Книга Красный Корсар - Джеймс Фенимор Купер

– Его поведение было довольно странным, ведь он будто бы заботился о нас, причем не без иронии. Он иногда говорил ерунду, но, по-моему, не без основания. Гертруда, ты, как и я, не слишком разбираешься в морских словах, а возможно, догадываешься, что твоя тетя, восхищаясь морской профессией, а ей есть чем восхищаться, иногда допускает…

– Знаю, конечно, иногда мне так кажется, – девушка явно не хотела продолжать обсуждать эту тему. – Но, по-моему, нехорошо подсмеиваться над такой незначительной слабостью, если даже это действительно слабость.

– Твоя правда, – согласилась миссис Уиллис, – но он не кажется таким уж насмешником, который высмеивает при всех чужие ошибки. Помнишь, Гертруда, вчера у развалин мы все любовались кораблем под парусами?

– Помню, конечно, – ответила девушка не очень довольным тоном.

– Одно она точно сказала неправильно. Я ведь хорошо знаю морские термины.

– Я догадалась, посмотрев на вас, – сказала Гертруда, – но…

– Девочка моя, женщина может немного ошибиться, произнося какой-то морской термин, но моряк этого не должен себе позволить, а молодой человек ошибку повторил, и старик промолчал, будто все правильно.

– Может, они слышали, что миссис де Лэси любит приводить подобные примеры, – заметила Гертруда. – Во всяком случае, теперь вы не назовете этого человека джентльменом.

– Оно-то так, но у меня осталось какое-то чувство, я не могу его назвать. Я бы хотела еще раз его встретить.

Легкий крик, вырвавшийся у ее собеседницы, прервал ее, и через мгновение незнакомец, занимавший их мысли, перепрыгнул через стену под предлогом поднять свою тросточку, которая упала к ногам Гертруды и испугала ее. Извинившись за способ, каким он проник в сад миссис де Лэси, Уайлдер поднял свою тросточку и собрался уйти, как будто ничего не случилось. Миссис Уиллис, побледнев, дрожащими губами, но стараясь выглядеть спокойной, окликнула его:

– Постойте минуту, сударь, если только у вас нет причин торопиться. В этой встрече есть нечто столь удивительное, что я буду очень рада воспользоваться ею.

Уайлдер, поклонившись, задержался с дамами, от которых только что собирался уйти, считая, что больше не имеет права оставаться, поскольку и так уже допустил неловкость. Миссис Уиллис, обрадовавшись, что ее желание вдруг исполнилось, чуть поколебавшись, произнесла:

– Я посмела обратиться к вам по поводу мнения, которое вы недавно высказали о корабле, готовом к выходу в море при благоприятном ветре.

– Вы говорите о «Королевской Каролине»? – легко подхватил Уайлдер.

– Кажется, он носит именно это название.

– Надеюсь, сударыня, – поспешно возразил он, – из того, что я говорил, у вас не зародилось никакого предубеждения против этого корабля. Могу вас уверить, что он построен из прекрасного материала и нет ни малейшего сомнения, что его капитан – человек очень опытный.

– Но вместе с тем вы считаете путешествие на этом корабле более опасным, чем на других, которые в ближайшее время выходят в море.

– Да, – твердо и уверенно заявил Уайлдер.

– И вы можете это доказать?

– Но лишь час назад я при вас изложил все даме, с которой беседовал.

– Дама сейчас отсутствует здесь. Да и плыть на этом судне будет не она, а вот мы с этой юной особой и наша служанка.

– Понятно, – Уайлдер не отрывал взгляда с хорошенького личика Гертруды.

– Вот я и хочу попросить вас еще раз объяснить нам, почему может оказаться опасным плавание на «Королевской Каролине».

Уайлдер даже покраснел под встревоженным внимательным взглядом миссис Уиллис, ожидавшей ответа.

– Угодно ли вам, сударыня, чтобы я повторил все, что говорил по этому поводу?

– Избавляю вас от этого, но убеждена, что у вас есть и иные причины это утверждать.

– Крайне трудно моряку говорить о судне, не употребляя технических выражений, этот язык, должно быть, совершенно непонятен особам вашего пола и вашего положения. Вы никогда не были в море, сударыня?

– Я бывала, и очень часто.

– В таком случае я надеюсь быть понятым. Вы должны знать, сударыня, что безопасность судна в значительной степени зависит от того, как высоко оно может держать свой правый бок. Это у моряков называется «ставить его стоймя». Я уверен, что вы отлично понимаете, какая при этом может угрожать опасность «Каролине», если она упадет на свой бимс.

– Действительно. Но тот же риск существует и на любом другом судне.

– Только если любое другое судно перевернется. Однако за много лет, что я плаваю, я лишь один раз столкнулся с таким бедствием. Кроме того, бушприт…

– Лучший из тех, что когда-либо выходили из рук кораблестроителя! – произнес сзади них чей-то голос.

Все трое обернулись и увидели невдалеке старого моряка, спокойно стоявшего на возвышении с другой стороны стены и опиравшегося на нее. Оттуда он наблюдал за тем, что происходило в саду.

– Я был у борта этого корабля, – продолжал он, – чтобы посмотреть на этот корабль, как этого желала де Лэси, вдова моего благородного командира и адмирала. Другие могут думать, что им угодно, но я готов принести присягу, что бушприт «Королевской Каролины» укреплен лучше, чем на всяком другом корабле, плавающем под британским флагом. И это не все, что я могу сказать в его пользу. Мачты легкие, бока прямые. Я стар и заполняю последнюю страницу в своем судовом журнале, следовательно, у меня нет и не может быть никакого интереса к тому или другому бригу. Но я считаю, что клеветать на крепкий, хороший корабль так же непростительно, как и злословить о благонравном христианине.

Старик говорил энергично и решительно, с таким благородным негодованием, которое не замедлило произвести впечатление на дам и вызвало у Уайлдера, который понимал старика, какие-то неприятные укоры совести.

– Вы видите, сударь, – сказала мисс Уиллис, не дождавшись ответа Уайлдера, – оказывается возможным, что два человека, одинаково разбирающиеся в деле, расходятся во мнениях по вопросу, касающемуся их профессии. Кому же из вас я должна верить?

– Решить это можете только вы, пусть ваш разум подскажет вам. Повторяю и беру Небо в свидетели моей правоты. Ни моя мать, ни сестра не поднялись бы на борт «Королевской Каролины» с моего согласия.

– Непонятно, – тихо произнесла мисс Уиллис, обращаясь к Гертруде. – Мой разум говорит мне, что этот молодой человек хочет позабавиться над нашей доверчивостью, и вместе с тем он говорит так серьезно и искренне, что невольно производит на меня положительное впечатление. К кому из двух, мой дорогой друг, ты чувствуешь больше доверия?

– Вы же знаете, что я ничего не понимаю в этих вещах, – ответила Гертруда, опуская глаза на увядший цветок, лепестки которого она обрывала, – но этот старик кажется мне хитрым и себе на уме.

– Ты считаешь, что молодой человек достоин большего доверия?