Книга Куриный бульон для души. 101 история о животных - Кэрол Клайн

Деннис Макинтош

Капитан

Не человек плетет паутину жизни – он лишь одна нить в ней. Если он делает что-то с паутиной, то делает это и с самим собой. Все взаимосвязано. Все вещи соприкасаются друг с другом.

Вождь Сиэтл

Посреди Айовы на участке в несколько акров сразу за окраиной маленького городка стоит старый фермерский дом. Внутри дома полно диванчиков и уютных кресел, сколоченных вручную насестов и когтеточек, а кошачьи лазы ведут во внешние вольеры с травкой, деревьями и массой солнечных местечек, где можно вытянуться во весь рост и подремать. Каждый день волонтеры приходят обихаживать, ласкать и кормить свежеприготовленной пищей множество кошек, населяющих этот дом: он целиком предоставлен в их распоряжение. Есть также несколько постоянных сотрудников, которые поддерживают в «кошкином доме» едва ли не стерильную чистоту.

Живут здесь и собаки. На задней стороне дома, поближе к огороду и фруктовому саду, стоят большие собачьи конуры, в которых оборудованы индивидуальные обогреваемые жилища для собак. Волонтеры приходят выгуливать, кормить и любить спасенных собак, которых привозят сюда обычно после того, как их жизнь была готова завершиться в городском пруду.

Как вы уже поняли, фонд помощи животным «Ноев Ковчег» управляет необычным приютом для животных, где гостей не усыпляют. Однако это имеющий государственную лицензию приют, который официально функционирует как некоммерческая благотворительная организация уже больше десятилетия.

Много лет я мечтал открыть приют для потерянных, бродячих и брошенных животных. Но мне хотелось, чтобы он был удобным и похожим на настоящий дом, а не казенным. Кроме того, я хотел кормить животных здоровой высококачественной пищей и лечить все их болезни натуральными средствами. «Ноев Ковчег» стал для меня этой воплощенной мечтой. Приятно наблюдать, как животные, прибывавшие в приют, нередко умиравшие с голоду, начинают сиять здоровьем. Их блестящие шубки и яркие глаза как бы говорят, что весь этот нелегкий труд того стоит.

Их личности тоже расцветают. Некоторые кошки берут на себя роль официальных встречающих, выходя вперед, чтобы изучить любого, кто приезжает к ним в гости.

Фредди, большой и красивый серый персидский кот, был одним из таких встречающих в «Ноевом Ковчеге». Про себя я звал Фредди Капитаном. Он не очень любил ласкаться – слишком уж мачо он для этого был, но вел себя очень дружелюбно, и ни один человек не мог войти в приют, не подвергшись инспекции Капитана, и, если повезет, кот удостаивал гостя особой чести, пару раз потершись о его ногу. Фредди прожил в приюте шесть или семь лет и стал моим персональным любимцем.

В субботу утром раздался звонок. Это был один из волонтеров, которые приходят кормить кошек. Голос у парня был лихорадочно взволнованный. Похоже, случилось что-то ужасное и я должен был немедленно ехать в приют.

Ничто не могло бы подготовить меня к тому, что я обнаружил, прибыв на место. Ночью кто-то вломился в запертый приют и впал в убийственный раж, истребив и искалечив какими-то тупыми орудиями более двадцати пяти кошек.

Потрясение было оглушительным, и я почти онемел, едва сумев вызвать полицию и других волонтеров, чтобы те приехали помочь мне позаботиться о раненых, собрать мертвых и попытаться навести в разоренном приюте некое подобие порядка. Поскольку новость быстро распространялась, из местной церкви прислали на помощь команду из десятерых мужчин, включая двух священников. Именно сострадательный, не за страх, а за совесть, труд всех этих добровольных помощников помог мне пережить худшие моменты этого утра.

Примерно через час у меня мелькнула паническая мысль. А как же собаки? Выбежав на улицу, чтобы проверить конуры, я с облегчением увидел, что никто из них не пострадал. Из собак, находящихся на нашем попечении, особо выделяются две – это смески родезийского риджбека и мастифа, огромные и могучие с виду псы с сердцами щенков, когда речь идет о людях, которых они знают и любят. Ради разнообразия я только порадовался, что они выглядят так грозно, хотя, возможно, именно поэтому им так и не удалось найти себе дом, ибо я был уверен, что никакой посторонний человек в здравом уме не станет брать их к себе.

Когда я вернулся в дом, волонтеры укладывали погибших кошек в тележку, чтобы похоронить. Я чувствовал, как глаза заволакивают слезы, узнавая в них столь многих моих маленьких друзей. А потом увидел серое тельце, частично прикрытое полотенцем.

– Только не Фредди! – простонал я. – Пожалуйста, пусть это будет не Фредди!

Но Капитана нигде не было видно, и мне пришлось смириться с тем фактом, что Фредди больше нет.

Мне было физически плохо, когда я думал о том, что, наверное, его собственная дружелюбная, доверчивая натура убила Фредди: ведь он наверняка подошел прямо к людям, у которых были злобные намерения в отношении этого милого и невинного животного.

Жители города буквально затопили нас удивительным потоком тревоги и сочувствия. А после того как об этом варварстве рассказала местная газета, национальные службы новостей подхватили тему, и вскоре звонки и письма посыпались уже со всей страны. Люди приезжали даже из соседних штатов, чтобы взять к себе питомцев, переживших нападение.

Для меня это было болезненное время. Меня охватила скорбь от гибели стольких существ, к которым я успел проникнуться любовью, и приводила в недоумение бесчувственность тех, кто это сделал. В преступлении обвинили трех юнцов из местной школы.

Этот случай вызвал мощнейший отклик в нашем маленьком городке. Насилие, разорившее приют, стало темой яростных дебатов. Небольшое, но голосистое меньшинство считало, что, коль скоро жертвы – «всего лишь кошки», то к чему городить огород? Но большинство жителей, возмущенные любители животных, требовали правосудия.

Я был как в тумане, словно заблудился в кошмарном сне, не желавшем кончаться. Ничто не могло вернуть к жизни погибших. Пока мы занимались поисками перепуганных кошек, которые убежали и спрятались, и обихаживали травмированных и раненых, которые оставались в доме, я оплакивал своих друзей, особенно Фредди.

Пару дней спустя, выходя из дома, я увидел большого серого «перса», медленно приближающегося ко мне. Я перепугал нас обоих воплем «Фредди!». Этого не могло быть – но это было. Фредди ослабел от потрясения, это был уже не такой обходительный и жизнерадостный хозяин дома, как прежде, но он остался жив! Я подхватил его на руки и прижал к груди, капая слезами ему на голову, обнимая и гладя. Фредди вернулся!

В хаосе того ужасного утра я спутал Фредди с другим серым персидским котом, мертвым, полускрытым полотенцем, лежавшим на погребальной тележке. Фредди оказался одним из счастливчиков, которым удалось вырваться наружу и избежать чудовищной судьбы других.

Свершилось чудо, и Фредди потребовалась всего пара недель, чтобы оправиться. Со временем он даже возобновил свои обязанности официального встречающего.

Пребывая в скорби после этого ужасного происшествия, я испытывал искушение сдаться – у меня просто не хватало духу продолжать. Именно мужество Фредди и его готовность снова довериться людям помогали мне врачевать собственный пошатнувшийся дух. В конечном счете моя любовь к Фредди и другим подобным ему созданиям заставила меня продолжить спасательную миссию «Ноева Ковчега» вопреки тому, что с нами случилось.