Книга Летчик-истребитель. Боевые операции "Me-163" - Мано Зиглер

Такую историю рассказал Эрнст – все произошло быстро и безболезненно. В это невозможно поверить, но это правда, тем не менее, что спасительницей Эрнста стала молодая привлекательная особа!

В тот вечер мы, «старожилы», сидели в комнате Ботта. Мы – это Фритц Кельб, Ганс Ботт, Франц Рюселе, Франц Медикус, Глогнер, Андреас, Ники Штрассницки и еще несколько ребят, оставшихся от «связки», в общем, мои самые ближайшие друзья. Ходили слухи, что уже сформирована резервная эскадрилья и отправлена далеко на восток, в более спокойный район. Если это было правдой, то это означало, что наше командование скоро может быть расформировано, но такие слухи, скорее всего, не имели под собой оснований.

Мы болтали о том о сем – о полетах, о женщинах, о том, куда движется война. Подсознательно все мы, должно быть, понимали, что для Германии война проиграна, но никто из нас в открытую не признавал этого, наоборот, мы мечтали о тысяче «комет», готовых к взлету постоянно. Мы даже обсуждали свои послевоенные планы, и одной из наиболее популярных была идея организовать показательные выступления «комет». Конечно же это были не более чем мечты, но мы не мыслили себе жизни без «кометы» и знали, что когда-нибудь наши фантазии воплотятся в жизнь. Это могло прозвучать странно, но по-своему мы любили «комету». Возможно, правдивее будет сказать, мы были очарованы ей, словно женщиной, которая вытягивает из тебя все деньги, а затем каждую ночь водит за нос. Конечно, некоторые новички чувствовали то же самое. Поначалу они относились к ней с большой опаской, но, совершив несколько самостоятельных полетов, возможно даже не всегда заканчивающихся без казусов, начинали привыкать. А потом вновь дул попутный ветер, что случалось намного чаще, и они снова кидались в омут с головой. Одним из них был наш добряк майор Базилла – наш «нелепый скрипач».

Это случилось следующим утром, точнее, тогда, когда он готовился совершить свой первый самостоятельный полет. «Комета» стояла на взлетной полосе, с наполовину заполненными баками, согласно требованиям, и в последний раз я объяснял Базилле, для чего нужна какая кнопка, рычаг или ручка в кабине, и, самое главное, напоминал обо всех мерах безопасности и о действиях в случае аварии. Получив от меня последнее наставление, он нервно обежал вокруг самолета, выпуская клубы дыма из сигареты, зажатой в губах. Он двигался так резко, что я понял, что угнаться за ним невозможно.

– Да, и еще, – сказал я. – Когда начнешь взлет и будет трясти, держи ручку в нормальном положении. Когда почувствуешь, что поднимаешься, немного наклони ее вперед и какое-то время держи так. Постарайся, чтобы тебя не мотало из стороны в сторону. А затем расслабься и дай «комете» идти своим ходом. Сбрасывай шасси, когда поднимешься на пять – десять метров. Следи за приборами. Когда пересечешь периметр аэродрома, спидометр должен показывать восемьсот километров в час, и тогда можешь резко набирать высоту до пяти-шести тысяч метров. На этой высоте двигатель должен выключиться, и тогда тяни рычаг от себя и плавно спускайся до двух тысяч, делая виражи и накреняя самолет. Если захочешь, можешь несколько раз спикировать, но не потеряй поле из виду. Начинай готовиться к посадке на высоте двух тысяч метров, а заходи на нее с восьмисот – тысячи метров, находясь над полем, а затем садись. Все будет в порядке.

Руки Базиллы дрожали, когда он, докурив сигарету, взобрался в кабину самолета. Он пристегнул ремни и положил руку на кнопку включения двигателя. Наконец, фонарь кабины был закрыт и Базилла остался предоставлен самому себе. Он выглядел спокойным, как Ричард Львиное Сердце, сидя на боевом коне. Послышался щелчок, и «мессершмит» умчался.

Казалось, все идет нормально. «Комета» катилась по полю, мотор работал четко. Затем неожиданно двигатель затих. Облако белого дыма вылетело из сопла. «Комета», сделав резкий поворот, сошла со взлетной полосы и поехала по траве. У всех наблюдавших душа ушла в пятки. Если «мессершмит» решил воткнуться носом в рыхлую землю и завалиться на бок, «скрипач» сгорит заживо мгновенно!

Едва дыша, мы наблюдали, как «комета», подскакивая, катится по неровной земле, постепенно замедляя свой ход. Наконец, она встала и мгновенно откинулся фонарь, а Базилла выпрыгнул из кабины и побежал что было сил от самолета. Мы бросились за ним и догнали возле диспетчерской вышки. Он стоял лицом к нам, дрожа от страха и гнева одновременно, и уже мял сигарету желтыми от никотина пальцами. На мои вопросы о том, что произошло, он отвечал с неподражаемым австрийским акцентом:

– Двигатель заглох. Это невозможно – здравомыслящий человек не может летать на этой сволочи! Это чистое самоубийство!

– Но подожди, – произнес я спокойным голосом, который у меня уже выработался за последнее время, – я же четко велел тебе заглушать двигатель, если обороты спадут до семнадцати сотен. Но если они колеблются между двадцатью одной и двадцатью четырьмя сотнями, значит, ничего ужасного не происходит.

– Ха, и ты думаешь, я собирался ждать, когда эта чертова бестия взорвется вместе со мной? – заорал он.

– Наоборот, – произнес я, стараясь смотреть ему в лицо, – я подумал, ты представляешь новый стиль в летном харакири! То, что ты проделывал, должно было обеспечить тебе проходной билет на тот свет!

Он посмотрел слегка недоуменно и, заикаясь, проговорил:

– Ну, как ты можешь убедиться, я все-таки живой!

Эти слова были последней каплей!

– Тебе следует благодарить небо, что сегодня удача сопутствовала тебе и «комета» позволила поиграть с ней, как с ребенком, – ответил я пылко.

Но Базилла не хотел слушать критику.

– Наверное, мне одному судить об этом, лейтенант Зиглер, – произнес он высокомерно. – Я знаю точно, что делаю. Дайте мне приличный самолет, и я совершу свой самостоятельный полет сегодня же утром.

– Этот вопрос не обсуждается, – сказал я. – Пять стартов на буксире для начала. До этого я не могу дать разрешение на самостоятельный полет.

Сейчас он был близок к тому, чтобы наброситься на меня в ярости.

– В таком случае можете сами летать на этом драндулете, а я возвращаюсь в эскадрилью, где служил раньше. Да и, кстати говоря, мне здесь все до смерти надоело, – сказал он после паузы.

Наш «скрипач» упаковал вещи в тот же день, и мы никогда больше не видели его.

Глава 17. КОНЕЦ БЛИЗОК

Гигантский аэродром Удетфельд в Восточной Силезии был предоставлен для тренировочных полетов наших истребителей, и мы переправились туда сразу двумя учебными эскадрильями. Адольф Нимеер – во главе тринадцатой, а я – четырнадцатой, соответственно. Наши ученики, по большей части молодые ребята с энтузиазмом, приехали из Гельнхаузена, из летной школы, где они обучались полетам на стандартных «штуммель-хабихтах». Наша обучающая программа во многом осталась прежней – полеты на буксире, старты на «Ме-163А» и, наконец, по три самостоятельных полета на «Ме-163В». После прохождения этого курса ученик считался готовым к самостоятельным полетам, и такими темпами мы подготовили девяносто пилотов за месяц работы.