Книга Гностики, катары, масоны, или Запретная вера - Ричард Смоули

На заднем плане центральной части триптиха Босха «Поклонение волхвов», находящегося в Прадо, мы видим крошечную фигурку человека, ведущего осла с обезьяной, восседающей на нем. Рядом находится статуя, напоминающая греческого бога. Эта статуя увенчивает колонну, стоящую на маленьком холме.

Харрис считает, что это тонкая, но вполне определенная насмешка над традиционной образной системой библейского эпизода «Бегство в Египет». Большинство живописных изображений этого эпизода, взятого из Евангелия от Матфея, представляют Иосифа, сопровождающего Марию, вместе с младенцем Иисусом сидящую на осле. Часто их изображают проезжающими мимо поверженных идолов Египта, которые пали в присутствии истинного Бога. У Босха явлена прямо противоположная образность. Это обезьяна, а не Святая Дева едет на осле, а идол стоит на своей колонне непотревоженный.

Трудно объяснить, как такой образный ряд мог выйти из-под руки благочестивого католика, тем более члена «Братства Богоматери». Но вспомните, что богомилы и их преемники, отвергая доктрину о человеческой природе Христа, насмехались над образом Пресвятой Девы. Крошечная деталь на картине Босха вполне укладывается в эту систему дуалистических верований.

На этой картине есть и другие детали, свидетельствующие в пользу такого взгляда. Также и на других полотнах Босха присутствуют элементы, указывающие еще более явным образом на наличие катарского влияния. На странной картине, называющейся «Операция по удалению камня», изображен сидящий в кресле придурковатого вида крестьянин, череп его в области макушки вскрыт человеком, облаченным в священническое одеяние, на голове у священника надета воронка. Рядом с крестьянином стоит монах в черной рясе, держащий кувшин. Чуть в стороне находится женщина с книгой на голове, она взирает на сцену с отрешенной меланхолией.

В соответствии со стандартной символикой того времени эта сцена изображает извлечение камня глупости, но в данном случае из головы извлекается не камень, а цветок. В соответствии с интерпретацией Харрис, два человека, совершающие операцию, — члены католического священства, и извлекают они не глупость, а цветок человеческого духовного потенциала. Атрибуты этих двух шарлатанов — воронка и кувшин — отсылают к фальшивому католическому крещению водой. Но самое удивительное — это книга на голове женщины, ведь, как мы уже видели, консоламентум осуществлялся возложением книги Нового Завета на голову инициата. Эта деталь должна указывать на нее как на адепта веры катаров, взирающего на безрассудство двух шарлатанов, представляющих католический клир, которые уничтожают духовный потенциал ничего не подозревающего простака.

Интерпретации Харрис этих и других картин извлекают бездну смысла из того, что могло бы показаться лишь эксцентричными, произвольно взятыми деталями. Но могло ли семейство Босха сохранять катарскую веру на протяжении двух веков, не будучи разоблаченным, и могли сам Босх иметь верования, которые шли совершенно вразрез с его внешней деятельностью, не выдавая себя?

В обоих случаях ответ будет «да». В лоне семейных традиций еретические религиозные верования могут передаваться из поколения в поколение на протяжении длительного периода времени, как мы это видим на примере марранов, евреев Испании эпохи Возрождения, которые из рода в род втайне практиковали свою религию, внешне выставляя себя католиками. В несколько более дискуссионном порядке можно заметить, что имели место формы язычества и «древней религии», как утверждают, сохранявшиеся в отдельных семейных традициях на протяжении долгих веков преследований.

Что касается способности Босха вести такое двуличное существование, то она станет более понятной, если мы вспомним, что он жил в той среде, названной Полом Джонсоном в «Истории христианства» «тоталитарным обществом». Недавние примеры существования тоталитарных обществ показывают, что члены их часто доходят до крайних степеней утаивания и всевозможных хитростей, чтобы защитить себя. А с учетом сферы идейного влияния, технологических ограничений той эпохи и политической ситуации разъединенности Европы христианский мир времен Босха можно определить не просто как тоталитарное общество, но как замечательно успешное тоталитарное общество. Ни одно фашистское или коммунистическое государство в двадцатом веке не было способно осуществлять такой масштабный контроль за населением — и это на протяжении веков, а не десятилетий. Современному американцу трудно представить, каково это — на протяжении всей жизни лицемерно выказывать приверженность ценностям, прямо противоположным тем, к которым лежит сердце, а это было частым явлением. Во многих уголках мира люди и сегодня вынуждены поступать так же.

Даже если Босх и другие, подобные ему, продолжали практиковать катаризм секретно, они являлись последними наследниками умирающей традиции. Великая дуалистическая ересь, начавшаяся с Мани более чем за тысячу лет до описываемого здесь периода, в итоге угасла с началом новой эпохи. Мы определяем это по тому простому факту, что, когда в Европе в шестнадцатом-семнадцатом веках появляется религиозная терпимость, никаких доселе скрытых катаров на политической арене не появилось. К тому времени все они уже исчезли — скорее всего были поглощены либо католицизмом, либо десятками протестантских сект, возникших после Реформации.

И все же катарское наследие запечатлелось в памяти и легендах. Parfaits, сожженные в Монсегюре, которых раньше поносили как еретиков, ныне прославляются как мученики за дело религиозной свободы. Трубадуры чествуются как подвижники, возродившие традицию божественного женского начала и век мужского доминирования. Катарское влияние, возможно, дошло до нас даже посредством повседневного языка. Французы часто говорят о le bon Dieu, «добром Боге». Возможно, эта фраза, ныне воспринимаемая как нечто само собой разумеющееся, родилась очень давно из представления, что есть «добрый Бог», которого следует отличать от другого Бога, являющеюся злым? Может быть, это избитое выражение является окаменелостью катарской теологии, сохраняющейся в янтаре повседневной речи.

Глава 5
ГНОСИС В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЦЕРКВИ

Теперь, когда мы закончили с рассмотрением истории великой дуалистической ереси — от момента ее зарождения до самой ее смерти, — стоит задаться вопросом, в какой степени сохранился гностический импульс в лоне доминирующего христианства. Как это ни удивительно, ответ будет: в большой степени. Католическая и православная церкви не могли воспринять некоторые центральные идеи древних гностиков, особенно касательно того, что Бог Ветхого Завета представлял собой низшее божество, а мир явился его уродливым порождением. И тем не менее часть основных гностических тем нашла себе дорогу в официальное христианство — иногда как прямое наследие гностических школ, но также и как элементы универсальной эзотерической доктрины, без которой ни одна религия не может просуществовать длительное время.

Первой среди этих идей, инкорпорированных христианской церковью, становится идея иерархии невидимых сущностей, находящихся между телесной реальностью и безграничностью самого Бога. Некоторые работы духовного характера рассматривают эти фигуры как сомнительные и, возможно, враждебные по отношению к человечеству. Древний текст, известный как «Первая книга Еноха», комментирует то место в Книге Бытия, где говорится о «сынах божиих», которые взяли себе в жены «дочерей человеческих» (Быт 6:2). В «Первой книге Еноха» эти сыны божии, или «ангелы», представлены как крайне двусмысленные сущности. Они учат человеческий род полезным искусствам и ремеслам, но их мотивацией является вожделение к «красивым, миловидным дочерям» человеческим, и когда они берут их себе в жёны, у них рождаются «гиганты… которые поглотили все приобретения людей». Мировидение гностиков формировалось отчасти под влиянием таких текстов, они считали этих темных ангелов архонтами — силами духовного закрепощения, встающими на пути к внутреннему просветлению. Католическое и православное христианство часто прибегало к подобным же системам, но в этих вероисповеданиях архонты из злых космических повелителей превращались в ангелов и архангелов, занимавших соответствующие места в небесной иерархии.