. Я задумалась, многое поняла, переосмыслила свое прошлое и сделала правильные выводы. Теперь я знаю секрет и никому не дам себя унижать.

— Почему так долго? — Поворачивается ко мне Игорь. — Допросила весь бар?

— Тебе какая разница? Главное — есть результат.

— Ты чего рычишь? Я же пошутил, — встает с мотоцикла он.

— Артур был голубым.

— Чего? — садится обратно. — У кого ты выпытала такую информацию?

— Сама догадалась.

— Фух! — облегченно выдыхает Игорь.

— Артур приезжал сюда на красной «мазде», за рулем был мужчина. Они сидели вдвоем, выпивали и о чем-то шептались. На женщин внимания не обращали.

— Из этого ты сделала вывод, что они голубые?

— Не только я. Так считает барменша и, если верить ее словам, все работницы «Замка».

— Бред! Может, он приезжал сюда с лучшим другом. Сидели, разговаривали по-мужски.

— Интересно, откуда у его друга такая машина?

— Раз у парня нет денег, так и богатых друзей быть не может?

— Допустим, может. Давай узнаем, кто этот богатый друг. Есть предложения?