Книга Ограниченный контингент. Рожденные в СССР - Тимур Максютов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какая логика! Вы видели его рожу? А этот ужасный акцент? Какой он эстонец? Когда ему вручали орден, он ущипнул за задницу министра обороны госпожу Кыйк!
– Да, это ужасное нарушение субординации!
– Какая, курат, субординация! Старая кошелка не была такой счастливой, даже когда нас принимали в НАТО! А эта идиотская табличка на двери: «Отдел расследования убийств полицейского департамента города Тталлинна»? Мол, если теперь пишутся две буквы «н», то пусть и «т» две будет. А шесть проституток из «Олимпии» на конспиративной квартире!
– Согласно рапорту, он собирал показания по делу об убийстве…
– Показания! С голых шлюх! Они ему всё показали, ничего не скрыли! Мандавошек он с них собирал! Выход один – перевести его подальше от столицы. Разумеется, с повышением.
* * *
Падение российского боевого самолета в лесу под Нарвой вызвало громкий резонанс, ноту протеста и обращение в Евросоюз с просьбой защитить маленькую республику от охреневшего от имперских амбиций соседа. Первым к месту аварии поспел начальник Нарвского департамента полиции полковник Арно Педер.
Когда кипящий благородным гневом заместитель министра обороны во главе толпы европейских журналистов ввалился в кабинет начальника департамента полиции, на него упала национальная эстонская болезнь «тормозной столбняк».
Стол был уставлен полупустыми бутылками пятидесятиградусной «Виру Валге*» (популярная в Эстонии марка водки) и светлого «Саку Ылу*» (*выпускаемое в Эстонии пиво). На стульях и под столом спал в полуголом виде женский персонал департамента полиции в полном составе – от уборщицы до начальницы полиции нравов.
В центре стола сидели, обнявшись за плечи, расхристанный полковник эстонской полиции и перебинтованный майор русской авиации. Рыжие и чёрные вихры торчали одинаково.
– Марат, братка! Млять, ну кто ж так в гости приезжает! Не мог поездом, что ли?
Заместитель министра снялся с ручника и завизжал:
– Как вам не стыдно! Вы же эстонец, курат!
Литровая бутылка с гудением разрезала воздух и впечаталась в околыш генеральской фуражки.
– Я русский, сука, понял?
* * *
Аркашка сейчас работает начальником охраны в маленьком питерском банке.
Август 2006 г.
– Старлей, майорскую должность хочешь?
Идиотский вопрос. Нет, я сейчас скажу: «Что вы, товарищ полковник! Хочу прапорщиком на продсклад. Можно?»
– Так точно, товарищ полковник!
– Заместителем командира бронепоезда пойдёшь?
Всё, это звездец. У полкана башню конкретно унесло. Ветром перестроечных перемен. Какой ещё бронепоезд? Он бы ещё командиром тачанки предложил. Или наводчиком стенобитной катапульты. И ведь не спросишь, где он «такие шишки берёт» – не поймёт юмора.
– Э-э-э…
– Не бзди, старлей, я серьёзно говорю. Не с бодуна. Под Читой три бронепоезда на консервации стоят. Бронепаровоз, вагоны и пара платформ, а на них – танки. Сейчас один из резерва вынимают, комплектуют и отправляют в Баку. Слыхал про тамошние разборки?
1989 год. Союз ещё не рассыпался, но трещит по всем швам. На окраинах стреляют и режут.
– Товарищ полковник, меня вообще-то учили другому.
– В смысле?
– В смысле – воевать. С америкосами, немцами, китайцами. На крайняк – с жителями герцогства Люксембургского. А не в Баку между нерусями встревать. Они хоть и чурки, но наши чурки, советские.
– Ну и пошёл на хрен, Яковлев. Кочевряжится ещё. Как «ЗабВО» расшифровывается, знаешь?
– Забайкальский военный округ.
– А вот штырь тебе в грызло. «Забудь вернуться обратно», понял? Под Борзю* (*Борзя – город в Забайкальском крае, 378 км от Читы) поедешь. Иди отсюда.
* * *
Вторую танковую дивизию вывели из Монголии в Забайкальскую степь, голую и холодную. Братья-монголы вдруг вспомнили про свою великую историю. Как они с Чингисханом раком ставили весь мир от Японии до Адриатики и от Рязани до Индии. Попросили, короче, с вещичками на выход.
– Не-ет, вещички оставьте. Технику там, военные городки. Бесплатно.
– С какого перепугу?
– А чего вы нам дань не платите? Знаете, сколько процентов за пятьсот лет натикало?
И вот, приехали. Оловянная, Безречная, Шерлова Гора* (*поселки городского типа в Забайкальском крае)…
«Китаю триппером грозя, стоит красавица БорзЯ».
* * *
– Тащ майор, сташленант Яковлев прибыл для дальнейшего прохождения….
– Да тихо ты, не ори. Комполка разбудишь.
– А он что, в штабе спит?
– А где ещё, на улице при минус сорока? В городке воды и тепла с октября нет, а в полку мы хоть топим. Садись к столу. Водку пьёшь?
– Да как-то…
– Не ссы, старлей. Мы все тут попали. Я вон должен был в Москву переводиться, а сюда влип. Так что будь проще. Наша задача – выжить. Весной легче будет. Знаешь, почему наше место дислокации называется «станция Безречная»?
– Ну, степь же. Речек нет.
– А вот хуюшки. Просто молодой старлей вроде тебя приехал сюда, посмотрел по сторонам и лишился дара речи.
* * *
Технику поставили в голой степи – выходили-то из Монголии, как убегали, ничего подготовить не успели. Когда сливали из танков летнее топливо прямо в грунт, приехал местный председатель колхоза – багроворожий дядька с четырёхметровым шлейфом перегара.
– Родненькие, погодите! Дайте горючки хоть тонны три!
– Не положено. Вали отсюда.
Дядька распахнул на груди драный бараний тулуп, закатил белки в красных прожилках.
– Га-а-ды! Фашисты! Мне весной трактора чем, говном заправлять? Из района только бумажки шлют! Кооператоры эти долбанные за взятки всю соляру скупили! Что ж нам, подыхать?
– А мы все тут скоро подохнем. Придут сюда китайцы жить, на наших косточках фанзы* (*фанза – распространенный в Китае тип одноэтажного традиционного дома) себе построят.
В одном майор ошибся. Китайцы не фанзы – небоскрёбы строят.
* * *
К декабрю стало совсем худо. Уголь кончался, топили еле-еле. Воды едва хватало для кухни. Вши были у всех, кто не догадался побриться наголо – даже у некоторых офицеров.
В казарму, рассчитанную на двести человек, набился целый полк. Жить в палатках невозможно. Дезертиров, правда, не было – нет дураков в степь убегать. А вот некоторые офицеры из отпусков месяцами не возвращались…
В тот день Максим заступал помощником дежурного по полку. После развода запаханный начальником караула комроты-пять Олежка Сахно (однокашник по училищу) отозвал Яковлева в сторонку.
