Книга Вторая молодость любви - Нелли Осипова

— Папик, разве ты можешь быть страшен?

— Я?! Еще как! Помнишь, как я уел своего главного? Так тебе достанется.

— То было в стихах, — заметила Сашенька, тоже с облегчением, доедая остывший кусок, который так и держала на своей вилке.

— Вы недооцениваете силу поэзии. А вот я сейчас к штыку приравняю перо, и вам мало не покажется. Слушайте:

Наша дочь, принцесса Анна, Позабыв свои дела, Удивительно и странно Этой ночью родила. И сказали дружно «Ах!» Десять церемониймейстеров, Сорок пять шталмейстеров И четыреста пажей…

За точность цитаты не ручаюсь, но верность смысла гарантирую: прав был Апухтин, но я буду страшен.

И вдруг, вместо того чтобы улыбнуться шутке отца, Танька зашмыгала носом, из глаз ее покатились крупные слезы.

— Ты чего? — удивился Митя.

— Ну вот, Татоша, опять слезы… — расстроилась Сашенька.

— Почти месяц мучалась, не знала, как сказать, боялась… ужас, как боялась… — И со словами «Мамочка, родная!» Танька бросилась матери на шею.

Заканчивалась первая неделя студенческих каникул. Звонок в прихожей раздался слишком рано для воскресного дня. Танька побрела открывать дверь, спросила, кто там.

— Мне нужна Таня Орехова, — раздался из-за двери женский голос.

Интонация, официальная, требовательная, настораживала. Таня заглянула в глазок — на площадке стояла незнакомая молодая женщина в роскошной шубе, с которой свисала не то шаль, не то накидка.

На звонок в прихожую вышла и заспанная Сашенька.

— Это ко мне, мама, — сказала Танька, открывая дверь, и Сашенька ушла к себе в спальню — она была еще в халате, да и не в ее привычках было вмешиваться в дела дочери.

Вошла высокая, модно одетая дама лет двадцати восьми — тридцати с излишне ярким и избыточным макияжем на простом, но довольно милом лице. Держалась она без намека на смущение.

— Вы Таня? — И, не дожидаясь ответа, добавила, бесцеремонно оглядывая ее: — Вот вы какая… Мне нужно поговорить с вами. Это очень важно.

Еще не представляя, о чем пойдет разговор с этой нагловатой незнакомкой, Танька ощутила во рту неприятный привкус и сухость. «Опять вкус беды», — подумала она. Ее и так поташнивало по утрам, а теперь вдруг нахлынул такой сильный позыв к рвоте, что она торопливо проговорила:

— Проходите, я сейчас, — и ринулась в туалет.

Ее рвало пустым желудочным соком — она еще не успела позавтракать. Почистила зубы, выпила глоток воды. Стало легче, тошнота ушла, но во рту оставался знакомый привкус, вкус беды.

Незнакомка сидела в кресле, шуба ее лежала на кровати. Таня молча подошла, взяла шубу двумя пальцами, как кошка новорожденного котенка, и бросила ее на колени незваной гостье.

Почему она так поступила, сейчас вряд ли могла бы объяснить, уж точно не только потому, что уличную одежду бросать на кровать негигиенично. Еще не зная ни цели визита, ни кто эта женщина, Таня внутренне приготовилась к неприятностям. Она предположила, что визит связан с унаследованной ею квартирой Галины — уж больно лакомый кусок уплывал из-под носа муниципальных служб.

— Меня зовут Вика, я жена Михаила, — сказала женщина с ухмылкой, перекидывая шубу через подлокотник кресла.

— Какого Михаила? — растерялась Танька.

— Михаила, — повторила Вика. — Разве у вас все любовники Михаилы? Забавно, не так ли?

Это «не так ли?» что-то напомнило Тане, но она не успела разобраться.

— Я ничего не понимаю… какая жена… почему… — только и смогла произнести она и опустилась на кровать.

— Да ты не волнуйся, это привычное дело, он своим девкам никогда не говорит, что женат, чтобы не усложнять… ну, сама понимаешь… — бесцеремонно перешла на «ты» Вика. — А я его на аркане не держу — хочет порезвиться на травке, пусть потешится, потом все равно ко мне вернется. Он у меня вот где. — И она потянула маленький, крепко сжатый жилистый кулак. — Загородный дом — на мое имя, новая квартира на Долгоруковской, где мы сейчас живем, — моя, а у него всего-то стариковская хибара на Бауманке. Покувыркался с тобой, пока я ездила за границу товар закупать, — и будя.

Таня молчала, пытаясь осмыслить происходящее. Сухость в рту усилилась, она вдруг встала, взяла яблоко, что лежало в китайской пиале на письменном столе — Сашенька с вечера оставляла его, чтобы Татоша утром могла унять тошноту, — и стала грызть его.

Это было так неожиданно, что Вика опешила: она ждала какой угодно реакции, но только не такой. Однако через мгновение она вновь приняла высокомерно-нагловатый вид и сказала:

— Так вот, у меня есть деловое предложение. Теперь, когда ты знаешь, что Михаил женат и тебе ничего не обломится, даже если родишь двойню, давай подумаем вместе, как лучше выйти из этого положения.

То ли за прошедшие минуты Таня пришла в себя и стала адекватно оценивать случившееся, то ли последние слова этой наглой женщины, особенно вот эти — «подумаем вместе» — вывели ее из оцепенения, она встала и решительно заявила Вике, что не собирается с ней ничего обсуждать, а все вопросы будет решать с Михаилом, когда он вернется из командировки.

— Что ты несешь? Какой командировки? Он дома, в Москве, никуда не уезжал. Вот же дуреха, — скорчила лицо в улыбку Вика. — Да ему просто немного неловко самому тебе говорить, поэтому попросил меня. А я тебе предлагаю очень выгодную сделку: ты родишь ребенка и отдашь его нам.

Таня замерла, слушая этот бред, этот сон наяву, абсурд, галиматью. Господи, наверное, она сумасшедшая, эта Вика.

Но Вика как ни в чем не бывало продолжала:

— Мы очень хотим иметь детей, уже собирались взять из приюта, потому что я не могу родить, но раз уж так вышло… Все-таки своя кровиночка, родной, хоть и наполовину… а тебе-то зачем? Ты же только жизнь себе испортишь, гирей будет висеть у тебя на ногах этот выблядок. Зачем он тебе? А я заплачу, хорошо заплачу, очень хорошо заплачу. Ты не думай, я не вру, у меня свой бутик, я прекрасно зарабатываю и могу дать столько, сколько запросишь… Все равно ведь сделаешь аборт — ни себе, ни другим. А потом еще неизвестно, сможешь ли когда-нибудь еще забеременеть. Вот у меня так и было, знаешь…

Танька зажала уши руками и закричала:

— Уходите!!!

На крик прибежала Сашенька, вслед за ней вошел Дмитрий. Заикаясь, всхлипывая, дав наконец волю своим чувствам, Танька, как могла, объясняла родителям происшедшее.

— Зачем ты вообще впустила в дом эту хамку? — удивился Дмитрий, взял крепко за локоть Вику и добавил: — Сударыня, мне придется спустить вас с лестницы, если вы немедленно не уберетесь.

— Вы сами хамите! — закричала Вика. — Отпустите меня немедленно, я всего лишь предложила вашей шлюшке стать суррогатной матерью. Я заплачу, у меня очень прибыльный бутик. Это хороший выход из создавшейся ситуации.