Книга Август 91-го. А был ли заговор? - Анатолий Лукьянов

Ю. БУДКИН: Елена Анатольевна просто попыталась сказать, что Анатолий Иванович не был в ГКЧП, нельзя его об это спрашивать, но я все-таки именно вас хочу спросить вот о чем. Создавалось такое впечатление первое время, а теперь уже у многих отложилось просто, что Горбачева каким-то образом закрыли в Форосе. Так вот, как было на самом деле?

А. ЛУКЬЯНОВ: Так, как решил суд. Суд установил, это военный суд, это серьезные люди, которые очень точно установили, что никакого закрытия, никакой изоляции Горбачева в Форосе не было, это абсолютно точно. И те, кто приехали к Горбачеву, они предлагали ему поехать в Москву, самолет стоял рядом на аэродроме, можно было взлететь и через полтора часа быть в Москве и решать все вопросы. Кстати, надо сказать, что Горбачев вот только теперь сказал, что если бы я вернулся, то, видимо, никакого ГКЧП не было бы вообще.

Е. ЛУКЬЯНОВА: Вот вам какая интересная история. То есть телефоны отключены не были, самолет на аэродроме Баальбек, на военном аэродроме в Крыму стоял, ожидая своего президента, чтобы доставить его в Москву. На суде выяснилось многое другое, например, кино привозили из Москвы, грузинское вино подвозили для питания семьи Горбачева. Вся страна видела его вот такого с глазами расширенными и Раису Максимовну, в ужасе. Он изолирован, его спасли из изоляции — вот второй миф, который, я думаю, пора уже давным-давно развенчать, потому что кое-кому очень хочется об этом забыть. То есть это была игра. И Горбачев на самом деле уже и сам озвучил: я хотел их всех переиграть.

А. ЛУКЬЯНОВ: Дело в том, что очень точно эту позицию Горбачева в Форосе определил Тельман Гдлян, прокурор. Дело в том, что у Горбачева были все возможности поехать в Москву, но если бы, скажем, я был бы просто председателем колхоза или директором завода и у меня что-то случилось, да я немедленно бы поехал. Но здесь был политический нюанс, расчет. Как это было рассчитано? Это точно совершенно сказал Гдлян. Пусть они там воюют, пусть ГКЧП воюет с Ельциным, все будет зависеть от победы. Если победят ГКЧП, я въеду в Москву на красном коне.

Ю. БУДКИН: Кто выиграет, к тому и вернусь.

А. ЛУКЬЯНОВ: Если победит Ельцин, я въеду в Москву на белом коне, вот какой был расчет. Но дело в том, что у этого расчета не было знания ситуации. Дело в том, что если бы этот расчет оправдался даже с белым конем, песня Горбачева была уже спета и предрешена правящими кругами, людьми, которые окружали Ельцина.

Е. ЛУКЬЯНОВА: Собственно как и у всех предателей. Мы аналогичное видели с Керенским, он тоже был выкинут за борт политической жизни, скинут с политического поста, что, собственно, и случилось с Горбачевым. Но, к сожалению, он этого не понимал.

Ю. БУДКИН: Хорошо, но если мы говорим, что это большая игра, может быть и российское руководство заранее все это знало и посчитало тоже, и у них была своя игра, и им даже выгодно в каком-то смысле было?

А. ЛУКЬЯНОВ: Мне это сказать трудно. Я могу только сказать, что те товарищи, которые вошли в ГКЧП, и это было вечером 18-го числа, когда я приехал из отпуска, они только приехали из Фороса, они были полны желания навести порядок в стране, установить такой порядок, который давал бы возможность здоровым силам действовать. И это был честный разговор их, и я не думаю, что на них можно сказать, что их был какой-то расчет. Нет, такого расчета не было. Они рассчитывали, что Горбачев, который сам создавал ГКЧП, поддержит их, и ошиблись.

Е. ЛУКЬЯНОВА: Они не ожидали предательства. Они не ожидали того, что Горбачев окажется по другую сторону баррикад. А вот у российской стороны, у окружения Ельцина, я вполне допускаю, что сам Ельцин об этом знал, был сценарий, и не один. Вот об этом совершенно цинично, совершенно открыто, в своих воспоминаниях говорил Попов. Он написал, что сценариев была масса, что это было и выездное правительство на Урале, это восстание в воинских частях, восстания в республиках. Из массы сценариев они в течение длительного времени выбирали несколько, выбирали лучшие. И только в конце они поняли, что лучшим из сценариев, буквально, вот с таким цинизмом он пишет в своих воспоминаниях, кстати, август 1991-го, они посчитали, что лучшим из сценариев будет путч против Горбачева. То есть фактически угадали, сыграв на доверии, на честности тех людей, которых Горбачев назначил в ГКЧП и которые свою роль выполняли, зная, видимо, предательский характер Горбачева. Кроме того, есть еще один небольшой нюанс. В конце июля 1991 года состоялось секретное заседание, совещание на троих: Горбачев, Ельцин, Назарбаев; оно состоялось в Москве. Никто до сих пор точно не знает, что же на этом совещании было и что было обещано Горбачеву за определенное поведение. А я сейчас почти уверена, что ему нечто было обещано, именно в тот момент была достигнута договоренность о том, что с подписанием нового союзного договора прекратит действие советская конституция, вот о чем шла речь. Поэтому вполне возможно, что роль Горбачева в этом сценарии была ему хорошо известна, и поэтому он так себя и вел в Форосе.

Ю. БУДКИН: И от того вопрос: Анатолий Иванович, а почему 19-е число? Всем известно, во всяком случае, как кажется нам, известно 20-го августа должны были подписывать союзный договор. Почему же 19-го все началось?

А. ЛУКЬЯНОВ: Вот как раз это серьезный вопрос. Дело в том, что надо было во что бы то ни стало подписать тот вариант договора, который готовил сам Горбачев и вот это окружение. На него давили и надо сказать, что он сдал последние позиции по этому договору, сдал после разговора Ельцина с Назарбаевым и с ним. О чем шла речь? Речь шла прежде всего о так называемой одноканальной системе налогов. Для того, чтобы Союз жил, нужно, чтобы налоги поступали в союзный бюджет. А Ельцин предлагал, и надо сказать, что его поддерживала и Украина, еще кое-кто из республик, создать одноканальную систему. То есть все налоги поступают в республики, а уж республики сами решают давать что-то Союзу или нет. Поэтому на этом договоре, который был подготовлен, я подписал, что я категорически против этого пункта. Речь идет о том, что так начиналась революция в Соединенных Штатах, Гражданская война, несколько штатов отказались платить в Федерацию. А тут получалось так, что у Союза СССР нет экономической базы, вот о чем шел разговор за кулисами (это в Ново-Огареве, не в Москве). И договорились о том, что Горбачев сдал позиции. И когда он ее сдал, естественно, он сам себе сковал руки и дальше он мог действовать только так, как договорились с Ельциным.

Ю. БУДКИН: Но что бы могло произойти, если бы не было того, что теперь принято называть ГКЧП? Горбачев позиции сдает, вы отказываетесь визировать этот документ, что бы могло произойти?

А. ЛУКЬЯНОВ: Ничего, потому что там стояли визы и других республик, ведь это было большое совещание в Ново-Огареве, визировали все участники этот совещания. Шел большой спор, и так появилась вот эта надпись или подпись на договоре и это совершенно точно.

Ю. БУДКИН: Теперь вопрос к вам, Елена Анатольевна. Я бы хотел, чтобы вы объяснили вот что. Теперь много лет прошло, наверное, вам, как юристу, будет правильнее объяснить нам, что же это было? Заговор? Путч? Есть определение?

Е. ЛУКЬЯНОВА: Это было законное выступление руководства страны против того беззакония, которое устраивала Россия с товарищами, вместе с Горбачевым. Потому что результаты референдума 17 марта 1991 года, а как известно у референдума наивысшая юридическая сила. У любого решения референдума более 75 процентов от общего списочного числа избирателей, а не пришедших на референдум, проголосовали за сохранение Союза. Потом кто-то решил, что с этим можно не считаться, меняют союзный договор, в сторону аморфной конфедерации. Что делать? Выполнять чью волю? Вот этих двоих, троих, пятерых или шестерых, которые потом Беловежское соглашение подписали? Или волю народа соблюдать? Вот что это такое? Заговором, путчем объявил их Ельцин, объявил совершенно незаконно, до суда, до следствия. Своим указом вменил им несколько статей Уголовного кодекса, обвинил по 64-й статье. А что такое 64-я статья? Это измена Родине (того Уголовного кодекса), нанесение ущерба территориальной целостности и суверенитету СССР. По этой статье нужно было судить Горбачева, когда он незаконно подписал сецессию Прибалтике, нанеся таким образом чудовищный ущерб территориальной целостности нашей страны.