Книга Эйнштейн - Лоран Сексик

Конец конгресса ознаменовал собой пришествие новой квантовой физики, противоречащей теории Эйнштейна. Тот был побит, уничтожен. Смирившись, усомнившись в себе, он впервые в жизни признался, что не способен уяснить для себя всю сложность новых исследований. Сказал, что уже немолод. Говоря это, он не знал, что в дальнейшем дни и годы станут лишь долгой борьбой с его грузом неуверенности, страха, изгнания, по сравнению с которой поражение на Конгрессе Сольвея не значило ровным счетом ничего. Он еще не знал, что потеряет на этом пути гораздо больше, чем поруганную честь. Да, по прошествии времени этот конгресс, с которого он уйдет обескураженным, униженным, одиноким, покажется ему счастливым сном.

Но он не тот человек, чтобы сидеть и переживать из-за своего поражения. Всего через несколько месяцев после диспута он предложил Шведской академии наук кандидатуру нового нобелевского лауреата — Гейзенберга, того самого Гейзенберга, который первым развенчал его квантовую теорию!

А потом он тайно взялся за новые исследования, чтобы доказать правильность своих рассуждений. В 1929 году Эйнштейн еще думал, что сможет установить свой окончательный закон. Ему только что исполнилось пятьдесят. Он давал понять, что его исследования вот-вот приведут к результату. Таинственность завораживала весь земной шар, держала в напряжении публику, журналистов и исследователей. И в самом деле, словно четверть века спустя, он вздумал повторить чудо 1905 года, Эйнштейн направил статью с изложением «теории единого поля» в журнал Прусской академии наук. Чуда не произошло. В этой статье не скрывалось ничего революционного, даже капитального. Эйнштейн мог и дальше утверждать, что Бог не играет с миром в кости, — ход был не его.

СЛАБОСТЬ К СЛАБОМУ ПОЛУ?

Эйнштейна представляют себе ученым, на которого снизошло озарение, смеющимся в лицо всей планете. Но чистый гений сосуществовал с душой подростка, влюбчивым юношеским духом. Слухи часто пятнали миф: сердце Эйнштейна билось неровно, пока его нейроны разрабатывали принципы нового мира. Слухи верны. Эйнштейн не считал верность добродетелью. Эйнштейн плодил романы и любовниц. Эйнштейн играл со своей супружеской жизнью, балансировал между двумя приключениями, между двумя женщинами. Эйнштейн жил во лжи. Он лгал своей супруге Эльзе. Обещал золотые горы своим любовницам. Он как будто сошел со страниц романа Исаака Б. Зингера[71]. Он бродил по улицам, по факультетам, как оборванец. Казалось, у него была одна навязчивая идея: раскрыть тайны мироздания. На самом деле его неотступно преследовала и женская тайна. Его представляют себе устремившим глаза к звездам. Но голову ему кружили женщины.

Вначале была Бетти Нейман. Роман начался всего через несколько месяцев после его брака с Эльзой. Бетти была его секретаршей, на 20 лет его моложе. Он повстречал ее и нанял на работу в 1923 году. Безумно в нее влюбился. Она уступила ему без сопротивления. Этот человек оказывал неотразимое воздействие и на толпы, и на прекрасный пол. История с Бетти, как и с ее преемницами, станет карикатурным адюльтером. Эйнштейн не хотел уходить от Эльзы, даже если утверждал обратное. Ни одна женщина никогда не заставит его уйти от нее. Он даже предложил Бетти жить втроем! Она отказалась, оскорбленная как трусостью своего любовника, так и несуразностью предложения.

Несколько лет спустя настал черед Тони Мендель — молодой миловидной женщины, жившей неподалеку от дома Эйнштейнов. Эта история могла бы вызвать смех, если бы ее эхом не стали гневные крики ревнивой Эльзы и ее слезы.

С Тони Эйнштейн вновь обрел беззаботность двадцатилетнего юноши, украденную у него ранним браком с Милевой. Он ходил с молодой женщиной под парусом, играл ей Моцарта на скрипке и серенады на пианино. Согласие было полным. Пока Эльза не заставила Эйнштейна ее бросить.

Ее звали Этель Михановская. Она чем-то напоминала Розу Люксембург. Это была подруга Марго, родной дочери Эльзы. Этель жила с ним в одном номере во время его поездки в Оксфорд в 1931 году.

Он писал ей стихи. В конце концов он ушел от нее, но не из-за угрызений совести, связанных с Эльзой. Похоже, чувство вины не входило в число моделей психического поведения Эйнштейна. Нет, Альберт оставил юную Этель, потому что повстречал другую. Блондинка, родом из Австрии, Маргарете Лебах. Он появлялся с ней на публике. Она чуть не опрокинула семейную лодку в тот день, когда Эльза обнаружила какой-то предмет ее одежды, забытый на парусной лодке Альберта. Последовала ссора, но не разрыв. Эльза устояла наперекор всем ветрам. И слухам. И оскорблениям. Эльза отреклась от самолюбия, чтобы сохранить свою любовь. Она почитала Альберта так же, как и любила его. Она прощала ему всё. Она была ему женой, сестрой и немного матерью. В их жилах текла одна кровь. Она не подарит ему детей. Она отдаст ему всю свою жизнь.

ВРЕМЯ ИЗГНАНИЯ

Март 1929 года, Берлин. Полвека прошло с тех пор, как за тридевять земель отсюда, вдали от бурь, сотрясающих столицу Германии, в тихой швабской провинции, в маленьком городе Ульме за крепостной стеной, где еще копошились изготовители трубок, младенец Альберт издал свой первый крик. Времена изменились. Как будто 100 лет прошло. Великая война перекроила лик Земли. Она как будто поглотила технический прогресс за двухтысячелетнюю историю и отрыгнула его в виде машин, сеющих смерть. Европа обескровлена. Хотя ее сердце всё еще бьется. Душа Срединной Европы и великие мечты, которые в нее вкладывали, — всего лишь воспоминание, след на старых картах. Над ее неостывшим трупом каждый бряцает оружием. На улицах Берлина, там, где, как и в Ульме, маршировала прусская солдатня, а дети хлопали в ладоши, сегодня кишат крысы. В беспорядочном уме сбитого с пути народа, жаждущего реванша, плетет свою паутину паук.

Март 1929 года: Эйнштейну 50 лет. Пятидесятилетие национального гения — это надо отметить. Городские власти Берлина решили преподнести самому выдающемуся гражданину в знак признательности дом его мечты. Город подобрал дом неподалеку от реки Хафель. Об этой новости сообщили в газетах. Участок был под стать славе, которую Эйнштейн принес городу. Но вот незадача: место занято. Стали искать в другом месте, нашли новый участок, выбрали архитектора — из лучших воспитанников центра Баухаус[72]. Националистические круги зашевелились. Как, входить в такие расходы ради псевдоученого?! Тратить средства из городского бюджета для неприродного немца?! Дело было раздуто до невероятных размеров. Решили провести голосование в рейхстаге. Депутаты осыпали друг друга бранью. Эта история не сходила с первых страниц газет. Говорили о скандале. Институты власти издыхающей Веймарской республики выставили себя на посмешище своими бесплодными изысканиями. Эйнштейн нажал на стоп-кран. Теперь этот подарок был отравлен. Эйнштейн не хочет его. Да, намерение было благим, он с этим согласен и благодарит. Конечно, он всегда мечтал иметь, наконец, собственный дом. Но от кирпичей, из которых сложили бы этот, отдавало бы серой. Он выберет себе другой, построит его в Капуте под Берлином, по своему проекту. Стиль Баухауса? Нет, благодарю. Эйнштейн придерживается классических взглядов.