Книга Главный бой. Рейд разведчиков-мотоциклистов - Максим Бузин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тоже неплохо, — затягиваясь, вслух пробормотал Сергей и ощутил на себе пристальный взгляд управлявшего мотоциклом Каминского.
— Серега, ты часом не заболел? — в голосе Петра сквозило откровенное удивление.
— Это ты о чем? — не понял Буренков, зачем-то рассматривая тлеющую в руке папиросу, словно ища в ней ответ на заданный другом вопрос.
— Я несколько минут наблюдаю и вижу — странный ты какой-то сегодня! Шепчешь что-то непонятное себе под нос, лицо постоянно меняется, а взгляд вообще иногда становится отсутствующий, будто витаешь где-то в далеких облаках!
— Не бери в голову, со мной все в порядке, просто воспоминания нахлынули разные!
— Ну, тогда ладно! Будешь жить! — ухмыльнулся Каминский и легонько похлопал ладонью по бензобаку: — Хочешь, дам порулить немного, заодно и отвлечешься от своих раздумий?
— Нет, спасибо, я уже в колясочке пригрелся! Тем более что скоро начнутся холмики, овраги и прочие бугорки, значит, мотоцикл будет прилично трясти. А здесь в люльке ножки вытянул, расслабился, и хорошо! Одно удовольствие — тебя везут, а ты сиди, кури и командуй себе на здоровье! Так сказать, осуществляй руководство!
— Нечто похожее я и ожидал услышать, товарищ лейтенант! — рассмеялся Петр. — Хитрован ты калужский, Буренков, понятно?! У меня, между прочим, шея начинает уже неметь, а кое-кто, безусловно, догадывается об этом, но пользуется званием, чтобы уставшему другу не помогать!
— Что поделаешь, уважаемый товарищ красноармеец! — улыбнувшись, ответил Сергей. — У начальства есть свои привилегии!
— То-то я смотрю, как Артем Тимофеевич ими пользуется — полдня маринуется в чреве броневика, благо, что хоть башня сверху открытая, а все равно там жара, наверное, градусов под сорок и духота! — парировал Каминский. — К тому же он, на всякий случай, майор и возраст соответствующий!
— Так я и говорю, тяжела командирская доля, кто бы сомневался! — вывернулся Буренков. — А ты мне — садись за руль! Нехорошо, Петя!
Лейтенант выбросил окурок в придорожную траву и, глубоко зевнув, потянулся всем телом, не забыв, однако, придержать левой рукою пулемет. От долгого нахождения практически в одной позе заломило поясницу. Вдобавок ему неожиданно захотелось спать. Буренков с силой провел ладонью по лицу и несколько раз моргнул глазами, отгоняя сон. Кажется, помогло.
«Ладно, шутки в сторону, — решил он, — Каминский, видимо, действительно уже устал, иначе бы молчал на эту тему, надо его сменить!»
Сергей повернулся к другу и потянул его за рукав гимнастерки:
— Петруха, ты меня уговорил, теперь я поведу аппарат! Давай, вырвись чуток вперед! Видишь вон ту невысокую горку? На ней остановишься, чтобы другие мотоциклы не тормозить, и быстренько махнемся местами!
— Слушаюсь, мой командир! — дурашливо ответил Каминский, увеличивая скорость.
«М-72», выбрасывая из-под колес ошметки подсыхающей дорожной грязи, буквально взлетел по пологому склону на холм, и тут взорам разведчиков предстала вереница движущихся навстречу мотоциклов и полугусеничных бронетранспортеров с белыми крестами, отчетливо выделявшимися на их темных бортах. До противника было около полукилометра.
— Твою мать, немцы! — выдохнул Буренков. — Петька, живей назад!
Каминский резко крутанул руль, разворачивая тяжелую машину, и повернул рукоятку управления дросселями в положение «полный газ». Мотоцикл, едва не встав в какое-то мгновение на дыбы, с сильнейшей пробуксовкой устремился вниз…
* * *
…Извилистая проселочная дорога унылой серой лентой петляла между зеленых холмов, покрытых сочной травой, над которой возвышались силуэты аккуратных пушистых молоденьких сосен и тянущихся к небу стройных берез. Но, несмотря на яркие краски последнего месяца лета, низко висящие тучи, а также постоянно чередующиеся длинные спуски и затяжные подъемы своим нескончаемым однообразием вызывали чувство глубокого безразличия и отрешенности к происходящему вокруг.
Именно в таком состоянии находился унтер-офицер Артур Нотбек, управлявший тяжелым «BMW R75». Место пулеметчика в коляске мотоцикла занимал обер-лейтенант Прольтер. Всегда общительный и веселый, сейчас он не проронил ни слова за более чем три четверти часа, что отряд разведчиков вермахта находился в пути.
«Наверное, тоже пребывает в апатии, — подумал Артур, бросив мимолетный взгляд на застывший чеканный профиль обер-лейтенанта, — вопрос только, с чем это связано? Вряд ли с погодой и рельефом местности, как у меня. На железного человека Прольтера это совсем не похоже. Скорее всего, командир понимает, что приказ Ридмерца в части открытой схватки с наступающими танковыми колоннами русских абсурден до невозможности и обрекает нас всех на верную гибель в случае его беспрекословного выполнения! С другой стороны, ослушаться непосредственного начальника он тоже не может. Очевидно, это собственное бессилие что-либо изменить и гнетет обер-лейтенанта!»
Прольтер, безусловно, не мог читать мысли, вертевшиеся в голове у его подчиненного.
Однако едва Нотбек завершил свои умозаключения, обер-лейтенант повернул к нему маловыразительное лицо и спокойным, лишенным эмоций голосом спросил:
— О чем задумались, унтер-офицер?
— О жизни, господин обер-лейтенант! — уклончиво ответил Нотбек.
— Или о смерти?
— Никак нет! Я еще слишком молод и совсем ее не боюсь! — рассмеялся Артур.
…И здесь Нотбек был абсолютно искренен. Приблизительно через неделю после того памятного майского дня, когда он чудом уцелел во время нападения советских диверсантов на кортеж оберста Мейснера, унтер-офицер попал под сильнейший артиллерийский обстрел, оказавшись в его эпицентре, и с изумлением понял, что совершенно не испытывает страха! Нечто схожее происходило с Артуром потом еще несколько раз, и всегда результат был таким же. Вероятно, пережитый стресс что-то основательно перевернул в его психике и сознании…
— Не обманывайтесь, Нотбек, боятся все! По крайней мере, психически здоровые люди! А вы на душевнобольного не похожи!
— И все-таки это правда, господин обер-лейтенант! — Артур переключил передачу и добавил газу, собираясь «штурмовать» очередной нудный подъем.
— Ладно, Нотбек, вам, безусловно, виднее! — задумчиво сказал Прольтер, недолго помолчал, а затем продолжил, резко сменив тему разговора и слегка понизив голос: — Я хотел попросить вас кое о чем, если сегодня меня убьют…
— Извините, господин обер-лейтенант, что перебиваю, но почему вас должны убить?
— Предчувствие нехорошее! — нахмурил брови обер-лейтенант и похлопал нагрудный карман своего офицерского мундира. — Артур, здесь лежит письмо для моей жены, адрес указан. Если я погибну, то отправьте его, хорошо?
— Хорошо, — не по уставу ответил Нотбек, удивившись про себя, насколько сентиментальным оказался его командир, — но вы же можете попросить об этом лейтенанта Берхоппа или кого-то еще…