Книга Студентка с обложки - Робин Хейзелвуд

— …Висконсина.

Я отхожу в сторону.

— Куда! — Джед рывком возвращает меня на место. — Не так быстро, милочка! Нам нужно узнать что-то личное — чем ты занималась этим летом?

Я моргаю и смотрю на море лиц. Вряд ли сейчас уместно говорить о любвеобильных агентах из Эл-Эй, диетах или съемках на каблуках-стилетах.

— Э… это связано с модой, — наконец выговариваю я.

— Мода? Ну, тогда понятно, откуда такие сапоги! Спасибо, Эмили! А теперь миг, которого вы так долго ждали…

Все со всех ног бросаются праздновать. Я остаюсь на месте. Идеально! Снова-здорово. Школьный изгой. Шанса второй раз произвести первое впечатление точно не будет. Я запускаю руку в рюкзак, вытаскиваю минералку и залпом пью.

— Тебе явно нужно что-то покрепче, — тянет сладенький голосок.

Я отнимаю ото рта бутылку, и губы сами складываются в изумленное «о»: передо мной платиновая блондинка шести футов ростом и под двести фунтов весом. На вороте цвета фуксии смело сияет мандариновый шелковый шарфик; корни волос черные. Розовые босоножки украшают красные, зеленые и синие стразы. По сравнению с ее макияжем мой — легкий намек; а духами «Беверли-Хиллс» от Джорджо она облилась в таком количестве, что хватит на весь Беверли-Хиллс.

— Джордан, — представляется она, протягивая мне бутылочку виски «Дикая индейка». — Девять-семнадцать «С». Этажом ниже.

— Эмили. Десять-пятнадцать «С», — говорю я.

— Да, слышала.

Я беру бутылку.

— Я еще не была у себя, — говорю я, скручивая пробку. — Сейчас прямо пойду. — И больше не выйду.

Я делаю долгий глоток, а потом широким жестом обвожу экспонат номер один — себя.

Джордан фыркает:

— Что, из-за того, что сказала эта мисс панк-рокер? Да ладно! Людям с выбритой головой не стоит критиковать одежду других. А я так думаю, ты выглядишь отлично!

— Спасибо, — говорю я.

Конечно, не стоит доверять похвалам девушки, которая выглядит как коробка леденцов. И все-таки приятно, что хоть кто-то на моей стороне.

— И вообще, ты уже и так засветилась, — добавляет она. — Какой смысл теперь переодеваться?

Мои губы снова складываются в букву «о». Я смеюсь. И она тоже.

— Так, значит, девять-семнадцать «С»?

— Ага. Не забудь, Эмили-Эмма Ли. — Джордан улыбается. — Возможно, других подруг у тебя и не будет.

Собрание блока

Среда 17.00

Не опаздывать!!!

— Чудно, девчата! — Серена переводит глаза с желтого блокнота на Мохини и на меня, задерживаясь каждый раз ровно на полторы секунды. — Молодцы, что пришли!

— Это и наш блок, — замечает Мохини.

— Кончается первая неделя, — невозмутимо продолжает Серена. — Пока дело не затянулось, я хотела бы обсудить с вами вопрос декора. У нас образуется некая эклектика.

В ходе предыдущих обсуждений выяснилось, что, хотя обе моих соседки учились на отлично, а в школе им даже доверили произнести прощальную речь, президентом курса стала Серена, а значит, она организатор от природы. Мы все смотрим на ее вклад в общую меблировку: пара парчовых стульев «золото на голубом», будто прямо из Версаля. Правда, как мы вскоре узнаем, они просто с их дачи в Саутгемптоне, Лонг-Айленд, потому что не понравились декоратору ее матери. Конкуренцию стульям составляют два зеленых «бобовых пуфа» из дома Мохини. Мой вклад? Ноль. В самолет взять ничего нельзя, а отправлять по почте слишком дорого.

— Итак, французские стулья или бобовые пуфы, — бормочет Серена.

И этим все сказано. В отличие от некоторых соседок, которые бродят по студенческому городку, сбившись в кучки — еще бы в одинаковые цвета нарядились, — наша троица держится друг к дружке не ближе, чем углы треугольника.

Начнем с девушки из 1015 «В», Мохини Сингх. Мохини с мыса Канаверал. Ее отец начал работать на НАСА вскоре после того, как закончил Пенджабский университет в «солидном» возрасте, в шестнадцать лет. Как говорится, яблоко от яблони. Не прошло и нескольких часов после приезда, как книжную полку Мохини завалило развлекательное чтиво вроде «О принципах рычага», «Термодинамика сегодня», а также моя любимая книга: «Просто о частных производных».

— Они действительно простые! — заверила меня Мохини, когда я возмутилась заголовком этой книги, потому что Мохини просидела над ней до полчетвертого утра с шахтерским фонарем на голове. — Частные производные — это всего-навсего производные функции с одной переменной константой. Могут очень пригодиться в n-мерном исчислении.

Понятно.

На противоположном полюсе — Серена Бешемель или Пикси, как ее называют (причем я уже устала их слушать) подружки по частной школе Гротон. Пикси — наверное, потому что у нее и размеры, и темперамент как у этих злобных феечек. Точно не знаю — я почти никогда ее не вижу. Всю неделю она вихрем залетала к себе, меняла одни дизайнерские туфли на другие и вихрем уносилась прочь. Еще она с Манхэттена.

— Итак… — Серена заправляет за ухо короткую прядь иссиня-черных волос, чтобы видеть наши глаза. — Давайте выберем что-то одно, верно?

— Мне нравятся пуфы, — говорит Мохини и демонстративно плюхается на один из них.

По лбу Серены пробегает едва заметная волна.

— Да? Очень жаль. Стулья занимают меньше места и гораздо лучше поддерживают поясничный отдел позвоночника.

Я провожу рукой по дереву.

— Они красивые…

— Правда? Узор сделан как на «обюссоне» из утренней комнаты моей матери. Я хотела и его привезти, но Альберто…

Раздается оглушительный стук в дверь. Серена собирается с духом — несомненно, еще одна подружка со школьных времен очень хочет обсудить, насколько лучше было в эти самые времена, — и открывает дверь.

Голос хриплый. Мужской.

— Здесь живет Эмили?

— Э-э…

За озадаченной Сереной появляются головы: не один парень, а четверо. Все тянут шеи, пытаясь заглянуть внутрь.

Я подхожу к двери.

— Я Эмили.

— Кевин, — говорит главный. — Как дела?

— Хорошо, — отвечаю я, хотя, вообще-то, ничего не понимаю. Я смотрю мимо Кевина и остальных и вижу, что парней гораздо больше — гораздо, гораздо больше. Они даже не умещаются в пролете и на лестнице.

Кевин протягивает мне мясистую лапу.

— Я друг твоего брата Томми. Мы познакомились этим летом в футбольном лагере. Я блокировщик защиты в университетской команде.

— Здорово, — осторожно говорю я. Непонятно… Ему что, надо было для этого тащить с собой всех игроков защиты?

— Слушай, Эмили, — Кевин вставляет ногу в дверь. — Томми говорил, ты модель.