Книга Высокие Горы Португалии - Янн Мартел

Вот только этой ночью он надеялся поработать. Ан нет, не тут-то было. Его ждет Разговор.

– Здравствуй, ангел мой! – говорит он. – Рад тебя видеть, хоть это несколько неожиданно. Что там у тебя в сумке? Ты же не из магазина. Ведь все магазины в это время закрыты. – Он подается вперед и целует ее.

Мария оставляет вопрос без ответа. И проходит к нему в кабинет.

– Что случилось, Эузебью? – удивляется она. – У тебя в кабинете полный кавардак. Как не совестно! Где тут сесть посетителю, если таковой к тебе пожалует?

Он обводит взглядом кабинет. И всюду замечает бессовестный кавардак. Патологоанатом в рабочее время обычно не принимает посетителей, которым нужно где-то сесть или проследить за порядком. Его посетители обычно лежат на секционном столе там, через коридор, и ни на что не жалуются. Он берет стул у лабораторного столика и пододвигает к своему рабочему столу.

– Я не ждал тебя нынче ночью, ангел мой. Вот, присядь сюда, – говорит он.

– Благодарю.

Она присаживается и ставит на пол сумку, которая у нее с собой.

Он собирает со стола бумаги, складывает их в ближайшую папку поверх других – тут же роняет ее на пол. Заталкивает всю эту кипу ногой под стол, с глаз долой. Потом рвет в клочья отдельные бумажки и вместе с бессовестным скопищем пыли смахивает их ребром ладони в корзину, орудуя одной рукой как совком для мусора. Вот, так-то лучше. Он садится и смотрит через стол на сидящую напротив женщину. Муж и жена.

– Наконец-то я нашла решение, сейчас все расскажу, – говорит она.

Решение? Неужели возникла какая-то проблема?

– Ну что ж, давай, – отвечает он.

Она кивает.

– Сперва я пыталась смеяться, ведь ты и сам не прочь повеселиться, – говорит она без тени веселья. – Ты же видел, какие книги я читала.

Он задумывается. Да, возможно, теперь понятно, почему в последние месяцы она заказывала в своей любимой книжной лавке в Коимбре именно эти книги. Какие-то пьесы Аристофана, Шекспира, Лопе де Вега, Мольера, Жоржа Фейдо[28], несколько увесистых томов Боккаччо, Рабле, Сервантеса, Свифта, Вольтера. И все это она читала с довольно мрачной миной на лице. Сам он далеко не искушенный книгочей. И не знал, почему она читала именно эти книги, но, как всегда, решил: пусть себе читает.

– Юмор плохо вяжется с религией, – продолжает она. – Юмор иной раз выявляет многочисленные огрехи религии – всяких там богомерзких, безнравственных священников или извергов, проливающих кровь от имени Христа, – но юмор не проливает свет на истинную религию. Юмор – он сам по себе. Хуже того, юмор неверно воспринимает религию, поскольку религия не терпит легкомыслия – и нам не стоит заблуждаться, ставя знак равенства между легкомыслием и радостью. Религия сама по себе исполнена радости. Религия и есть радость. А смеяться над религией, исполнившись легкомыслия, – ненормально, и это есть истинная правда, если человек настроен на смех, но это есть истинное заблуждение, если он настроен на понимание. Тебе ясно?

– Как будто, несмотря на поздний час, – отвечает он.

– Потом, Эузебью, я взялась за детские книжки. Разве Иисус не говорил, что мы должны принять Царство Божье, как дитя?[29] И я перечитала книжки, которые мы обыкновенно читали Ренату, Луизе и Антонью.

В памяти у него всплывают образы их детишек, когда те были еще малышами. Крохи жили под словесными потоками своей матери, как живут дети в дождливом климате: они с криками и смехом бросались играть в лужах, не обращая внимания на проливной дождь. И она никогда не обижалась на эти веселые заминки. Не без труда он снова сосредотачивает внимание на жене.

– Так вот, те книжки вызвали у меня кучу счастливых воспоминаний – и вместе с тем немного грустных, оттого что все наши дети повзрослели, – но они не дали мне религиозного озарения. Я стала искать дальше. И тут решение само возникло у меня перед глазами – и все благодаря твоей любимой писательнице.

– Правда? Как интересно. А я-то, глядя, как ты с головой ушла в Агату Кристи, подумал, что тебе просто захотелось отвлечься от своих кропотливых изысканий.

Оба они – преданные почитатели Агаты Кристи. И прочли все ее книги начиная с самой первой – «Загадочного происшествия в Стайлзе». Благодаря исправной работе Португальского общества тайн они получают очередную ее новую историю о каком-нибудь таинственном убийстве сразу, как только ее успевают перевести, а переводят Агату Кристи очень быстро, поскольку португальцы – книгочеи требовательные. Муж с женой, прекрасно ладящие меж собой, не подгоняют друг дружку, когда один из них с аппетитом заглатывает последнее поступление. Дочитав вдвоем книгу до конца, они берутся за дело вместе – начинают заново распутывать клубок нити, ведущей к разгадке тайны, и в конце концов неизменно заходят в тупик. Знаменитый сыщик Агаты Кристи – Эркюль Пуаро, самовлюбленный, чудаковатый, приземистый бельгиец. Но в яйцевидной голове Пуаро помещается самый быстрый и наблюдательный ум. Его «серые клеточки» – как он сам называет свой мозг – работают слаженно и методично, и эти самые клеточки способны постичь то, что недоступно другим.

– «Смерть на Ниле» – довольно лихо закрученный сюжетец! А скоро должна выйти ее следующая книга, – говорит он.

– Должна.

– И какое же решение ты нашла у Агаты Кристи?

– Позволь сперва объяснить, каким путем я пошла, – отвечает она. – Путь этот довольно извилистый, так что слушай внимательно. Начнем с чудес Иисуса.

Чудеса Иисуса. Ее конек. Он глядит одним глазом на часы рядом с микроскопом. Ночь обещает быть долгой.

– Что-то не так с микроскопом? – любопытствует его жена.

– Да нет.

– Глядя в микроскоп, ты вряд ли поймешь чудеса Иисуса.

– И то верно.

– А глядя на часы, не избегнешь своего будущего.

– Опять же верно. Хочешь пить? Может, дать водички, прежде чем начнешь?

– Водички из этого стакана? – Она сверлит взглядом стакан у него на столе.

– Могу сполоснуть.

– Было бы здорово. Только пить мне пока не хочется. Но про воду ты упомянул весьма кстати – к ней мы еще вернемся. А теперь навостри уши. Чудеса Иисуса – их же очень много, верно? И все же, если приглядеться, то нетрудно заметить, что они делятся на две категории. К первой относятся те, которые благотворно воздействуют на человеческое тело. И таких чудес предостаточно. Иисус исцеляет слепого, глухого, немого, хромоногого. Излечивает от горячки, падучей, беснования. Избавляет прокаженных от их недуга. И, конечно же, воскрешает мертвых – дочь Иаира и единственного сына вдовы Наинской, умерших недавно, а также Лазаря, уже четыре дня как мертвого и смердящего телом. Все это можно назвать медицинскими чудесами Иисуса, и они составляют подавляющее большинство в его чудотворном труде.