Книга Диверос - Евгений Клевцов

Наконец, Хашима спрашивает стоящих на площади – не желает ли кто-нибудь из них отказаться от обряда? И получает в ответ дружное «нет!».

Тогда по его знаку один из Х`елеш спускается к яме. Как только он опускает руку, залитый в нее состав вспыхивает. Пламя стеной взметается вверх. Сквозь его гул снова слышен голос Х`ашима – он вновь спрашивает, нет ли желающих отступить? Желающих нет. И тогда над площадью разносится его громкий голос:

– Предстаньте же пред огнем!

Первый из претендентов делает шаг вперед. Не отрывая взгляда от бушующего пламени, он подходит ближе ко рву. Жар заставляет его остановиться. Прикрыв рукой глаза, он вглядывается в огонь, и замечает чуть выглядывающие на поверхность раскаленные бугорки камней. Раг`эш опускает руку и срывается с места. В несколько быстрых шагов он преодолевает расстояние до края ямы и прыгает прямо в стену огня. Его нога сама находит первый камень, затем второй, затем третий – и вот он уже стоит на твердой земле. Зрители как один вскрикивают. Но эхо не успевает стихнуть, как раздается громкий возглас Х`ашима:

– Фахрад! Да будет удачлив молодой охотник!

Громкий крик радости разрывает тишину. Зрители приветствуют молодого раг`эш, ставшего взрослым. Х`ашима протягивает юноше копье, обнимает его и указывает место на ступенях рядом с собой. Затем он снова поднимает руки, устанавливая тишину.

– Кто хочет выйти следующим?! – громко спрашивает он.

Еще несколько молодых претендентов, один за другим преодолевают по камням огненную преграду, получая из рук старого вождя свое оружие и занимая рядом с ним свое место под торжествующий крик толпы.

Наконец, на площади перед ярко пылающим огнем остается лишь одна раг`эше. Она кажется такой хрупкой на фоне стены пламени! Медленно, шаг за шагом она начинает идти вперед. Жар раздувает ее рыжие волосы. Зрители молчат, наблюдая за ней затаив дыхание.

Раг`Эше не останавливается. Она опускает голову и даже не смотрит на огонь. А затем она вообще закрывает глаза и ее губы начинают беззвучно шевелиться. Все ближе и ближе ревущее пламя. Оно бросается вправо, влево, как привязанное к месту дикое животное, готовое сожрать всякого, кто неосторожно приблизится к нему.

И вдруг все меняется. Огонь перестает метаться в разные стороны и застывает, словно его заключили в прозрачные стены. Его гул становится тише. Пламя начинает слабеть и медленно оседать, вниз. Редкие сполохи пытаются вырваться в небо, но им как будто что-то мешает. Все тише огонь, все слабее его жар. И вот он уже превратился в маленькие красные язычки, пляшущие над поверхностью жидкости, наполняющей яму.

Не открывая глаз и не прекращая произносить никому не слышные слова, раг`эше босой ногой ступает на первый камень, затем на второй. Вокруг стоит мертвая тишина – кажется, даже ветер, постоянно гуляющий между скал, замер на месте.

Раг`эше делает последний шаг и ступает на твердую землю. Она отходит от края ямы, останавливается, поднимает голову и открывает глаза. Х`ашима видит, что секунду-другую в них пляшут алые сполохи, заключенные где-то глубоко, в дальних закоулках сознания. Они исчезают, и тут же за спиной раг`эше с ревом зверя, которого долго держали на цепи, в небо вырывается огненный столб.

Но, заглушая пламя, громом раздается ликующий крик, заставляющий задрожать каменные стены. Зрители кричат не щадя горла. Они тянут шеи, забираются на изгороди и каменные уступы, чтобы увидеть, как раг`эше поднимается на каменные ступени, а Х`ашима принимает из рук стоящего рядом Х`елеш алую повязку и повязывает вокруг ее рыжих волос. Затем он поворачивается вместе с ней к зрителям и его голос разносится над площадью:.

– Тэхерэ! – возвещает он, подняв руки. – Новая говорящая с пламенем среди нас!

Еще долго прошедшие ритуал раг`эше стоят на ступенях, принимая поздравления. Затем взмахом рук один из Х`елеш гасит огонь, горящий над рвом. Х`ашима, повернувшись, начинает подниматься ко входу в святилище, сделав знак молодым раг`эш следовать за собой. Х`елеш идут за ними, замыкая шествие. Ритуал завершен.

– Хиетт?

Раг`эше вздрогнула.

– Я, что, опять уснула?

– Нет, но вы точно были в другом месте… – Кин Зи подобрал ветку и подбросил ее в костер. – Скажите, если вы тоскуете так сильно, почему вы сейчас здесь? Почему не на своей земле, которую вы так вдохновенно описываете? Вы, такая открытая и честная, почему в этом доме, где вчера за столом не было сказано ни одного правдивого слова, а все улыбки были фальшивыми?

Губы Хиетт вздрогнули. То, как санорра задал свой вопрос, ей не понравилось, и он это заметил.

– Не мне об этом судить. Не помню, чтобы здесь было иначе. Восемь лет я служу под началом у Эльдрика Скелла, из них четыре года – его личным порученцем. Я видела и знаю много всего, чего не видел и не знает никто. Но о причинах того, что происходит между ним и Сигилль он мне никогда не говорил. Сама я в это не полезу.

Она посмотрела на Кин Зи и добавила:

– И не хотела, чтобы и вы этого касались. Но понимаю – все равно будете. Можно только попросить: будьте бережны. Особенно – с Фремм. Девочка искренне страдает из-за происходящего между родителями. Чем старше она становится – тем ей тяжелее, тем больше она одинока. Я вижу это, чувствую. Она мне – словно родная, я же ее помню еще совсем маленькой.

– Лучше расскажите, как вы оказались здесь, – решил сменить тему разговора Кин Зи. – Раг`эше на службе у Аверда – такое случается не часто.

Хиетт усмехнулась.

– Наверное, дело в том, что вся моя жизнь не совсем обычна.

Она поднесла руку к костру и маленький язычок пламени, словно живая яркая птичка перепрыгнул на ее ладонь и остался тихо колыхаться на ней.

– Меня растила мама. Отец, никогда не жил с нами, но никто не ставил ей этого в вину: у нас это не принято. Напротив, все старались помочь. Так что росла я в окружении многочисленных родственников и их детей, моих братьев и сестер, на разных шуфе – летних стоянках. Но время шло, и вот уже старшие братья сами становились фохотниками, сестры заводили собственные семьи, а я…

Она оторвала взгляд от огонька, уютно устроившегося на ее ладони, и посмотрела на Кин Зи:

– Вы когда-нибудь слышали о «Ш`ес Вашар»?

– «Голос Огня»? Внутренний зов, определяющий призвание каждого раг`эш?

Хиетт подняла руку. Огонек пробежал по ней и остановился, колыхаясь почти перед ее лицом. Затем она опустила ладонь вниз, к костру. Огонек тут же соскочил с нее и смешался с пламенем.

– Так вот, я так и не услышала этого голоса. Я не ощущала ни склонности к охоте, ни жажды познания древних тайн, ни желания быть доброй и заботливой женой и растить детей. Мне хотелось другого.

– Чего же?

– Защищать тех, кто нуждался в защите. Случалось, что на наших шуфе, или в доме в Ашхакаре, принимали тех, кто подвергся нападению на границе. Раг`эш, часто раненые, их раг`эше и их дети, испуганные, дрожащие, лишенные всего… Им помогали все: кормили, лечили, иногда даже выделяли новый саттаф – земли для охоты. Но сколькие погибли от рук грабителей, или умерли, обессилев от ран, пытаясь добраться до помощи? Мне было больно думать о них. И однажды я поняла, в чем мое призвание.