Книга На фронтах Первой мировой - Сергей Куличкин

Так вот, генерал М. Д. Бонч-Бруевич, один из образованнейших генералов императорской армии, окончивший Академию Генерального штаба и преподававшего в ней, осенью и зимой 1914 года блестяще проявил себя и в боях за Восточную Пруссию и особенно в Лодзинской операции. В императорской армии он дослужился до генерал-лейтенанта, командующего фронтом. В звании, но уже советского генерал-лейтенанта мирно уйдет из жизни в 1956 году, после занятия ряда важнейших должностей в Красной и Советской армиях. Ни разу не репрессированный. Его же противник по сентябрю 1917 года и Гражданской войне знаменитый генерал Лавр Корнилов осенью и зимой 1914 года, наряду с безудержной храбростью, заслуженным уважением и любовью фронтовиков, дважды едва не погубил собственную дивизию. Его непосредственный командир командующий 8-й армией Брусилов даже хотел отдать героя под суд за невыполнение приказа, о чем мы уже говорили. Сам же будущий красный военачальник Брусилов именно в осенне-зимних боях показал себя полностью сформировавшимся полководцем, способным умело водить войска стратегического уровня. Он уже тогда, безусловно, был лучшим командармом русской армии. Его антипод и противник в Гражданскую войну генерал Деникин действовал в этих боях тоже выше всяких похвал. Примеры тому мы уже приводили. Как и пример безусловного героизма другого белогвардейского героя генерала Шкуро. Кто тогда осенью 1914 года мог предположить, что через несколько лет этот несомненный герой мировой войны превратится в самого отчаянного кавалерийского генерала Белой армии, фигуру одиозную уже по тому, с какой жестокостью его «волчьи сотни» будут расправляться не только с большевиками, но и простыми обывателями, теми же русскими мужиками. Кто бы мог предположить, что закончит он жизнь на виселице, как несомненный предатель, служивший не за страх, а за совесть Гитлеру. Но тогда, в 1914 году – несомненный герой. Зимой 1914 года взошла звезда другого героя Белой армии – генерала Николая Николаевича Юденича. О его роли в блестящих победах русской армии на Кавказе мы уже говорили. Без всякого сомнения, это талантливый военачальник, один из лучших полководцев Первой мировой войны. Репутацию Юденича, как талантливого полководца, на мой взгляд, не испортила и неудача похода его Северной армии в 1919 году на большевистский Петроград. У Гражданской войны свои законы. Как мог рассчитывать на удачу даже такой талантливый генерал, имея в несколько раз меньше сил и средств, чем у противника, и находясь практически во враждебном окружении среди, казалось бы, своих. Подчиненные ему генералы Родзянко, Пален, Арсеньев, Булак-Балахович в основном соперничали между собой, зачастую не выполняя прямых указаний Юденича. Союзники же, эстонский корпус генерала Лайдонера и финский корпус, только изображали участие в боях. Ни Финляндии, ни Эстонии Юденич с его единой и неделимой Россией был не нужен. Под стать этому будущему белогвардейскому вождю осенью 1914 года славно воевал и будущий военачальник Красной армии, а тогда командующий 9-й армией генерал от инфантерии Платон Алексеевич Лечицкий. Именно он и его армия во многом определили успех Варшаво-Ивангородской операции. Этот сын священника, дослужившийся в императорской армии до полного генерала, успеет послужить и в новой Красной армии инспектором пехоты и кавалерии. Правда, в отличие от Бонч-Бруевича, будет-таки арестован по наговору и умрет в советской тюрьме в 1923 году. Пока остановимся на этих примерах, по-моему, позволяющих снять политическую подоплеку с героев Первой мировой войны.

Трудный выбор

Первую военную зиму, первый военный Новый год в мире встретили по-разному. Воевавшая Европа, часть Азии и Африки – в тревожном ожидании неизбежных страданий, потерь, лишений, горя тысяч, миллионов людей, в той или иной мере участвовавших в мировой бойне. Америка пока веселилась, наблюдая со стороны за Старым Светом, как всегда наживаясь и богатея за счет чужих страданий, но уже чувствуя неизбежность скорого участия в мировой войне. В столицах воюющих стран воцарился строгий ограничительный режим экономии, аскетизма, деловой активности, патриотического подъема. Обилие военной формы на улицах, в учреждениях, общественных местах уже не смущало обывателей, как и марширующие по мостовой маршевые роты и батальоны. Газеты, журналы, плакаты и прочая печатная продукция сплошь заполнились военными материалами. В театрах, кинематографах и даже фривольных увеселительных заведениях цвет «милитари» преобладал и на сцене и в публике. В целом мир осознал, в какую вляпался историю, но не находил быстрого выхода из сложившейся ситуации. Война не просто затягивалась, но и затягивала все новых и новых фигурантов. На фронтах, как по какой-то договоренности, наступило некоторое затишье. Хотя дежурные перестрелки, разведывательные поиски и провокации не прекращались ни на минуту. Дадим слово безымянному собственному корреспонденту российской газеты:

«В католический сочельник 25 декабря 1914 года немцы решили форсировать реку Бзуру и улучшить свои позиции. Дабы усыпить бдительность русских, немецкие самолеты забросали русские окопы листовками с сообщением, что стрельбы на следующий день не будет. Сидевшие в укреплениях на правом берегу православные сначала так и порешили:

– Оно известно: тоже, как полагается, праздник свой имеют. Чего ж им мешать – каждому своя вера дорога!..

Но другой православный, умудренный политикой этой войны, этот другой православный, с обер-офицерскими и штаб-офицерскими погонами на плечах, озабоченно хмурился и простуженным, охрипшим от командного крика голосом ворчал:

– Конечно, само собой разумеется – праздник. А все-таки кто его знает, народ лукавый, примеров тому не искать стать! Как бы чего не вышло, на всякий случай… Эй, Воронков! Распорядись-ка, любезный, чтобы на флангах окопа пулеметы были в порядке, людям раздать патроны полным комплектом… Но без приказания ни одного выстрела!!! Слышишь?

За ночь немецкие пантонеры подготовили у берега плоты, которые с рассветом двинулись через студеную реку. “Ах, нехристи! – изумлялся засевший на правом берегу православный, осматривая затвор винтовки и вдавливая в магазин новую обойму. – Вот нехристи-то… Сами же заявление кидали, а гляди, что делают! Ладно же!” Плоты заняли соответствующее положение, и… два полка двинулись встречать Рождество. Им дали дойти до половины реки. Они шли уверенные в своей безопасности, потому что они сделали заявление, чтобы не стрелять. К тому же эти дикари русские, называющие какие-то бумажонки международными договорами, эти сибирские медведи ведь совершенно не знают великого дела войны, не могут разгадать простой военной хитрости! Потом случилось то, что должно было случиться. Ударила русская артиллерия, включились пулеметы и винтовки. Темные воды Бзуры закружили трупы – даже легкораненые моментально захлебывались в ледяной декабрьской реке. Более трех тысяч немцев погибли, немногие чудом выплыли на русский берег и, дрожа, поползли к русским окопам. Их взяли в плен».

Война оставалась войной. В императорских, королевских дворах, парламентах, правительственных кабинетах, в генеральных штабах предстояло сделать непростой выбор – как воевать дальше, где и когда нарушить установившееся стратегическое затишье, в каком месте искать наиболее эффективный путь к победе, как ухватить капризную птицу военной удачи. Война предстояла долгая, и затишье позволяло самым внимательным образом разобраться с тем, что же имеется в наличии для продолжения победоносной войны. О поражении пока никто не думал. А в наличии имелись большие проблемы.