Книга Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика - Рэйвин Коннелл

Трансценденция и отрицание

(с. 110–117). Анализ практической трансценденции в значительной мере основывается на работе Сартра (Sartre, 1976). В нем используется также концепция Косика (Kosik, 1976), чья теория практики (praxis) кратко изложена в: Schmidt (1977). Ковел (Kovel, 1981, р. 234–236) предлагает анализ отношений отрицания между практикой и желанием, который имеет нечто общее с подходом, развиваемым автором данной книги, но, в сущности, полностью упускает проблематику гендера (непростой ход для психоаналитика). Цитаты из: Рубин, 2000, р. 99, 108–109.

Практические преобразования тела

(с. 117–123). Социальные смыслы эротизма широко исследуются в художественных произведениях Анджелы Картер (см., например: Carter, 1974). О садомазохизме см.: Greene and Greene (1974), и Califia (1983, р. 118–132); фрагмент из другого произведения Калифии цитируется в: «Smart» (3, 1984, р. 8). Социальные смыслы телесного аспекта маскулинности исследуются в: Willis (1979), Connell (1983) и Corrigan (1984). О спорте и капитализме см.: Brohm (1978). Данные о заболеваемости трахомой взяты из материалов Постоянного комитета Палаты представителей по делам аборигенов (House of Representatives Standing Committee on Aboriginal Affairs, 1979); данные об алкоголизме взяты из материалов Департамента здравоохранения (1984). Политическая борьба Мари Стоупс исследуется ее биографом (Hall, 1978). Подробнее о пронатализме в Австралии см.: Pringle (1973) и Hicks (1978).

Часть II

Структура гендерных отношений

Глава 5

Основные структуры: труд, власть, катексис[13]

До сих пор мы обсуждали проблемное поле социальной теории гендера и ее постепенное формирование в рамках западной социальной мысли. Было показано, что эта теория автономна: она не может вывести свою логику из какого-либо внешнего источника, из естественных различий между полами, из биологического воспроизводства, из потребностей функционирования общества или императивов социального воспроизводства. Адекватная теория гендера требует гораздо более сильной теории социальной структуры, чем позволяет скрытый волюнтаризм ролевой теории. Но ей необходимо также понятие структуры, позволяющее увидеть сложности, которые игнорирует категориальный подход, а также историческую динамику гендера. В Главе 3 говорилось, что такая теория уже начала складываться. В Главе 4 было показано, как можно справиться со львом на тропе социальных теорий гендера – с вопросом о естественном различии. Далее мы рассмотрим, как должно выглядеть ядро такой теории, т. е. объяснение гендера как социальной структуры.

Для этой теории нет необходимости искать новые априорные основания. Можно начать с имеющихся в нашем распоряжении понятий социальной структуры, интуитивно выдвинутых в теории ролей и в теории категорий. Для того чтобы развить их таким образом, при котором они отвечали бы избранным нами критериям, необходимо предпринять три шага. Во-первых, модифицировать базовое понятие «структура» в свете последних достижений теории практики. Во-вторых, разбить понятие единой структуры гендерных отношений на отдельные структурные компоненты или подструктуры. В-третьих, провести различие между тем видом структурного анализа, который порождает такие понятия, как «разделение труда по признаку пола», – будем называть их структурными моделями, и тем, который порождает такие концепты, как «гендерный порядок» («gender order»), – будем называть их структурными инвентарями.

Следующая часть настоящей главы будет посвящена объяснению этих трех шагов и общей характеристике трехчастной структурной модели гендерных отношений. В Главе 6 будут обсуждаться структурные инвентари двух уровней: гендерный порядок всего общества и гендерные режимы конкретных институтов. В Главе 7 будут анализироваться историческая динамика гендерных отношений и кризисные тенденции в современном гендерном порядке.

Структура и структурный анализ

Понятие «социальная структура», несмотря на свое фундаментальное значение для социальных наук, неоднозначно. Оно используется в сложных, продуманных моделях Пиаже, Леви-Стросса и Альтюссера, но значительно чаще «структурой» просто называют все, что соответствует некоему различимому паттерну. Большинство работ, написанных о гендере, явно тяготеет ко второй разновидности текстов. Авторы часто довольствуются высказыванием смутной идеи о том, что гендерные отношения подчиняются некоему общему порядку, и дальше этого не идут.

Чтобы не вдаваться в пространную дискуссию о дефинициях, допустим, что понятие «структура» – это нечто большее, чем синоним «паттерна», и что оно отражает ригидность социального мира. Оно отражает представление о преградах, об ограничении свободы, а также о возможности делегирования полномочий деятельности, о получении такого результата, которого невозможно достичь индивидуальными усилиями. Понятие социальной структуры отражает ограничения, заключающиеся именно в определенном способе социальной организации (скорее, нежели, допустим, ограничения, исходящие от физической природы мира). «Ограничения» могут быть такими грубыми, как, например, присутствие оккупационной армии. Но в большинстве случаев ограничения социальной практики проявляются в результате более сложного взаимодействия различных сил, через посредство множества социальных институтов. Поэтому попытки разъяснить, что такое «социальная структура», обычно начинаются с анализа институтов.

Наиболее разработанные теории, представляющие гендерные отношения как социальную структуру, были созданы Джулиет Митчелл и Гейл Рубин. Они базируются на институте родства как кросскультурном базисе неравенства полов. Их подход к структуре, которая лежит в основании родства, опирается на классический труд Клода Леви-Стросса «Элементарные структуры родства», где невероятное разнообразие собранных этнографами и историками материалов сводится к универсальной базовой системе обмена. Леви-Стросс описал ее как обмен женщинами, происходящий между группами мужчин, и принял его за основание общества как такового. С точки зрения Митчелл и Рубин, этот обмен лежит в основе подчинения женщин.

Понятие структуры как фундаментального типа отношений, который не присутствует в социальной жизни непосредственно, но незримо лежит в основании сложной совокупности интеракций и институтов, является общим для всех видов структурализма в социальных науках. Подобное понимание структуры – большой шаг вперед по сравнению с простейшими дескриптивными представлениями о структуре. Но оно порождает серьезные теоретические проблемы, что проявляется, в частности, в леви-строссовской теории родства. Главная трудность, выявленная в ходе двух десятилетий критики структурализма, связана с тем, что он основан на логике, несовместимой с представлением о практике как субстанции социальных процессов и, соответственно, с последовательной историчностью в социальном анализе (см. об этом Главу 7). Без историчности же политика изменений становится нереальной.